Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Я подошёл к двери мужского туалета, стараясь сделать это максимально тихо. Изнутри тянуло тем самым сладковатым ароматом, будто кто‑то распылил фруктовый сироп вперемешку с дымом. Я толкнул дверь плечом, приоткрыл и заглянул внутрь. В туалете стоял густой туман. Сладкий, с нотками клубники и чего‑то ещё химического.

У умывальника стоял пацан из продлёнки – лет десяти, перепачканный в голубой краске по локти. На щеках и лбу тоже пятна – последствия подготовки к встрече неуважаемого гостя.

Увидев меня, он вздрогнул, попытался сделать вид, что ничего особенного не происходит.

– Здрасьте, Владимир Петрович, – буркнул он и, опустив глаза, метнулся к выходу.

Я вовремя перехватил его за ручку портфеля.

– Эй, октябрёнок, а ты куда лыжи намазал?

– Так у нас же в актовом зале представление будет, – заторопился он, картавя. – Вот туда я и иду!

– Успеешь, – ответил я, пристально глядя на него.

– А ну‑ка, покажи, что у тебя в руке.

Мальчишка замотал головой.

– Да ничё…

– Покажи, – повторил я твёрже.

Он вздохнул, понял, что выкрутиться не выйдет, и протянул руку. На ладони лежала прямоугольная пластиковая штука, похожая на футуристическую соску – блестящая, с мигающим огоньком на боку.

– Где взял? – спросил я.

Пацан молчал, переминаясь с ноги на ногу, а я уже знал ответ, просто хотел услышать его из его уст.

Глава 25

Мальчишка стоял, глядя в пол, и явно не собирался отвечать. Партизан, блин.

– Ну? – строго спросил я. – Где взял эту сосалку?

– Я… это… нашёл, – промямлил он наконец, ковыряя носком плитку на полу.

– Нашёл? – я приподнял бровь. – А где, если не секрет?

– Да я с утра в школу шёл, – начал он торопливо. – Глядь, а под забором палисадника лежит. Я подумал, наверное, кто‑то потерял… ну я и подобрал. Ну знаете, Владимир Петрович, чтобы никто не украл и владельцу вернуть…

Говорил он быстро, на одном дыхании, и по глазам было видно, что пацан врёт напропалую, сочиняет на ходу.

– Благородно, наверное, объявление хотел повесить по школе? – полагал я пацану.

У него глаза загорелись, какую шикарную идею я ему подкинул.

– Ну да… хотел, уже даже текст объявления начал продумывать, – на полном серьёзе заявил он.

Замолчал и посмотрел на меня украдкой – пытаясь оценить, поведусь я или нет.

– Ясно, – заверил я. – Только лапшу мне на уши вешать не нужно.

– Слово пацана! – выкрикнул он, будто это должно было всё изменить.

Я не сдержался и улыбнулся кончиками губ. Знал бы мелкий, что значит дать слово пацана, и не разбрасывался такими вот словами.

– Ты, мой юный друг, запомни, – сухо сказал я, глядя ему в глаза. – Слово пацана надо давать только тогда, когда уверен, что говоришь правду. А ты мне даже не то что правду не говоришь – ты конкретно лжёшь.

Пацан занервничал, отвёл взгляд, потом снова попробовал выкрутиться. Вообще, конечно, изворотливости ему было не занимать. Ушлый мелкий… далеко пойдёт, как уж на сковородке вертится.

Мальчонка тотчас попробовал найти другое оправдание, как ему наверняка казалось – более действенное.

– Ну… в общем, Владимир Петрович, я не хотел вам всю правду рассказывать, но придётся, – он медленно набрал полную грудь воздуха и начал вещать. – В общем, меня это кое‑кто из старших попросил взять на хранение! Говорит: «Посторожи пока». Ну я же не буду отказывать, как‑то неудобно, когда по‑человечески просят.

– И что за старший попросил, – уточнил я.

– Ну из 11 «Д» класса… – прищурился Парнок, делая вид, что пытается припомнить. – Имя не знаю, но такой высокий, взгляд строгий, такому в просьбе не откажешь…

– Значит, 11 «Д», говоришь? – уточнил я.

