Господин следователь. Книга 11 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Иван Александрович, завтра вам некогда, завтра вы заняты, — вмешалась Аня.

Точно, завтра я буду занят. Дело семейное, но отменить его не получится. А через два дня уезжаю.

— Жаль. Но что поделать. Значит, не судьба «Обыкновенному чуду» появится на сцене.

Теперь уже завопил и театральный деятель.

— Как это так — не судьба? У меня Далматов мечтает Медведя сыграть, а Славина — принцессу! Там и всего-то нужно кое-какие ремарки вставить, роли распределить.

Про Славину я от кого-то слышал, но, как мне казалось — это уже зрелая актриса. Куда ей после Симоновой принцессу играть?

— Единственный вариант, если вы приедете ко мне на квартиру прямо сегодня, часов в десять.

Ужинать мы сядем в восемь, как раз и успею. Конечно, можно бы «театрала» и на ужин позвать, но без уведомления родителей не стоит.

Театральный деятель был согласен.

— Приеду. Куда подъезжать?

— Иван Александрович, а зачем десяти часов ждать? — снова вмешалась Аня. — Не проще ли Сергею Ивановичу проехать с нами прямо сейчас? Время есть, чаю и бутерброды я организую. Пока обсуждаем, он перекусит.

И кто скажет, что моя соавторша не гений?

Уже в пролетке — в столице еще снега не нанесло, на сани извозчики не перешли, я представился:

— Одна половина Артамонова — которая договоры подписывает, перед вами. Чернавский Иван Александрович. Вторая — Анна Игнатьевна. Она пока официальные документы подписывать не может, в силу возраста, зато она отслеживает все недоучеты и бдит, чтобы гонорары поступали исправно.

— Чернавский? Сын товарища министра? Следователь, о котором постоянно в газетах пишут? — с легким удивлением переспросил Сергей Иванович, едва не сев на колени Аньке. — Значит, Николай не врал, когда говорил, что у него в газете Чернавский-младший пописывает?

Пописывает? Мы с Аней переглянулись.

— Пожалуй, давно следовало с Лейкиным порвать, — задумчиво изрекла Анна. — Ишь ты, пописывает.

А я думал, барышня ругаться станет из-за Лейкина. Не сейчас — потом, без посторонних.

— Сергей Иванович, вы член дирекции?

— Фамилия моя Верховцев, коллежский советник, хотя мундир я редко ношу. Если быть совсем точным, то я помощник директора императорских театров господина Всеволожского. Иван Александрович больше тяготеет к опере, к балету, а мне по душе драма и комедия. В моем ведении Александринский театр. Отбираю репертуар, утверждаю актеров и их назначение на роли. Так же имею право заключать договоры с драматургами, подписываю ведомости к оплате.

— Очень приятно, — слегка поклонился я, а Анна последовала моему примеру. Если имеет право отбирать репертуар, выплачивать деньги — нам такой нужен.

— К слову — я вообще не понимаю, почему вы сотрудничаете с Лейкиным? — спросил Верховцев.

— Так уж получилось, — усмехнулся я.

Не станешь же говорить, что когда-то Аньке на глаза попались «Осколки», куда она и отправила наш первый опус про деревянного человечка.

— Лейкин, нужно отдать ему должное — платит щедро, — уклончиво отозвался я.

— Платит, потому что он на вас зарабатывает такие деньги, что никому другому и не снилось. А вам отсчитывает копейки.

Копейки? Ну, я бы не сказал, что это копейки.

— Если желаете, могу познакомить вас с кем-то из более приличных издателей, — предложил Верховцев.

— Спасибо, — ответила за нас обоих Аня. — Мы подумаем.

За разговором доехали до нашего дома на Фурштатской. Верховцев сам рассчитался с извозчиком, а мы ему не мешали.

Когда входили в парадное, спросил:

— А в чем интерес господина Лейкина нас свести?

— У него исключительные права на «Обыкновенное чудо»? — поинтересовался Верховцев, вместо ответа.

— Ань?

— Только право публиковать в газете, и издать книжку, — тотчас же отозвалась Анна. — К тому же — права истекают в этом году.

