Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Может, сейчас Аля и будет мил – походит, поулыбается, пожмёт руки. А потом, когда придёт время решений, просто достанет свои наблюдения как козырь и использует всё это против школы. Ничего, там, где Аля учился, я преподавал.

Директор тем временем остановился посреди учительской с глазами, полными усталой решимости.

– Девочки, я думаю, вы уже все в курсе, что у нас ЧП… – он развёл руками с обречённостью на лице.

В ответ послышалось коллективное аханье.

– Есть у кого какие идеи, что нам делать?.. – Лёня, совершенно раздавленный, озирался по сторонам.

Глава 24

– Есть у кого какие идеи, что нам делать…?

Голос директора прозвучал жалобно. И с той ноткой безысходности, когда человек уже понимает, что помощь ждать неоткуда, но всё же надеется на чудо.

Лёня обвёл взглядом учительскую, словно надеялся, что кто‑то решится заговорить. Но в ответ… тишина. Никто даже не кашлянул, чтобы, не дай бог, не привлечь к себе внимание. Физичка теребила ручку, химичка рассматривала ногти, а училка по русскому стояла у окна и подглаживала листки денежного дерева.

Сейчас все ждали одного – кто возьмёт на себя инициативу. Но дело‑то тонкое: любая инициатива наказуема. Проявил – и потом отвечай за результат. А результат, если, не дай бог, что‑то пойдёт не так, тут же превратится в коллективную катастрофу. И виноватым, естественно, назначат инициатора.

Поэтому все молчали. Даже Лёня, почувствовав безответную тишину, переминался с ноги на ногу. Сам не зная, как выкрутиться. Молчала и Мымряева – видно, решила, что в этот раз лучше отсидеться в тени.

Я посмотрел на них всех, на этот растерявшийся коллектив, который умел только бояться и изображать бурную деятельность. И сразу понял, что если никто не двинется, то они так и будут стоять до приезда «высокого гостя».

– Коллеги! – все головы повернулись в мою сторону. – Если ни у кого нет идей, то я выскажу свои мысли на этот счёт.

Взгляды тотчас устремились на меня.

– Конечно, Владимир Петрович, – послышались голоса из разных углов. – Возможно, вы знаете, что делать.

Я пожал плечами. – Я‑то знаю, – заверил я. – Но, что называется, не люблю лезть поперёк батьки в пекло. Не люблю давать советы, когда их не просят.

Я сделал паузу и перевёл взгляд на завуча. – София Михайловна, может, у вас есть какие‑то мысли? – спросил я с подчеркнутой вежливостью. – Епархия‑то ваша.

Мымра тут же начала оправдываться: – Нет, это не находится в зоне моих компетенций, – пробормотала она, складывая руки на груди.

Директор посмотрел на меня с мольбой: – Владимир Петрович, говорите. Богом прошу. У нас совершенно нет времени.

– Понял, ну, есть у меня определённые мысли на тему, как встретить нашего уважаемого бизнесмена. Но сначала скажите: сколько у нас времени до его приезда?

Директор посмотрел на часы, нахмурился. – Около часа. Не больше…

Я задумался, машинально постукивая пальцами по столу. Час – это ничто, особенно для таких мероприятий. Но другого выхода нет. Значит, придётся укладываться в жёсткие лимиты и действовать быстро.

Учительницы снова заахали и заохали.

– Хорошо, – я поднял руку, призывая всех к тишине. – Прежде чем что‑то обсуждать, хочу сразу удостовериться, что все присутствующие готовы делать то, что я скажу.

Коллектив замолчал, слушая, что я скажу дальше.

– Без самодеятельности, без «а давайте попробуем по‑другому». Работать будем чётко, как одна команда, – выдвинул я свои требования.

Лёня нетерпеливо махнул рукой: – Да ладно уж, не церемоньтесь, Владимир Петрович. Время у нас тает на глазах. Все согласны? Все готовы слушать Владимира Петровича?

Учительницы закивали в унисон.

Я понимал, что без дисциплины этот коллектив мгновенно превратится в хаотичную толпу. В отличие от всех здесь присутствующих, я прекрасно знал привычки своего старого знакомого – Али Крещёного. Сколько лет мы шли бок о бок… чего только не было.

