Господин следователь. Книга 11 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Ваня, прапорщики — только в военное время, — назидательно сказал отец. — А нынче, кто на воинскую службу после университета пошел, подпоручиков присваивают. Чуешь?

— Подпоручик — тоже не слишком солидно, — хмыкнул я.

— Вот, тут и я, и дедушка с тобой согласны. Но! — воздел товарищ министра указательный палец вверх. — Как только государь тебе присваивает первоначальный чин, тебя сразу же производят в поручики, а следом — в штабс-капитаны. Смекаешь, почему?

А что тут смекать? Помню, как Петя Бачей, заполучив «клюкву», прицепил себе на погоны еще одну звездочку[3]. Я просто кивнул.

— Твоя «клюковка» — это уже поручик, а Владимир 4-й степени — штабс-капитан. А для деда, сам понимаешь, штабс-капитан, пусть это чин и 9 класса, повыше, нежели коллежский асессор. Подумай, неволить тебя никто не станет.

Батюшка чмокнул маменьку в щечку, погладил Анечку по головке и ушел.

Погоны штабс-капитана, форма — оно, конечно, красиво, но имеется несколько но. Военных следователей у нас нигде не готовят, их назначают из числа действующих офицеров. Насколько помню — они не имеют право самостоятельно открывать уголовные дела. Формально военный следователь подчиняется Военно-окружному суду, а реально я стану подчиняться непосредственному командиру. И не Уложением об уголовных наказаниях стану руководствоваться, а Уставом. Нет, не хочу.

— Ваня, слишком долго перерыв длиться не может, — подала голос Анька. — Поскучает читатель, а потом возьмет, и обидится. Не станет наш Крепкогорский выходить, они подождут-подождут — и других авторов начнут читать.

[1] Мне, например, очень понравилась переделка песни в книге Анатолия Дроздова «Господин военлет».

[2] Слова Михаила Матусовского

[3] Петя Бачей — герой тетралогии Валентина Катаева «Волны Черного моря». Большинство знакомо лишь с первой частью — «Белеет парус одинокий». Во второй части «Зимний ветер» Петя Бачей — прапорщик на фронтах Первой Мировой войны. После ранения, встретив сослуживца, Петя узнал, что получил орден святой Анны 4 степени.

Глава 12

Шишки на продажу

Но возвращался как домой,

В простор меж небом и Шексной.

Соскучился, однако.

В Череповец вернулся немного раньше, чем планировал. Думал, приеду не раньше десяти-одиннадцати вечера, но ямщик умудрился доставить аж к шести!

Выгрузил саквояж, чемодан с книгами и подарками (маменька что-то Леночке прислала, и от Аньки какая-то коробка), рассчитался, вошел во двор.

Конечно же, как только скрипнул калиткой, из сарайки раздалось блеяние. Как же не поздороваться?

— Эх, а я надеялся, что тебя украли, — вздохнул я.

Украли, я бы искать не стал. Так кто позарится?

— Ме-ее?

— Да пошутил я, пошутил. А сестрица твоя в столице осталась. Две козы в доме — перебор.

Надеюсь, Манька все поняла? А нет, не я виноват, а Анька. Могла бы рогатую подружку русскому языку обучить.

Порадовался, что Татьяна службу не завалила, двор вычищен от снега, опять помаялся совестью — пожилая женщина трудится, я отдыхаю.

Что это со мной творится? Кажется, совсем недавно был на приеме у государя Всея Руси — рассуждал с ним о высоких материях, потом сидел за столом с генералами, а нынче — стою во дворе, разговариваю с козой, осматриваю поленницу и размышляю — воровали дрова в мое отсутствие или нет? Ладно, не буду сетовать — это во мне хозяин «включился».

Анечка, в свое время, соседей отучила наши дрова красть, но ведь могли и забыть уроки. Вроде — не слишком убыло, а может — и убыло, я же дрова не замерял. Спрошу потом у кухарки.

Так, а где мой ключ? Конечно же — в обусловленном месте, справа, под крылечком.

Пока проходил сени, входил в избу, опять припомнилась такая волшебная вещь, как электричество. Пора бы уже привыкнуть, что его нет — а все равно, коленом обо что-то долбанулся.

Ох ты, боже ты мой! Что за душераздирающий вой?

Кузенька, солнышко мое — прости, не виноват. Случайно так вышло. Не хотел я тебе на хвост наступать. Мог бы и сам догадаться, что хозяин твой в темноте не видит и хвост ему под ноги не совать.

