Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

И ведь не объяснишь девчонке, что я по уши в делах, что всё это не то, что она могла себе надумать.

Я быстро прикинул варианты и решил, что если не подойду, то она сама сюда ворвётся. А вот это будет вариант «так себе».

– Лёня, я на минутку отлучусь, – перебил я директора, который продолжал мне что‑то рассказывать. – Чтобы ты потом не начал меня искать по всей школе и не думал, что я сбежал.

– Ты же ненадолго, Володя? – настороженно спросил он.

– Нет, буквально пару минут, – заверил я. – Пойду, выясню один вопрос и вернусь.

И, не дожидаясь ответа, направился к забору.

Я шёл быстрым шагом, поймав себя на мысли, что странно, почему Аня мне не позвонила. Ну если уж пришла меня искать.

Аня стояла, глядя в телефон, вся сосредоточенная, будто ждала сообщение, которое решит судьбу мира.

– Какие люди в Голливуде, – сказал я, подходя ближе.

Она вздрогнула, подняла голову, и мне на миг показалось, что в её глазах промелькнула вина.

– Меня ищешь? – спросил я, сразу переходя к сути дела.

– И да, и нет… – ответила она, запинаясь.

Вот как.

Если бы дело было в собаке, она бы уже орала на полрайона. Значит, пришла не из‑за какой‑то мелочи. Что‑то другое… осталось понять, насколько серьёзное.

– Это как понимать – «и да, и нет»? – уточнил я.

Глава 26

Аня перевела взгляд на экран мобильника, избегая моего прямого взгляда.

– В общем, Вов… мы с Котей решили съехать чуть пораньше, – призналась она наконец. – Котя снимет мне квартиру.

– А сюда ты зачем приехала? – удивился я.

– Затем, что хотела отдать тебе ключи. Ну и… чтобы ты посмотрел квартиру. Чтобы потом никаких претензий не было, – ответила теперь уже, похоже, моя бывшая сожительница, всё так же избегая моего взгляда.

– Ясно, – сказал я. – Всё‑таки за мной приехала. И где твой Котя?

Аня не ответила, только опустила глаза.

– Ну, скажем так, я сейчас самую малость занят, – сказал я, когда понял, что молчание затянулось.

Было отчётливое убеждение, что Аня что‑то явно от меня скрывает. И дело тут не только в нежелании того, чтобы мы с её ухажёром хоть как‑то пересекались. Нет, было и что‑то ещё. Брехушка, блин, малолетняя. Её бы познакомить с Мариной – были бы два сапога пара.

Но, как я уже понял, открываться передо мной девчонка не собиралась. Я же не собирался заставлять её это делать.

– Так что тебе и твоему Коте либо придётся подождать, либо забирайте вещи и съезжайте без меня.

Аня вздохнула, нервно сжимая ремешок сумки.

– К нам сейчас «ревизор» едет, и когда всё это закончится – одному богу известно. Ключи оставишь под ковриком. Я тебе доверяю, – заключил я.

– Ясно… – шепнула она.

Молча посмотрела на меня ещё пару секунд, потом отвела взгляд – в сторону школы, где толпился педагогический коллектив перед приездом Крещёного.

Мне показалось, что она‑таки что‑то хочет сказать, но никак не решается. Мне же некогда было мять булки. Я хорошо видел, что директор не находит себе места и, нет‑нет, а поглядывает в мою сторону.

И я уже собирался вернуться к остальным, как вдруг из‑за поворота показался чёрный джип. Я мгновенно насторожился: джип был тонирован «в круг». Ещё в девяностые Аля Крещёный ездил только на чёрных внедорожниках, причём непременно тонированных вкруговую. Неважно, какой был год, какие указы выходили, – он всегда считал, что законы для других.

Я перевёл взгляд на номера.

ХАН 001.

Ну конечно… всё в его духе.

Когда‑то Аля любил понты так, как другие любят женщин, и, судя по всему, с возрастом ни капли не изменился. Разве что поседел, да, возможно, стал чуть тяжелее в движениях, но манера была прежней и хорошо узнаваемой.

Такой же понторез, как и был.

Машина проехала чуть дальше, чтобы там развернуться и въехать во двор школы. Я стоял, глядя на тёмные стёкла и вызывающие номера.

Ну что ж, Аля, наконец‑то мы снова увидимся.