Я знал, как он думает, куда смотрит, на что обращает внимание и где может подловить, а где, наоборот, похвалит. И это знание давало мне преимущество, которое грех было не использовать.

Я обвёл коллектив взглядом и остановился на завуче.

– София Михайловна, а вы готовы меня слушать? – спросил я.

– Готова, – прошипела она, не поднимая глаз.

– Вот и прекрасно, – сказал я. – Тогда внимательно слушайте.

Учительская снова замолкла, и всё внимание теперь было приковано ко мне.

Я начал излагать план чётко, шаг за шагом. Кто что делает, кто отвечает за встречу, кто сопровождает, а кто обеспечивает показушную «активность коллектива». Я говорил, а учительницы кивали, физичка даже записывала в блокнот.

Завуч поначалу молчала, но к концу всё‑таки не выдержала.

– Леонид Яковлевич, мне кажется, это уже перебор!

Директор не ответил сразу. Нахмурился, посмотрел на меня пристально, видно было – взвешивает. Решения‑то я предлагал нестандартные, мягко говоря.

– Мы пообещали Владимиру Петровичу, что сделаем ровно то, что он скажет. И, честно говоря, ни на что другое у нас уже просто не хватит времени, – заключил Лёня.

– Как скажете… – фыркнула Мымра.

– Вот и отлично, – подхватил я. – Тогда, дамы и господа, у нас остаётся ровно пятьдесят минут, чтобы реализовать всё то, что я только что вам проговорил. Что стоите, на меня смотрите? Начинаем!

Учителя мгновенно пришли в движение, и учительская ожила. За пару минут шум, суета и хаотичные крики превратились в управляемый хаос.

– София Михайловна, – обратился я к завучу, которая не спешила включаться в процесс. – Надеюсь, сейчас вы проявите все те организаторские способности, которые так и рвутся наружу последние дни.

Мымра фыркнула, смерила меня взглядом.

– Вы за себя беспокойтесь…

Но обострять не стала, видимо, решив не нарываться. Пошла вместе с остальными выполнять поручения.

Через минуту учительская опустела, и мы остались с Лёней вдвоём. Он смотрел на меня с каким‑то новым выражением на лице. Смесь уважения, удивления и лёгкого недоверия.

– Это что‑то невероятное, Володя. Как тебе удалось так быстро найти язык с Мымрой?

– Для каждой женщины есть свой подход, – хмыкнул я.

– Первый раз вижу, чтобы хоть кто‑то нашёл подход к этой… женщине, – пробормотал он, явно всё ещё под впечатлением.

– Ну‑у… есть как есть, Лень. Но мне лично наш женский коллектив нравится, – я подмигнул директору.

– Да наши женщины хороши… – протянул Лёня.

И по его лицу было видно, что он крепко задумался.

Достал телефон из кармана, глянул на экран. – Интересно, а где наш учитель географии? – сказал он, уже набирая номер.

В тишине вдруг раздался глухой, вибрирующий звук. Мобильник Глобуса заиграл короткую, противную мелодию. Лёня удивлённо вскинул голову и посмотрел на меня.

– Ты слышишь? – спросил он, растерянно крутясь на месте. – Или мне показалось, что телефон звонит где‑то здесь?

– Показалось, наверное, – я пожал плечами, стараясь сохранить невозмутимость.

– Секундочку…

И Лёня сделал повторный вызов.

Телефон зазвонил снова – громче, настойчивее, будто нарочно издевался. Директор растерялся. – Да нет же, не показалось, – сказал он, уже раздражённо.

– Это точно звонит где‑то здесь! Он что, мобильник специально в учительской оставил⁈

Лёня пошёл вдоль стены, заглядывая под стол, за шкаф, потом посмотрел на меня:

– Я не понимаю… Представляешь, какой! Забыл свой телефон в учительской, а самого его где чёрт носит?

Я только улыбнулся. Сейчас, по ходу, придётся объясняться перед Лёней, как Глобус оказался в подсобке.

Директор тем временем подошёл к подсобке. Потянул за ручку, дверь скрипнула, открылась и… изнутри донеслось громкое сопение.

Лёня застыл на пороге, вытаращив глаза.

– Господи… – выдохнул он, глядя внутрь. – Ну как так‑то⁈