Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Наконец, уткнулись в отвесный участок, но сбоку, среди осыпавшихся камней, я заметил узкую полку. Подтянулся первым, локти в кровь, грудь сдавило камнем, но выкарабкался. Подал руку Ольге, она, стиснув зубы, полезла следом. Камни здесь лежали осыпью, рыхло, держались слабо, будто только и ждали толчка.

— Помогай! — бросил я.

Мы вдвоём начали сталкивать вниз камни, выбирая покрупнее. Сначала пошли мелкие, посыпалось градом, а потом глухо двинулась глыба, потянула за собой другие. Камнепад сорвался с грохотом вниз. Взметнулось облако пыли, снизу мы слышали крики, хрип, мат. Один из зэков явно погиб сразу. Второго придавило — и он орал так, что уши закладывало.

Но Кирпич не отступил. Сквозь шум я услышал новый выстрел. Рядом со мной коротко вскрикнула Ольга, потом вдруг дернулась и рухнула на землю. Прижала ладонь к боку, но кровь уже сочилась сквозь пальцы, пропитывала рубаху тёмным пятном. Лицо испуганное, губы дрогнули.

— Держись! — я кинулся к ней, видел — Кирпич уже перезаряжал ружьё, а остальные зэки двинули в обход. Еще пара минут, и будут здесь.

— Держись! — я стал поднимать Олю.

— Макс… брось меня, — прохрипела она, едва шевеля губами. — Со мной ты не уйдёшь…

— Молчи! — я подхватил её на руки, чувствуя, как тело обмякло, но всё ещё держалось за жизнь. — Я тебя понесу… Я тебя спрячу, ты, главное, затихарись, мышкой… потом уведу их и вернусь. Держись… Не молчи, поговори со мной.

Ольга мотала головой, глаза стекленели, губы уже посинели.

— Нет… без больнички… я всё равно умру. У нас нет перевязочного… У нас ничего нет… Макс, оставь…

— Заткнись! — рявкнул я и рывками унёс её в сторону, в хилую рощицу. Низкая, редкая, но если присесть, то укрыться можно. Колючий кустарник хлестал по лицу, ветки цепляли рукава, но я прорывался вперёд, пока не углубился в корявые заросли. Опустил её на землю, прислонил к кусту.

— Держись.

Рана на боку кровоточила, багровое пятно быстро расползалось по ткани. Я рванул на себе рубаху, скрутил рукав в жгут, прижал и туго стянул, так что пальцы затекли от усилия. Кровь всё равно сочилась сквозь тряпку, тёмными каплями просачивалась наружу. Оля обмякла, веки тяжело опустились, голова скользнула и откинулась.

— Я уведу их, сделаю круг и вернусь, — сказал я ей прямо в ухо, будто внушал самому себе. — Ты только дыши. До лагеря доберёмся вместе.

Она слабо, почти незаметно, улыбнулась.

— Нет… Не возвращайся за мной… Это опасно… если погибнешь — погибнет и вся группа… они все… только ты…

Я сжал её ладонь. Она была холодной.

— Жди.

Я бросился обратно на тропу, нарочно шумел, ломал кусты, скатывал камни, мелькал между кривыми деревцами, чтобы у преследователей не возникло сомнений, куда бежать.

Кирпич палил туда, где меня уже не было, картечь срывала сучья, но всё впустую. Постреляв вслепую, он быстро одумался, стал экономить патроны — понял, что его дурной натиск не приносит пользы.

Я уводил зэков. Они прошли мимо рощицы с Олей… Пока все по плану. Я прижался к камню, переводил дыхание, и в этот миг, когда группа «Б» почти миновала заросли, в которых я спрятал Ольгу, раздался крик, резанувший по нервам:

— Эй, уроды! Я здесь! — голос Ольги, хриплый, со смертельной усталостью… Но его отчетливо слышно. Слишком хорошо.

Я замер. Сквозь листву увидел её. Оля стояла, выпрямившись шаткая, бледная, вся в крови, одна рука заведена за спину. Где она взяла силы, чтобы встать?

Зэки развернулись, рванули обратно. Мне хотелось похватать их за шкирки, трясти, делать что угодно, чтобы они не бежали туда. Но я знал, это всё бесполезно.

— О! Какая!

— Смотри, Кирпич! — один заржал, сплюнув в сторону. — Ты подстрелил куропаточку! Сейчас добьем её. Или сначала поиграем? Опять скажешь, что твоя баба? Нет уж, в этот раз делись с братвой. Долго-то она не протянет… Гля, как ты ее подстрелил. Но мне хватит.

