Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

и используюся для стажировок дипломников. На борту находились двое… точнее, трое — молодая чета и их дочка…

— Дочка?!

— Ну в смысле грудной младенец. Инструкция в ту пору не возбраняла подобные вольности. Сейчас, разумеется, им бы просто перенесли срок стажировки на более позднее время.

— Продолжайте.

— Да, собственно, это почти всё. По данным Центра координации гиперкоммуникаций, корабль вышел из прыжка и собирался совершить посадку в одном из наиболее диких мест планеты. Более никаких данных не поступало. Отправленная для выяснения спасательная экспедиция обнаружила характерные признаки атмосферного взрыва большой мощности, с радиальным повалом древесной растительности и следами пожара.

— Как насчёт деятельности аборигенов?

— Уровень развития аборигенной цивилизации весьма невысок. У них нет даже оружия ядерного распада. Ни устроить такой грандиозный иллюзион, ни тем более поразить гиперлёт местными техническими средствами невозможно.

Пауза.

— Но отчего гипер-маяк заработал так поздно?

— Возможно, он был включён достаточно давно. Верно, гиперсигнал можно обнаружить на любом расстоянии, но… для этого нужно знать, что искать. Этот сигнал никто не искал. Корабль же давно считали погибшим.

Пауза.

— Что ж… Нужно срочно сообщить спасателям!

— Уже сделано, экселенц.

Глава 14

— … Нет, ребята, баню строим в первую очередь. Вон, смотрите, на кого вы похожи! Если вас в баньке не пропарить, срочно и хорошенько, того гляди воспаление лёгких схватите.

— Воспаление лёгких будет или нет, а чирьями зарасти в здешнем климате можно только так! — поддержал шефа Сытин. — Чего я, в тайге не был?

— В общем, баню надо изладить к завтрашнему вечеру, — подвёл итог дискуссии Кулик. — Сможем?

— Да сможем, чего там! Тоже мне, Петергоф!

Визжали пилы, стучали топоры, с треском валились матёрые лиственницы. Вода на перекате мощно шумела, словно недовольная вторжением людишек, нарушающих вековой покой девственной тайги. Впрочем, покой этот уже не был вековым — как раз здесь, возле переката, проходила граница лесоповала. Именно здесь в прошлом году были утрачены злополучные плоты, и именно здесь Леонид Алексеевич наметил устроить базовый лагерь экспедиции. Место было очень удобное, поскольку после нескольких дней бурлацкого труда походники упёрлись в непроходимые пороги, где пришлось разгружать лодки, перетаскивать груз выше по течению вручную и затем на руках же переносить тяжеленные плоскодонки. На первый раз мокрые, смертельно усталые рабочие кое-как обогрелись и обсушились у костра, но было очевидно, что на следующий год подобного крайнего героизма допускать нежелательно. Второй лагерь, рабочий, по плану должен был быть устроен уже в глубине повала, возле устья ручья Чургима, стекающего в речку живописным каскадом водопадов. Как прикинул Кулик ещё в прошлом году, далее вверх по течению было не пробраться и на мелко сидящих плоскодонках, во всяком случае, после окончания половодья точно.

Резкий звон пустого ведра, подвешенного на сучок вместо сигнального колокола, и заливистый лай собаки прервали шум стройки.

— Каша готова! — энтузиаст-комсомолец, на долю коего нынче выпало дежурить по камбузу, энергично молотил черпаком по пустому ведру. Пёс Буран вертелся рядом в предвкушении. Собаку в поход настоятельно посоветовал взять Сытин, и у начальника экспедиции не было оснований не доверять мнению специалиста-охотоведа. За время пути пёс вполне привязался к весёлым и щедрым на угощение людям и теперь исправно нёс свою собачью службу, избавляя походников от необходимости всю ночь поочерёдно дежурить с винтовкой возле лошадей — иначе того гляди медведь порвёт или волки.

— Обеденный перерыв! — махнул рукой Кулик. Работяги оживились пуще прежнего, ибо ничто так не подкрепляет трудовой энтузиазм, как добрая порция пшённой каши с салом и пара кружек крепкого горячего чаю.

— Товарищ Струков, кончайте съёмку, каша остынет! — Витя Сытин устраивался на нарубленном лапнике по-узбекски, развернув колени в стороны.

— Работа прежде всего! — откликнулся кинооператор, лихо вращая рукоять съёмочной камеры. — Леонид Алексеевич, прошу немного головку в сторону… та-ак… теперь котелок повыше… вот, замечательно!

— А скажите, Леонид Алексеевич, чего это тот тунгус болтал насчёт чертей в здешних лесах? — один из комсомольцев орудовал ложкой в солдатском котелке не хуже экскаватора.

— Ну, после спиртяги и у нас в Питере чертей полно! Зелёненьких!

Взрыв веселья.

— Не, а всё-таки, интересно — чисто пьяная болтовня или имеет под собой некую реальную основу?

— Ну вон у нас Виктор специалист, — кивнул Кулик. — По ходу изучения здешних пушных и мясных запасов и насчёт чертей прояснит вопрос.

Новый взрыв веселья.

— Да проясним и насчёт чертей, не проблема, — Сытин решил поддержать веселье. — Тут, ребята, главное выяснить, на какую приманку чёрт идёт. И дело в шляпе. Вот жаль, клетку мы под него не захватили!

Ещё взрыв веселья.

…

Заходящее солнце светило в спину, и на готовящуюся к ночи тайгу ложилась длинная тень от чувала — настолько длинная, что край её ложился на дальнюю горку, уже почти у горизонта. Бяшка даже могла различить на той горушке свою собственную тень — размытую чёрточку, прилепленную к краю массивного тёмного пятна тени от чувала.

Отчаянье накатило и схлынуло, оставив лишь холодное, отстранённое безразличие. Как океанская волна, оставляющая после себя на берегу дохлую рыбу, холодную и скользкую. Впрочем, и про океан, и про океанские волны, а равно и всевозможных морских рыб Бяшка знала лишь из книжек. Чисто теоретически. Своими глазами здешних морей-океанов она никогда не увидит. Как, впрочем, и нездешних. И нечего по этому поводу переживать.

Девушка сосредоточилась, привычно вызывая в себе то самое чувство, описать которое человечьими словами невозможно. Нет таких слов-понятий у людей, поскольку подобных чувств они не ощущают. Как лошадь не различает, скажем, красный цвет.

Тайга, выглядевшая с вершины чувала совершенно неподвижной, на самом деле была полна шевелящейся на все лады жизни. Вон там, в зарослях, голодная лисица скрадывает зайца, надеясь поужинать, пока не стемнело. А вот мама-рысь, выведшая на свежий воздух очередной выводок своих котят, сыта и довольна — сородич того зайца, которого сейчас скрадывает лиса, был неосторожен и попался лесной кошке на обед. О том, что двое из трёх прошлогодних котят уже умерли, мама-рысь также не подозревает. Зачем? Её дело котят растить, кормить…

Бяшка на миг ощутила прилив зависти — как же всё просто у зверей. Воистину, как сказано в той старой-престарой книжице, «большие мозги лишь умножают печали»… ну, или как-то похоже сказано.

Она перенесла своё поле внимания на реку Чушмо и мгновенно напряглась. Опа… Явились. Опять они пришли сюда, эти полоумные искатели небесного никеля. И на этот раз их больше.

…

— Итак, коллеги, с постройкой штурмового лагеря мы относительно закончили, как говорили до революции, с Божьей помощью. Печка, конечно,