Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

несла свои воды мутным потоком, не разбирая мелей и перекатов. Не весеннее половодье, но близко, пронеслась в голове у Леонида Алексеевича посторонняя мысль. Впрочем, во всяком минусе таится плюс, и если им удастся не разбиться о какой-нибудь валун, скрывающийся в мутной водице, на Тунгуску их вынесет уже сегодня. Ночевать, правда, придётся на берегу… а впрочем, перевёрнутая лодка — лучшая защита от мокрого снега.

Река ещё бушевала и ярилась напоследок, но по берегам уже падал и не собирался таять цепкий крупитчатый снег. И в этом тоже был свой плюс. Чем раньше ударят морозы, тем скорее встанет лёд на Тунгуске, тем более прочих речках. Значит, можно дождаться обоза из Кежмы. Но можно попробовать и не ждать… верхами… вот только Ермилыча придётся брать третьим, иначе как вернуть ему договорных лошадок… да согласится ли он переться до Кежмы в такую погоду…

Удар в днище был очень силён, однако прочная лодка-плоскодонка выдежала, не раскололась. Зато комсомолец Петя вылетел за борт как из катапульты, и сам Кулик начал что-то соображать, лишь ощутив у тела ледяную водичку.

— Петя!!

— Уабрлбрл! — комсомолец, похоже, всерьёз собирался потонуть. Сделав несколько взмахов руками, Леонид Алексеевич добрался до коллеги и перевернул его на спину, не давая ухватить себя и утопить панически барахтающемуся парню.

— Спокойно, Петя, нас уже выносит на отмель! Гребите, за мной гребите лапами!

Жертвы кораблекрушения кое-как выбрались из бурного потока, карабкаясь по скользкому крутому берегу, покинули русло разбушевавшейся реки.

— Ну что, Петя, со вторым рождением вас… — Кулик принялся стаскивать промокший насквозь ватник, и вдруг замер. Захлопал себя по бокам, по карманам…

— Идиот… Идиот! Какой идиот!!!

— Леонид Алексеич?.. — отплевавшийся от воды комсомолец лупал глазами.

Губы начальника экспедиции тряслись.

— Несчастье… какое несчастье… Метеорит пропал, Петя!

…

Глава 15

— Давай, давай!

Вот отчего русские люди так любят слово «давай», подумал Кулик… наверное, всем приятно, когда им чего-то дают, но здесь-то подразумевается — давай шибче тачки катай…

Работа кипела вовсю. Комсомольцы-энтузиасты — а в этот сезон набралось их уже почти десяток — трудились как заведённые, копая слежавшийся вечномёрзлый торф. Лопаты-заступы вечную мерзлоту почти не брали, приходилось орудовать топорами и ломами, разбивая грунт на куски. Вырытый грунт на тачках увозили в ближайшую лощину, куда, собственно, и вели канаву. Идея была очевидной — спустить воду из кратера, обнажив дно, а там…

Леонид Алексеевич даже зажмурился от нахлынувшего видения — блестящий металлом агрегат звёздного корабля, совершенно целый… ну пусть не целый, пусть оплавленный и покорёженный… ну пусть даже не агрегат, а просто кусок конструкции… только бы удалось! Только бы удалось!! Только бы удалось!!!

Шёл тысяча девятьсот тридцать девятый год. Удача, поблазнившая было, так и не далась в руки. Ни одного фрагмента, ни одного даже маленького кусочка вроде того, что так преступно и бездарно был утерян на реке — надо было карман-то зашить, идиот несчастный! — больше не попадалось. Мелкие воронки, относительно легко доступные, осушались одна за другой, или просто прощупывались длинным металлическом прутом. Но ничего, абсолютно ничего хоть сколько-то похожего на фрагменты взорвавшегося межпланетного корабля не попадалось.

Сегодня решающий день. Сегодня решающий ход. Кратер диаметром больше полусотни метров, с ровной обваловкой — чего ещё?! Если это не ударный кратер, то Луна состоит из сыра!