Зэк с кривой ухмылкой подошёл вплотную, схватил Ольгу за волосы. Но она, стерпев это, вдруг выбросила из-за спины руку и резко провела ножом по его горлу.

Чирк!

Кровь хлестнула из разреза от уха до уха, бандит захрипел, выпустил её и рухнул на колени, а потом и вовсе завалился в сторону, слабо булькая.

Второй рванул сразу, замахнулся дубиной. Ольга совсем ослабла, успела лишь вскинуть взгляд. Удар обрушился на её голову с тупым звуком, от которого меня пронзило до костей. Она качнулась, осела на землю, глаза мигнули напоследок — в них было и отчаяние, и решимость.

И всё.

Второй удар её добил. Оля погибла. Но утащила за собой одного из этих тварей.

А в голове у меня всё звенел ее крик. Призыв, которым она приняла на себя опасность.

Горло перехватило, пальцы сжались до боли. Ольга ушла так, как хотела — защищая нас всех, борясь до конца. Я знал это, но в груди саднило так, будто это у меня с каждым толчком сердца вырывалась из тела кровь.

Я уходил от преследователей налегке, без оглядки, и чувствовал: не достанут. Когда один, когда не надо никого ждать и подгонять, ноги сами несут, дыхание выравнивается, а каждое движение подчиняется только инстинкту. Сделав большой круг, я ушёл в сторону и только потом вернулся к пещере.

— Быстро все в укрытие! — крикнул я, только появившись. — Здесь урки!

Люди вздрогнули, засуетились, каждый спешил в тень пещеры.

— А где Ольга? — глухо спросил Ефим.

По глазам его я увидел: он всё понял, едва увидел меня. Просто не спросить не мог. Я сглотнул, но сказал сразу:

— Она погибла.

Повисла гнетущая тишина, все были шокированы новостью. Потом сразу разом вспыхнули голоса.

— Как — погибла? — заохал врач.

— Что ты несёшь, Макс? — мажорчик вскинул руки.

Я поднял ладонь, испачканную в Олиной крови, осадил всех.

— У них ружьё, не знаю, откуда взялось. Наша Оля умерла… погибла героически. Отвлекла их на себя, чтобы я смог вернуться к вам. И не просто отвлекла — одного из ублюдков забрала с собой. Она была ранена и…

Ворон мотнул головой, лицо у него было каменным:

— Суки!

Он весь потемнел, будто это снова, ещё раз погибла Лиза.

— Нам нужно собирать вещи и уходить… — сказал я.

— Нет, уйти мы не сможем, — возразил Ворон, поведя головой и будто стряхивая морок. — Надо спрятаться в пещере. Я бы и входа сюда не увидел, если б не ручей и не ты, Макс. Надо оставаться здесь и затихариться.

— Да, да… — подхватил врач, сгибаясь, будто от боли, и держась за колени. — Я не могу быстро двигаться по этим горам, меня точно догонят.

Мажорчик опустил глаза, проговорил еле слышно:

— Прости, Макс… но я тоже за то, чтобы остаться. Тут они нас точно не найдут. А если будем шататься по горам, где-нибудь да нарвёмся. Ведь как-то же они нас нашли.

— Я видел среди них… следопыта, — сказал я. — Похож на местного, старик какой-то. Может, он у них на прицеле. Возможно, он читает следы. Или… или, быть может, кто-то из нас оставлял им метки.

Выговорив это четко и с ударением, я перевёл взгляд на Сергеича. Тот тут же вытаращил глаза:

— Макс, ты что, гонишь? Ты мне такую предъяву кидаешь? Да они с первого с меня шкуру спустят, если найдут. Я сам не хочу под них ложиться. Хотите — оставайтесь, хотите — идите дальше, но я с вами до конца.

— А ну как ежели ты за них? — ехидно протянул тогда Ефим. — Засланный казачок, а?

Сергеич медленно поднял руку и ткнул пальцем себе в грудь, в район сердца:

— Ну, если так, — сказал хрипло, — ты знаешь, старик, куда копьем бить. Прикончить меня — дело минутное. Но я вам клянусь, зуб даю, не я их привёл.

Тишина снова зависла.

— А как тогда они узнали, что мы не пошли вниз по реке, а ушли в горы? — вдруг спросила Евгения. Она обычно молчала, сидела в стороне, но сейчас её голос прозвучал неожиданно громко, словно резал пространство. Потому что она говорила правду.

Все уставились вопросительно на урку.