– Так, ладно, Ань, мне пора… – бросил я, развернулся и пошёл обратно на школьный двор.

– Ты только сразу скажи, как освободишься, Володь, – спохватилась она.

– Обязательно сообщу, – пообещал я и, не дожидаясь ответа, пошёл дальше.

Возвращаясь к школьному двору, я сразу заметил знакомые фигуры. Хромого физрука, который, несмотря на костыли, успел доковылять до школьного двора. И трудовика, натянутого «с иголочки» в деловой костюм. Он стоял чуть отстранённо от остальных с выражением пренебрежения на лице.

– Так, у нас готовность – минута, – сообщил я, подходя к директору.

– Едет? – спросил он, мигом побледнев.

– Едет, – подтвердил я.

В ту же секунду послышался низкий рокот двигателя. Тяжёлый чёрный джип медленно подкатывал к воротам школы. Все взгляды нашего педагогического коллектива тотчас устремились на блестящий кузов и тёмные стёкла, за которыми сидел Аля Крещёный.

– Готовность номер один! – оживился директор, едва сдерживая дрожь в голосе.

Учителя тут же выстроились в ряд, вытянулись по стойке «смирно». Мгновенно подобрались, будто перед настоящим строевым смотром.

Аля ведь тоже проходил через чеченскую кампанию, как и я. И привычки у него остались те самые – дисциплина, подчинение… ещё с девяностых он это ценил и уважал. Поэтому я хотел таким образом его сразу расположить и настроить на нужный лад.

Джип замедлил ход и, наконец, остановился прямо перед крыльцом. Водителю, похоже, было совершенно плевать на то, что колесом он наехал на цветочную клумбу. Завуч, увидев это, аж вздрогнула, но возмущаться не стала – рот держала на замке. Понимала, что сейчас явно не тот случай, чтобы высказывать своё возмущение.

Из машины первым вышел здоровяк с бычьей шеей – лет тридцати, в тёмном пиджаке и коротко стриженный. Сразу видно – и водитель, и телохранитель в одном лице. Тоже, кстати, старая привычка Али родом из прошлого – один он никуда не ходил. Я раньше не понимал почему, а теперь понял. За спиной Аля проворачивал грязные делишки…

Оно ведь как: кто во всех отношениях одинаково честен и не имеет «скелетов в шкафу», тому и телохранители не нужны.

Телохранитель прошёл к пассажирской двери. Я усмехнулся про себя. Интересно, а руку он Але тоже подаст? Шутка, конечно, но в каждой шутке…

Дверь джипа мягко распахнулась.

И из машины выбрался Аля Крещёный. Волосы с проседью, дорогой плащ поверх костюма. Да, лицо постаревшее, но взгляд… тот самый – тяжёлый, уверенный, цепкий.

Он остановился на секунду, посмотрел на школу, потом на выстроившихся учителей. Скользнул глазами по мне, но, естественно, не узнал.

Я подметил, что, несмотря на далеко не солнечную погоду, Аля носит солнцезащитные очки.

Подметил я и ещё один «привет» из прошлого. Шрам на щеке Али был заметен даже издалека. Даже скорее ожог. След того инцидента в машине, который когда‑то разорвал его лицо и жизнь на «до» и «после».

Я вздрогнул, потому что этот шрам возвращал воспоминания. Внутри закипало отвращение и ярость. На секунду мне захотелось довершить то, что должно было закончиться ещё несколько десятилетий тому назад. Потянуло задушить эту суку…

Но я сжал зубы и оттеснил наваждение. Я понимал, что сейчас не время для мести. Здесь – школа, дети и цепочка последствий… нет, я слишком хорошо понимал, что бодаться с Алей на равных я прямо сейчас не могу. Телохранитель этого урода попросту расстреляет меня к чёртовой матери, как только я рыпнусь.

Сейчас мы с Алей находились на разных этажах, в разных весовых категориях. И как бы мне ни хотелось обратного, это был факт. Как фактом было и то, что расправа не решит задач, которые стояли передо мной. Сейчас мне была нужна холодная голова – нужна гораздо больше, чем стиснутые кулаки.

А в остальном… такие, как Аля, действительно не должны были ходить по земле.

Аля прошёлся взглядом по рядам, будто проверяя подчинённых. Я же взял на себя режиссирование того спектакля, который подготовил для встречи «дорогого» гостя.