Я смотрел на пацана. Изворотливый какой. Легенды лепит одна за другой – видно, что голова как надо работает. И ведь по‑своему он прав… если уж попался на чём‑то, на чём попадаться нельзя, то отрицай всё до конца. Как мужик, которого жена застукала с любовницей. Там ведь тоже, даже если он в этот момент на любовницу залез, даже тогда он должен отрицать всё. Главное – держать линию до конца, пока есть хоть малейший шанс выкрутиться.

Хотя в остальном было понятно, что никакой пацан из 11 «Д» ничего ему не давал. Он просто ездит мне по ушам, спасая шкуру. И, судя по тому, что он это делает ловко, не первый раз выкручивается.

Глядя на него, я вспомнил случай из своей молодости, ещё из девяностых. Тогда я на правах государства рассматривал за дворовыми пацанами. И как‑то раз поймал одного с карманами, полными сигаретных бычков.

Время тогда было тяжёлое: не каждый взрослый мог себе позволить купить сигареты. Ну а пацаны и вовсе ходили по дворам, под балконами, и собирали недокуренные бычки. Потом их докуривали втихаря…

Так вот я тогда спросил его – откуда всё это добро? И он, не моргнув глазом, выдал ту же песню:

«Мне старшие поручили подержать, я просто храню».

Вот уж действительно – времена меняются, а детская логика остаётся прежней. Я посмотрел на пацана внимательнее. Тот стоял, переминаясь с ноги на ногу, сжимая в руках свою «соску».

– Слушай, – предложил я. – Твоей мамке или папке я ничего рассказывать не собираюсь. Мне от тебя нужно только одно – чтобы ты был со мной честен. Понимаешь?

Пацанёнок нахмурился, уставился на плитку под ногами, замолчал.

– Давай так, – продолжил я. – Ты сейчас говоришь, где взял свою эту приблуду, и спокойно идёшь своей дорогой. Я никому ни слова не скажу.

Пацан задумался. Глаза забегали, пальцы сильнее стиснули сосалку.

– Ну ладно, – я демонстративно достал из кармана мобильник. – Сейчас напишу в чат пацанам из 11 «Д», и попрошу, чтобы тот, кто тебе дал это, сам пришёл за своей приблудой.

Я кивнул на электронную соску.

– Не надо писать! – выпалил пацанёнок испуганно.

– Тогда отвечай честно, – отрезал я. – Откуда взял?

Мелкий аж сжался весь, посмотрел на меня виновато и наконец сказал правду:

– Я… купил это у дяди Миши.

– У дяди Миши, значит, – медленно повторил я. – Это у нашего вахтёра, верно?

– Да, – кивнул малой.

Я медленно выдохнул, глядя на пацана. М‑да… дядя Миша, значит. Вот ты, Миша, и засветился, старый делец. Хотя тут даже не «делец» подходит, а, конкретно, – подлец.

Вот и так человек мази для похудения толкает под видом «чудодейственного средства». Духи продаёт для женской половины коллектива. И мужиков подкармливает самогоном из своего «неофициального магазина» возле спортзала.

Но теперь оказалось, что ассортимент у него расширился – добрался и до детской аудитории. Вот только это уже, как говорится, совсем другой расклад. Торговать мазями – ладно, на это можно закрыть глаза, пока никто не жаловался. Духи – тем более, мелочь. Самогон, с грехом пополам, тоже ладно…

Но вот толкать детям вот эти сосалки, или как их там сейчас зовут, – это уже не просто наглость, это мерзость. Надо же хоть немного голову включать, за такие дела можно и по шапке получить…

Я крепко задумался.

Что ж, значит, придётся провести с дядей Мишей разъяснительную беседу. На тему, что делать можно, а что категорически нельзя.

Он, похоже, буквально выпрашивает, чтобы ему это объяснили доступно, чётко и, возможно, с практической частью.

А если вспомнить, что этот самый дядя Миша ещё и «арендует» спортзал… хрен знает зачем. То и вопросов к вахтёру становится всё больше. Вахтёр, мать его, с предпринимательской жилкой.

– Владимир Петрович, можно я пойду? – робко спросил малой, выдёргивая меня из размышлений.

– Шуруй, – согласился я. – Только сосалку свою оставь.

– Я на неё все карманные деньги за неделю потратил, – пробубнил пацан жалостливо, прижимая пластик к груди.

– Ничего страшного. Дуй давай, пока я не передумал.

Он колебался секунду, затем с несчастливым вздохом протянул руку и отдал прибор.