Величие империи (СИ) - Старый Денис

Сперва он посмотрел на тех офицеров, которые стояли рядом с ним, понял, что они-то уж точно слышали слова впередсмотрящего. Так что теперь отступать было никак нельзя.

И было только одно желание, чтобы шведы сами отступили. Шесть линейных кораблей, включая новейший флагман «Петр Великий», сошедший со стапелей буквально год назад, а также четыре фрегата и тридцать пять галер — вот весь тот флот, которым сейчас обладал Мишуков.

Шведские паруса появлялись один за другим. С каждым таким появлением сердце адмирала сжималось всё сильнее. Очевидно было преимущество шведов.

А потом стали появляться в поле зрения галеры. Считать их даже не было особого смысла. Сто? Двести?

— Атакуем по ветру и так же уходим дальше! — не своим, будто бы чужим голосом сказал Захар Данилович.

Русские корабли шли наперерез шведскому флоту. Даже без приказа капитаны кораблей велели заряжать правые борта. Всем было понятно, что командующий принял половинчатое решение: вроде бы и вступит в бой, но постарается сразу же из него выйти. А выйти ли?

Море было неспокойным. Порой волны поднимались так высоко, что низкие галеры то и дело заливало. И вот как раз-таки о галерах Мишуков почему-то и не подумал. Выходит так, что он хочет поймать ветер и быстро проскочить перед шведскими кораблями, попутно обстреливая их, то что же делать галерам? При такой погоде гребцам было очень тяжело, и они явно уступали в скорости парусникам, поймавшим хороший ветер.

«Пётр Великий» будто бы ускорился сразу после слов вице-адмирала. Он стал набирать такую скорость, что уже сильно разорвал дистанцию со следующими за ним русскими кораблями. Новый корабль был явно быстрее.

Сорок минут… Примерно столько понадобилось времени, чтобы подойти к шведам. Вражеский флот также разворачивался в сторону русской эскадры. И если бы вице-адмирал Мишуков сразу увидел подобное построение врага, то единственным решением для него оставалось бегство. А сейчас уже поздно.

Быстро разворачивать эскадру и уходить — мало того, что означало откровенную трусость, так ещё и можно было без боя завалить корабли и набрать излишне много воды. Может и подставиться шведам. А еще это сложный маневр, к которому не готов был русский флот.

Захар Данилович закрыл глаза, словно бы его тут и не было. И нет, он не покинул капитанский мостик. Лишь только крепче вцепился в перила. Рядом оставались офицеры. Вот они, враги!

На корабле началась суета, команды капитана находили мало отклика, матросы бегали, офицеры часто стояли, словно статуи — не один Захар Данилович оказался скованным страхом, на корабле было много неопытных гардемаринов.

— Твою Бога душу мать, якорь вам в седалище… — ругался боцман, уже достав шпицрутен, чтобы ударами заставить прийти в себя команду.

Никто не указывал боцману на грубость и сквернословие. Понимали, что он хоть как-то шевелит своими криками команду.

И вот… Русский флагман, каков и был расчёт, встаёт на пути передового корабля шведов. Есть возможность поставить точку над «Т». И при этом уйти или не поврежденным, или же получить незначительные повреждения. Ветер был «русский».

Однако, шведам, видимо, ценой неимоверных усилий, и рискуя кораблем, удалось почти что стать боком и открыть пушки.

— Бах! Бах! Бах! Бах! — раздались звуки выстрелов русской корабельной артиллерии.

Корабль накренился, и Мишукову пришлось взяться двумя руками за перила, которые и без того трещали. Однако конструкция выдержала вес вице-адмирала. Тут же ветер развеял облака дыма, и стало понятно, что попадания есть, шведский корабль получил ядра и картечь в борта и поверх, выкашивая часть команды. Но повреждения были не столь существенны.

— Бах! Бах! Бах! — раздались ответные выстрелы шведов.

Не менее десятка ядер попали в новейший русский корабль. Ядра канониров расщепляли доски, щепа от которых сплошной стеной разлеталась по кораблю. Послышались крики боли. Кто-то оказался за бортом.

Удар! Вице-адмирал ощутил резкую боль в боку. А потом он понял…

— Командующий ранен! — закричали офицеры.

