"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Френуа Шоум сидела одна в той части дома, которую она называла гнездом, глядя на скалы, хребты и далекие вершины. Водопады в дальнем конце ущелья, окрашенные в оранжевый цвет в свете заходящего солнца, медленно пожирались надвигающимися тенями. Полумесяц Дойариса, одной из двух лун Туриена, ярко светил сверху, ожидая, чтобы взять на себя управление ночью. Это был один из тех моментов, когда Шоум отстранялась от мира обязанностей и повседневных дел и обращала свое внимание внутрь этого существа, которому служили ее разум и ее тело, исследуя его мысли и чувства. Эта способность была редкостью среди терранов, и те немногие, кто знал свою истинную природу и внутреннюю душу, не были поняты другими. Их порывистость и навязчивая жестокость, с которой они нападали на все, или же сами подвергались нападкам со стороны других, вели их к жизни, где внимание было постоянно направлено наружу. Возможно, это было еще одно качество, которое развилось в свое время по мере взросления расы.

Она много думала о терранах и их природе в результате своих исследований истории Земли. Жизнь имела свои времена года, как и год, и когда кто-то естественным образом подходил к своему завершению, наступало время не останавливаться на ложных привязанностях к прошлому, а двигаться дальше в гармонии со следующим. Жизнь Шоума сейчас была осенью, сезоном возвращения питания почве, когда мудрость и опыт, накопленные по пути, позволяли вернуть то, что на более ранних этапах требовало заимствования. Весна была сезоном творения, а лето — сезоном взращивания и распространения жизни. Для туриен духовное наслаждение от ощущения жизни и роста, творения и строительства было самой драгоценной наградой, которую могла предложить вселенная. Это было причиной существования, и сделать это возможным было причиной, по которой существовала вселенная. Вселенная была пустыней, ожидающей, чтобы ее оживили. Хотя это отклонение не было полностью неизвестным за долгую историю их вида, идея преднамеренного убийства разумного существа была, пожалуй, самым отвратительным, что только могли себе представить тюрийцы.

Они верили, что подобно тому, как наблюдаемая вселенная была бесконечно малым зерном совокупности, составляющей Мультивселенную, так и сама Мультивселенная была всего лишь аспектом чего-то несравненно более обширного. В этой области обитала истинная душа, с которой было связано сердце мыслящего, чувствующего существа. Она продолжала существовать, пока созданные ею персоны приходили и уходили, каждая из которых имела свою природу и формировалась в таких обстоятельствах, в которых душа нуждалась в исцелении и росте. Хотя персоны могли быть отброшены, то, что их опыт раскрыл и чему научил, сохранялось и усваивалось, как и в случае с персонажами, которые были временно созданы для некоторых видов игр. Хотя смерть персоны, когда она наступала, таким образом рассматривалась как простое закрытие очередного сезона, оборвать связь души означало бы лишить ее сущностного роста.

Более того, преходящие жизни персон служили питомниками для развития таких качеств, способствующих высшей жизни души, как понимание, творчество, мягкость и сострадание. Но действие или даже размышление об убийстве и разрушении вызывали все эмоции и бесчувственность, которые были полной противоположностью. Преступник был унижен и изуродован, нарушая внутреннюю природу себя способом, намного превосходящим любое оскорбление, нанесенное жертве. Для туриенцев это представляло собой окончательное отрицание, отвержение всякого смысла вселенной и любой причины для ее существования. Неудивительно, размышлял Шоум, что в мире, сведенном к бессмысленной материи, которую они создали, а сами к бесцельным случайностям, большинство терранцев не знали более высокого стремления, чем накопление денег или жажда контролировать умы и жизни других.

Она познала близкую любовь и нежность материнства, узы дружбы, привилегию помогать другим обрести счастье в своей жизни, радости творения и свершения, чувства восхищения и благодарности к тем, чья работа сделала ее возможной. Высокие моменты значимости, когда открывались великолепие существования и смысл, который символизировала вселенная, она видела в ярких глазах и восторженных лицах, когда мудрецы вдохновляли умы молодых; в колонизаторских кораблях, поднимающихся с орбиты, чтобы направиться к новому миру; в общении пожилых людей, делящихся мечтами и воспоминаниями, когда они приближались к концу своего путешествия; в мирах, одетых в леса, горы и океаны. Это были вещи, ради которых существовала вселенная, в соответствии со своей природой, которые оживляли ее. Жизнь и вселенная создавали музыку, которую слышала душа. Все, что росло, было ее выражением.