Где коробок со спичками? И отчего в керосиновой лампе нет керосина? А, ну да. При мне его в лавку не завезли, а без меня Татьяна покупать не решилась. Или до сих пор не завезли.

Нет, если меня еще раз куда-нибудь забросит, пусть это будет цивилизованное место. Ладно, пусть не совсем цивилизованное, согласен и на деревню, но, чтобы в этой деревне имелась электростанция. Хоть бы маленькая.

Обычно я на лампадку ориентировался — какой-никакой, а свет, а нынче темно. Не то масло закончилось, не то кухарка не решилась ее зажечь.

Вроде, на опечке коробок должен быть?

Да что же такое⁈ Кузьма, сколько у тебя хвостов? Ну, не ори. И что ты сразу кусаться-то? Больно же, зараза рыжая.

Но все-таки, память не подвела. Спички, пусть и не сразу, с парой матюгов (никто, кроме Кузьки не слышал, а он меня простит, никому не расскажет), но отыскал, зажег свечи.

Фух, уже лучше.

В доме тепло, это хорошо. А вот что плохо, так это отсутствие еды.

Понятное дело, кухарка не знала, что барин приедет, не подготовилась. Обедал же я сегодня… Нет, сегодня вообще не обедал, а только завтракал. Хотели в Нелазском пообедать — я даже собирался навестить Литтенбрантов, но на тамошней станции оказались свежие лошади. Убежишь — придется потом до вечера ждать.

Спрашивается — куда спешил?

Чай-кофе, имеется, сахар и соль наличествует. В мешочках какая-то крупа, в подполе должна быть картошка с морковкой, мог бы что-то сварить. И есть хочется, но печку топить влом. И хлеба нет. И чего я дурак наотрез отказался взять побольше припасов в дорогу? А ведь и маменька предлагала, и Анька настаивала. Нет, уперся. Сейчас бы как найденные были.

Есть вариант — заселиться в гостиницу или метнуться к кому-нибудь в гости — к Василию, скажем, а то и к Леночке, накормят, но после трех дней в дороге показываться на глаза друзьям и знакомым, тем более — любимой девушке, не хочется. Помыться-побриться, белье сменить.

Еще Кузьма намявкивает — мол, у него миска пустая. Татьяне было велено кормить парня, а он, вишь, говорит, что голодный. Но трется — значит, все простил и понял, что не специально на хвосты наступаю. Кузенька, потерпи милый — сейчас что-нибудь придумаю.

Значит, план действий простой. Забежать к соседям, озадачить их топкой бани (они, по субботам и так ее для меня топят, но нынче четверг), а пока баня топится — сбегать в какой-нибудь трактир. В ресторацию постесняюсь идти, там и на знакомых нарваться можно. Они, скорее всего, мой «одичавший» вид не заметят, но самому неловко с трехдневной щетиной ходить. А в трактире никто разглядывать не станет. И Кузьме что-нибудь спроворю.

— С возвращеньицем, ваше высокоблагородие, — раскланялся половой, когда я уселся за стол, пройдя в господскую половину.

Кивнул парню, открыл рот, чтобы сделать заказ — тут уж и сам хозяин бежит.

— Рады вас видеть! С возвращеньицем.

А еще и посетители — наши ли, приезжие ли, заподскакивали, и тоже наперебой принялись здороваться. И надо, если не поздороваться в ответ — так хотя бы поулыбаться.

Определенно, популярность бывает утомительна, даже в условиях уездного города. И как же поп-звезды с этим живут? А говорят — кому-то это и нравится. Непривычное многолюдье. Да, у нас же ярмарка. Хорошо, что к Абрютину не пошел. У исправника и без меня дел выше крыши. Разумеется, Верочка меня и без Василия бы накормила, но без хозяина неудобно.

— Супчик с потрошками удался. Еще каша гречневая с мясом, — сообщил хозяин.

— Давай, — махнул я рукой.

Супчик с потрошками… Каша гречневая…

И тут на меня накатила тоска. Ну е-мое, как же я забыл? Ведь ровно год назад в этом самом трактире мы с Анькой — нет, тогда еще с Нюшкой, заказывали себе еду. Барышня супчик брала, а я гречку. И еще что-то, но не помню. И здесь кофе по-турецки варят. Ну да — вон жаровня стоит. И запах!