Начальник экспедиции ещё раз придирчиво осмотрел канал, соединяющий заполненный водой кратер с глубоким распадком. Да, выдающееся гидротехническое сооружение. Вот так и поверишь, что древние египтяне одними лопатами выкопали канал, соединяющий Красное море со Средиземным.

— Ребята! Всё, выбирайтесь оттуда! Сейчас будем ломать перемычку!

Рабочие-землекопы, комсомольцы и энтузиасты полезли наверх по сбитым из жердин приставным лесенкам — глубина канала была по максимуму метров пять, и выбраться из него можно было лишь при помощи лестниц, либо пройдя до устья, выходящего в распадок. Убедившись, что никого и ничего в русле не осталось, Кулик махнул рукой подрывнику.

— Давай!

Подрывник, покрутив рукоять своей машинки, нажал на кнопку. Взрыв грохнул мощно и раскатисто, земляная перемычка, отделявшая кратер от канала, рухнула, и поток воды устремился в русло с нарастающей силой.

— Ураааа! — заорали энтузиасты-комсомольцы, двое так даже подкинули в воздух вконец замурзанные рабочие кепки. Начальник экспедиции широко улыбался, наблюдая, как уходит из кратера вода, как метр за метром обнажается дно. Сейчас… вот сейчас…

Последняя водица истекала из ямы уже немощно и бесшумно, но Леонид Алексеевич на неё не смотрел. Он смотрел на центр воронки.

— Тут что-то есть!!! — вопль комсомольца-энтузиаста потряс окрестную тайгу.

Стряхнув оцепенение, Кулик замахал руками.

— Лопаты! Заступы несите! И верёвки тоже! — не дожидаясь исполнения команды, геолог ринулся в воронку, оскальзываясь на липком мокром иле.

Лопаты заработали споро и рьяно, очищая от напластований ила то, что таилось на дне. Но по мере того, как продвигалась работа, выражение восторга и предвкушения на лицах энтузиастов-комсомольцев сменялось недоумением, переходящим в горькую обиду.

— Вот… — последний взмах лопатой, и артефакт раскрылся во всей красе. На дне воронки стоял, бесстыже растопырив корни, здоровенный гнилой пень.

— Леонид Алексеевич… да что же это…

Начальник экспедиции не отвечал. По лицу пожилого учёного текли слёзы, теряясь в мокрой, перемазанной илом бороде.

…

— Ваньша, тебе сегодня скотину пасти!

— Чё это мне-то?

— Забыл? Твоя очередь! Календарь посмотри, ежели памяти нету!

Дарёна, прибрав подойники с молоком, вышла за ворота, задрав лицо, жмурилась навстречу восходящему солнышку. Утро выдалось на редкость ясное и безоблачное, обещая погожий июньский денёк.

Что-то копилось в воздухе, назревало. Что именно? Пожалуй, этого не сказала бы даже грозная богиня Огды. Дарёнка же была просто девушкой, обычной русской девушкой с затерянной в глухомани заимки. Правда, девушкой ладной, статной и рослой… да чего там, чего там — вполне себе красивой девушкой!

Дарёна сладко зажмурилась и потянулась. Как всё-таки хорошо, когда тебе двадцать лет, когда ты здорова и красива… и любима, да-да-да! Вот только вставать летом приходится очень уж рано…

Что-то копилось в воздухе, вызревало. Что? Этого девушка не знала, вот только всё внутри отчего-то трепетало в предчувствии.

Коровы и лошади, выгнанные из хлевов дежурным пастухом — сегодня эта честь выпала на долю Ивана Третьего — бодро потопали к лесу, явно предвкушая встречу с полянкой, совсем ещё даже не объеденной. Телята на ходу тыкались носами в изгородь, обороняющую огород от посягательств всевозможных травоядных. Молодые псы Марик и Эник, а если полным титулом, Маркс и Энгельс — были названы так в честь вождей мирового пролетариата — бежали следом, время от времени