В дверях нас уже встречала прислуга. Мы принялись раздеваться и разуваться, заодно помогая помощнику директора театральной столицы освободиться от пальто на меху. Шапку он и сам снял. А тут, конечно же, на шум вышла и маменька. Мы ей говорили, что зайдем в ресторан, теперь, надо полагать, решила проверить — в каком состоянии сын?

— Ольга Николаевна — это господин Верховцев Сергей Иванович, директор театра, — сразу же представила гостя Аня. — А это — Ольга Николаевна, супруга товарища министра.

Наш гость немедленно припал к ручке маменьки, а та, с неким удивлением, сообщила, что ей очень приятно знакомство. Я чмокнул матушку в щечку, она чмокнула и меня, а заодно и Аньку, а та опять повела беседу:

— Ольга Николаевна, если не возражаете, мы с господином Верховцевым немножечко побеседуем о нашей сказке, пока Александр Иванович не приедет. Еще бы нашего гостя чаем угостить, да накормить, он голодный.

— Тогда оставляйте его на ужин, — решила маменька.

— Нет, на ужин я не смогу остаться, но от чая не откажусь, — застеснялся Верховцев.

— Как скажете. Проходите в гостиную, распоряжусь.

— И какие-нибудь бутерброды, — подсказала Аня и добавила. — Сергей Иванович собирается поговорить о постановке, нужно его накормить, чтобы добрее был.

Матушка только кивнула, пошла отдавать кухарке распоряжения, а мы переместились в гостиную.

Наш гость, оценив мебель, фарфоровую посуду и отцовскую бронзу, заметил:

— Странно, когда писатели или драматурги носят мундиры, да еще имеют такие прекрасные квартиры.

— Моя квартира скромнее — дом, почти деревенский, а среди литераторов были такие, что не мне чета. И чины повыше — статский советник Грибоедов, статский советник Салтыков-Щедрин, тайный советник Тютчев, — поведал я, потом приступил к делу: — Так, Сергей Иванович, что вы там про затею Лейкина говорили?

— Николай Александрович хотел стать посредником в адаптации сказки для сцены. Так, чтобы отчисления за спектакли шли ему, а он бы выплачивал вам проценты, как при публикации в газете. Мы не желали рисковать — мало ли, какие претензии будут у автора, зачем театру судебные иски? Просили, чтобы Лейкин показал нам договор, но он все затягивал. Возможно, на сегодняшнем обеде собирался вас уговорить, чтобы вы продлили соглашение.

— И сколько бы мы потеряли? — деловито поинтересовалась Аня.

— Сложно сказать, — развел руками Верховцев. — Все зависит от сборов, от популярности. Пьеса может провалиться после первого представления, тогда отчисления будут чисто символические, но ваша сказка должна иметь успех. Тем более, что в ее постановке заинтересованы все ведущие артисты. Драматургу, чьи пьесы собирают полный зал, выплачивается до двадцати процентов от кассы, а то и до тридцати, как господину Островскому, но вы пока еще неизвестные драматурги. Обычно, начинающим, предлагается разовая выплата. К тому же — сказку придется адаптировать к сцене. Работы немного, но она есть. Но вы, как я понял, в Петербурге долго не задержитесь? Придется брать кого-то, чтобы он прописывал диалоги, провел разметку. Думаю, процентов десять-пятнадцать.

— Иван Александрович, вы не посмотрите — где чай для нашего гостя? — елейным голоском спросила Аня.

Типа — иди-ка Ваня отсюда, не мешай работать.

У барышни в глазенках загорелись огоньки, а на нашего гостя, наверняка поднаторевшего в спорах о гонорарах, она посматривает, как молодая акула смотрит на проплывавшую мимо крупную рыбину, размышляя — сразу ли заглотить или, сначала, пополам перекусить?

— Да, пойду присмотрю, — кивнул я. Уже встав, вспомнил про одного случайного знакомца: — Кстати, если станете нанимать молодого литератора для переработки сказки, возьмите Чехова. Его адрес должен быть в редакциях «Осколков», «Нового времени». Правда, Антон Павлович живет в Москве, но уверен, что ради такого дела приедет. И в столице частенько бывает.

Чехов, разумеется, деньги зарабатывает неплохие — или, еще станет зарабатывать, но ему приходится содержать большую семью. А еще он и больницы строил, и школы организовывал. Надо помочь хорошему парню.