Тут же к Захару Даниловичу побежал корабельный медик.

Между тем корабль уже вырывался на простор, оставляя позади себя шведов.

— Бах! Бах! Бах! Бах! — нескончаемо звучали пушечные выстрелы с кормы флагмана.

Другие русские корабли вступили в бой. Однако они несколько запаздывали, и вырваться получилось двум фрегатам — «Россия» и «Метава». Остальные завязли в бою.

Шведские корабли приближались к русским. Артиллерийская дуэль быстро закончилась. Шведы цепляли крюки, готовили мостки. Русские корабельные команды также готовились дать свой решительный бой. Стреляли штуцеры, к ним присоединялись уже и фузеи корабельных команд. Шведы делали свои залп, но, как правило, из неудобной позиции в пол разворота. Противники ждали абордажа. Он решит, кому жить, а кому умирать.

Полетели кошки, сцепляя корабли, доставались лестницы и доски, особо лихие шведы, уже перепрыгивали или перелетали на канатах на русские корабли.

— Вперед, братцы! — закричал мичман Красницкий, и стая русских волкодавов, превратившихся в хищников, на удивление неприятеля, устремилась на вражеский корабль, сбивая шведов с их же лестниц.

Они стреляли, потом скидывали пистоли и начинали биться уже как придется и чем придется. Подсечка! И швед лежит на палубе русского корабля, удар головой — и нос другого северянина превращается в крошево. Поворот, нырок и третий капер летит в воду.

Мичман Красницкий недавно увлекся рукопашным боем. Как-то зацепившись с гвардейцами в одной из таверн и после подружившись с ними после драки, стал заниматься и сам и с подсказок новых друзей.

И теперь этот навык пригождался. Уворот, удар ножом. Успевает согнуться, чтобы подобрать шпагу. И… Пуля ударяет смелого мичмана в плечо. А после двое шведов рубят короткими корабельными тесаками русского офицера. Но, испуская дух, Красницкий выбрасывает руку со шпагой и пронзает в сердце одного из своих убийц.

Шведские корабли передовой линии начали разворот для задействования как можно большего количества бортовых пушек. Они намеривались уничтожить непокорные, но уже попавшиеся в свою же ловушку, русские корабли.

— Ба-бах-бах, — раздавались залпы шведских пушек.

Капитан русского линейного корабля «Виктория» Даниил Герценберг, как и многие русские морские офицеры уже понимал, что командование совершило большую ошибку. Особенно это касалось тех галер, что плелись сзади. Некоторые капитаны русских гребных кораблей вопреки приказу командования стали разворачивать свои галеры. Они не хотели попадать в ловушку и видели, что если сейчас не развернуться, то уж точно все погибнут.

Но Виктория шла следом за флагманом эскадры и не могла не встретится со шведами. Время было потеряно, нужного приказа от командующего не поступило. И капитан рассчитывал если и умереть, то с честью.

Уже когда началась сцепка и на Викторию полетели кошки, лестницы с крюками, русский корабль выдал неполный залп, но с обоих бортов в упор. К сожалению, ожидаемого эффекта не случилось и шведы не получили критических пробоин ниже ватерлинии, но и один из вражеских кораблей не мог бы ни маневрировать, ни тем более убежать.

Впрочем, шведам-то и бежать не нужно. Если только не спешить облепить русский линейный корабль своими вымпелами, и еще большими силами идти на абордаж.

Драка началась жестоко и бескомпромиссно. Звучали выстрелы, матросы и офицеры работали палашами, реже шпагами, а чаще кинжалами, свалка. Начиналась свалка, где трудно ориентироваться в поиске «свой-чужой», русские стали громко материться, чтобы по звуку русского мата в дыму выявлять своих, даже с учетом того, что крики сильно сбивали дыхание. Но кричали и шведы, так что все были бы в равных условиях, если бы команде корабля из чуть меньше чем триста пятьдесят человек не противостояло почти пять сотен шведов.

Капитану Герценбергу сперва пришлось поднять правую руку поверх голов сражающихся, чтобы колоть врага сверху. Очень быстро рука затекла, и стало невозможным повторять такой маневр. И тогда пришлось бросить шпагу, но достать кинжал.