Она все еще переживала тревожные ночи и моменты холодного, грызущего ужаса от некоторых вещей, которые она узнала в своих исследованиях Земли: детей насильно загоняли в культы массовых убийств; отрасли, посвященные смерти, уничтожение городов, искоренение целых культур. Она читала рассказы об армиях, охваченных жаждой крови, охотящихся на беззащитных невинных, как на паразитов, и рубящих их на куски; о семьях, горящих и кричащих под рушащимися зданиями; о людях, голодающих, тонущих, выброшенных из домов в снег, чтобы умереть. И все это было запланировано, преднамеренно, восхвалялось той или иной стороной как героическое и славное. Шоум смотрел записи самолетов, сбрасывающих бомбы на ошеломленных и напуганных выживших из городов, уже превращенных в тлеющие руины; корабли и транспортные средства, набитые людьми, сожженными, изрезанными в клочья, разорванными на части; люди, бегущие и падающие, как стебли травы аруи под градом. Она оцепенело смотрела на фотографии трупов, гротескных и выворачивающих наизнанку: обугленные, изуродованные, расчлененные, выпотрошенные; скрученные в канавах, опутанные проволокой, раздавленные в грязи, гниющие в кучах. Она наблюдала за жалкими процессиями, возвращающими безногих, слепых, искалеченных, безумные обломки того, что было мужьями и сыновьями, братьями и возлюбленными, юностью с ее мечтами. В какой-то момент она обратилась к VISAR за руководством о том, как такие вещи могут быть. VISAR не мог ничего предложить. И поэтому она плакала. Как существа, способные думать и чувствовать, могли делать такие вещи? Как они могли верить в ложь?

Еще более непостижимо, как могли те, кто правил и командовал, распространять такую ложь? Не только для продвижения мелких амбиций или осуществления своих планов завоевания, но и в каждой сфере, где люди боролись, плели интриги, объединялись и предавали, чтобы натравить друг на друга всех, каждого сделать угрозой или соперником, чтобы получить какое-то преимущество друг над другом. Вся философия, лежащая в основе их отношений друг с другом, не только основывалась, но и возвеличивала и прославляла своекорыстие и эксплуатацию, угнетение, алчность, жестокость и порабощение слабых для служения сильным, все это рационализировалось в безжалостном расчете денег, который признавал эффективность вклада в получение прибыли как единственную меру смысла или ценности личности.

Милдред описала лидеров как худших из воров и негодяев и не слушала их. Но Милдред была исключением, смирившись с частной жизнью меньшинства без права голоса. Среди тюринцев качество, которое больше всего требовалось от лидера, было доброй зрелостью и бескорыстным состраданием, которое она порождала. Правительственная должность или право принимать ответственные решения рассматривались как привилегированные возможности служить народу. Злоупотреблять таким положением ради личной выгоды или принуждать нежелающих выходить за рамки основных ограничений, необходимых для того, чтобы сообщество жило вместе, было бы самым отвратительным из преступлений. Сказать, что такие проступки никогда не случались, было бы неправдой... но это было близко к немыслимому.

Только терранцы могли создать мифы о том, что бездумная, ненаправленная материя может организоваться в живые организмы, способные передавать эмоции и мысли, или что вселенная началась в невообразимом насилии из ничего. Они проецировали свою внутреннюю природу на то, что видели, а затем убеждали себя, что то, что они видели, было внешней реальностью. Турийцы знали, что программы, которые направляли жизнь, не возникали на планетах, хотя планетарные системы были сборочными станциями, где программы находили выражение в ошеломляющем количестве способов, которые условия по всей галактике делали возможными. Семена были принесены космическим ветром. Откуда они взялись, как они были произведены, каким агентством и с какой целью были главными тайнами, которые стали поиском ответа для науки Турийцев, и одним из императивов, движущих их расширением. Были свидетельства странных условий за затемняющими облаками и увеличивающейся концентрацией звезд в самом центре Галактики, а также в основных областях других галактик. Но турийцы еще не проникли достаточно далеко, чтобы узнать больше. Их период апатии и застоя, когда они достигли бессмертия и, как следствие, мало что еще имело значение для эонов, дорого им обошелся. Чтобы вдохновляться мечтами и отправляться на поиски, чтобы воплотить их в реальность, требовалось постоянное оживление молодости. Это осознание заставило турийцев вернуться к старому и принять природу и ее времена года.