Системный рыбак 3 - Сергей Шиленко

рядом с первыми двумя. Потом мы поставили на стол мёд и варенье.

Гости молчали, глядя на блины. Огонь отбрасывал блики на их лица, и я видел, как в глазах людей отражалось любопытство, смешанное с лёгким недоумением.

— Это что? — спросил кто-то из охотников.

— Блины, сладкая выпечка, угощайтесь.

Несколько секунд никто не двигался. Гости смотрели на блины так, будто перед ними была какая-то невиданная диковинка. Хотя в общем-то, это было правдой.

Первым потянулся Элрик.

Староста взял один блин, повертел в руках, рассматривая золотистую поверхность с узором из светло-коричневых пятнышек. Он осторожно надкусил край.

И замер.

Его челюсть перестала двигаться. Глаза медленно расширились. На морщинистом лице проступило выражение, которое я видел уже не раз в своей прошлой жизни: удивление, сменяющееся осознанием, осознание, переходящее в блаженство.

Элрик прожевал и сглотнул. Потом посмотрел на блин в своей руке так, будто только что нашёл слиток золота в куче мусора.

— Предки милосердные, — выдохнул он. — Это… это невероятно.

Равенна взяла блин и откусила кусочек, обмакнутый в её собственный мёд. Пожевала. Её глаза, обычно прищуренные и настороженные, вдруг стали мягкими, почти мечтательными.

— Парень, — сказала она тихо, — это не еда, а самая настоящая алхимия!

По двору прокатился вздох.

А потом все потянулись к столу.

Руки мелькали над блюдом, а блины исчезали один за другим. Их макали в мёд, намазывали вареньем, а кто-то ел просто так, без ничего. И каждый, кто пробовал, на мгновение замирал с изумлением на лице.

Молотов разом запихнул в рот целый блин. Его лицо исказилось, сначала от усилия прожевать такой объём, а потом от чистого наслаждения. Он издал звук, который я бы описал как мычание счастливого быка.

— Ммммф! — выдавил он с набитым ртом. — Вот это да!

— Такие нежные, — Флинт-старший смаковал каждый кусочек.

— И сладость, — добавил Лим, доедая уже второй блин. — Мёд отлично подходит. Хотя и без него было бы отлично.

Я наблюдал за ними, прислонившись к стене дома. В груди разливалось тепло, от хорошо сделанной работы, которая принесла людям радость…

Амелия сидела у костра, держа в руках блин. Она откусывала маленькие кусочки, жевала аккуратно, видимо как учат в местном институте благородных девиц. Но я видел, как дрогнули её губы, как она на мгновение прикрыла глаза, а щеки слегка порозовели.

Мастер По попробовал один блин. Его лицо осталось нечитаемым, но он взял второй. А потом третий.

Первые три стопки закончилась за несколько минут. Я вернулся на кухню и принёс еще две и они уже таяли медленнее.

Гости ели, переговаривались, смеялись. Двор наполнился звуками довольства.

Молотов не стал церемониться, он открыл свой кувшин и начал разливать медовуху по кружкам. Густая, янтарная, с запахом луговых трав и мёда.

— За хозяина! — гаркнул он, поднимая свою кружку.

— За Ива! — подхватили остальные.

Медовуха потекла рекой. Курт открыл вино от Амелии, оно досталось старосте и мастеру По. Разговоры становились громче, смех раскатистее.

А потом кто-то запел.

Старую охотничью песня, про леса и дальние тропы. Молотов подхватил басом, Флинт подтянул вторым голосом. Женщины присоединились на припеве. Мелодия растеклась по двору, простая и цепляющая.

Я стоял у порога и наблюдая за праздником. Костёр потрескивал, люди ели, пили, пели и шутили, мое новоселье явно проходило как надо. Тётка Глаша, дородная вдова, подошла и уставилась на меня снизу вверх с прищуром опытного оценщика.

— Слушай-ка, парень, — сказала она громко, так, чтобы её слышали все гости. — А ведь ты был деревенским дурачком, прости за прямоту. А теперь что? Дом, деньги, уважение… — она многозначительно подняла палец. — Настоящий перспективный жених!

По двору прокатился смешок.

— А у меня, между прочим, — продолжила тётка Глаша, явно наслаждаясь всеобщим вниманием, — племянница на выданье! Красавица, умница, пироги печёт так, что за уши не оттащишь…

— Благодарю за лестное предложение, — я изобразил поклон, — но боюсь, что сейчас мне не до женитьбы. Трактир сам себя не откроет.

— Ха! — она хлопнула себя по бёдрам. — Скромничает ещё! Ну ничего, мы подождём!

Гости рассмеялись, но я заметил, как после этих слов на меня стали поглядывать совсем по-другому, как на потенциальную добычу.

Несколько женщин постарше шептались, бросая на меня хитрые взгляды. Молодая вдова из соседнего переулка вдруг оказалась рядом и предложила помочь с уборкой. Чья-то дочка, о которой я раньше и слыхом не слыхивал, то и дело попадалась на глаза, застенчиво улыбаясь.

М-да. Вот уж чего не ожидал, так это оказаться в центре брачного рынка деревни.

Вечер стремительно набирал обороты. Запах блинов смешивался с запахом алкоголя и дыма от костра.

В какой-то момент услышал разговор у дальнего края стола.

— … слыхал, остров посреди реки исчез? Вот так просто взял и ушёл под воду…

— Парсий говорит, что река теперь ещё опаснее стала. Какие-то тени в воде мелькают…

— Да ну, какие тени? Обычное течение…

— Ага, обычное… Речные демоны это!

Я отвернулся и зашёл ненадолго в дом. О реке и о том, что под ней, вспоминать сейчас не хотел.

Маркус тащил из кухни пустые миски. Его лицо светилось от счастья.

— Ив, это лучший вечер в моей жизни! — выдохнул он. — Все такие довольные, все едят и хвалят! А песни! Ты слышал песни?

— Слышал, — я усмехнулся. — Спасибо, без тебя я бы не справился.

Парень покраснел и отвернулся, но я видел, как он улыбается.

Во дворе постепенно стихали разговоры. Гости начали расходиться. Кто-то благодарил за угощение, кто-то обещал зайти ещё. Женщины собирали свои корзины и горшки. Мужчины допивали последние кружки.

Мастер По подошёл ко мне перед уходом.

— Ив, — сказал он негромко. — Есть ещё кое-что, — он сделал паузу. — Через два месяца состоится Праздник Меры. Любой желающий сможет официально подтвердить свой уровень культивации.

— Спасибо, я учту это, — ответил спокойно, поняв, что культиватор явно заметил мой черезчур быстрый прогресс.

Он задержал на мне взгляд, словно хотел что-то добавить, но передумал. Кивнул и ушёл.

Костёр догорал, отбрасывая последние блики на пустые столы. Скамьи стояли в беспорядке. Кое-где валялись забытые кружки и тарелки. Но в воздухе ещё витал запах блинов и медовухи. И этот запах был тёплым, домашним. Рид выскользнул из тени и потёрся о мою ногу.

На столе возле входа высилась целая гора подарков. Деревня снарядила меня в новую жизнь.

— Ну что, — сказал я коту, — новоселье состоялось.

Когда калитка закрылась за последним из гостей, я привалился спиной к дверному косяку и позволил себе выдохнуть. Во дворе остались только Марк и Амелия.

Слуга Амелии собирал грязную посуду. Звук глиняных мисок, сталкивающихся друг с другом, разносился