По краю земли - Катерина Ромм

Обойдя заросли вереска, колючие кустарники репины и чуть не угодив в небольшое болотце, которое почему‐то не замёрзло и коварно притаилось под снежным покровом, Айлек выбрался к ручью. В изнеможении рухнул на колени и принялся черпать воду горстями. В воде попадались песчинки, мелкие листья и ветки, и тогда Айлек выплёвывал их, фыркая и морща нос.

От ледяной воды свело лицо и руки. Тело заныло, отказываясь подчиняться, когда он попытался встать на ноги. Айлек зажмурился и глубоко вдохнул. Голова кружилась, плыла – по волнам ручья, вдаль, навстречу Грозовым порогам, на встречу с общиной. Чтобы каждый травник убедился на его примере: потеряв голову, свернёшь шею. Это закономерно. Справедливо.

Не чувствуя ладоней, травник сунул руки в ручей по самый локоть и упёрся в мелкое дно. Оно маячило перед глазами, и сквозь прозрачную воду отчётливо проступали камни и песок. В то же время на воде дрожало и кривилось его собственное отражение. Ох уж эта двойственность, вечная пытка! Тело и душа, корни и кроны, вера и разум, Марель и Венда. Их невозможно примирить, но и выбирать между ними бессмысленно. Одно не может существовать без другого.

Айлеку хотелось сдаться. Он склонился к бледному лицу на воде, чтобы поцеловать то ли сам себя, то ли мир, который оказался слишком сложным для одного заблудшего травника. Он готов был вверить себя стихии, и будь что будет. Но тут рядом возникло ещё одно отражение.

– Ты чего? – напряжённо спросила Венда и тронула Айлека за плечо.

Его губы тряслись, и никак не получалось ответить. Слишком холодно, слишком тревожно. Зачем она пришла? У него не было ни сил, ни желания с ней пререкаться.

Однако и Венда сегодня была в ином настроении. Она не накинулась на него с упрёками, а подхватила одеревеневшие руки, с корнями выдрала Айлека из воды и потянула на берег. Наверное, она проснулась сразу после него и выбежала следом, даже не одевшись как следует: в одном лишь плаще поверх сорочки, без шали и шапки, так что ветер растрепал золотые пряди. Хорошо хоть не босиком, а то… Айлек вяло скользнул взглядом по высоким сапогам Венды. Закончить мысль было трудно – голову железным обручем сдавили волны боли.

– Держись! – бросила Венда и стиснула его ладони своими, горячими и мягкими. – Сейчас отогреем!

Больше она ничего не сказала, и это было прекрасно. Слова всё только портят. Айлеку хватало энергии Венды, которая сегодня была ослепительнее, честнее и красноречивее любых слов.

В последние недели казалось, что они теряют друг друга. Когда Айлек брал Венду за руку, она не сопротивлялась, но и не сжимала пальцы, и рука её безжизненно висела, словно поникшая ветка. Он не мог об этом говорить – не знал как. Он боялся, что только Венда держит его на этой земле, словно якорь, и без неё Айлек улетит, уплывёт высоко в бирюзовое небо, где всегда холодно и одиноко.

Но сейчас он видел: она всё ещё с ним. И не оставит его – в этом он почему‐то больше не сомневался!

Айлек потянулся к девушке, но не смог поднять голову – плечи свело от холода. Тогда Венда склонилась к нему сама и сочувственно поцеловала в лоб.

Воздух вокруг неуловимо запах весной и надеждой.

Часть 5

α

Снешана утопила тряпку в ведре, вытерла руки и огляделась. Пол блестел: обманчивая иллюзия чистоты. Всем известно, что блестит он, только пока мокрый. А как высохнет, снова покажутся разводы, пыль выползет из углов, гости нанесут грязь… Впрочем, Снешана не переживала. В древнем замке не устраивали званых вечеров и никто не рассматривал полы под лупой. Монахам лишь требовалось поддерживать порядок и сопровождать паломников на плато. Снешана намывала полы раз в месяц – этого было достаточно.

На открытой террасе она завернулась в шерстяной плед поверх длинного балахона Ордена Орили и пристроилась на скамье. С этого места открывался лучший вид на равнину и дорогу – так Снешана не пропустит гостей. Другие монахи предпочитали дежурить в башне, в тепле, но оттуда не виден водопад. До высоких окон башни доносился лишь грохот потока, а в воздухе ажурной взвесью сияли капли. Снешане этого было мало. Она вызвалась приглядывать за Замком воздушных шаров, потому что обожала этот водопад, и ей хотелось видеть его каждый день, каждый свободный час. Он брал начало на плато Орили, сегодня укрытом сизо-серой облачной шапкой. Вода выплёскивалась прямо из облаков и мощным, почти отвесным потоком устремлялась к земле. Это был исток мира, самая северная точка на карте Ориендейла – и место, где Снешана несколько лет назад впервые за всю жизнь почувствовала себя дома. Она этого не ожидала: родом из Ориендейла, Снешана даже не особенно верила в Ангела и привыкла обращаться к стихии воды. Но всё‐таки приехала сюда в сорок лет, просто чтобы взглянуть на долину с высоты, поднялась на шаре в общину… и осталась навсегда.

У подножия водопада, на крутом горном склоне, примостился её Замок. Сложенный из тёмных камней, обрамлённый разлапистыми елями, он сливался со скалами и терялся на фоне бешеной карусели стихий рядом с ним. Здесь вода рассыпалась пеной, встречаясь с землёй; солнечные искры наперегонки выпрыгивали из потока; воздух звенел, как тонкие струны цитеры… Водопад ослеплял своим бесконечным движением, замок же был неподвижен и вечен.

Снешана долго сидела на скамье. Разглаживала пальцами кожу вокруг глаз, перебирала бахрому по краю пледа и разглядывала цепочки заячьих следов на снегу. Наконец кивнула сама себе, поднялась и прошла сквозь пустые залы по уже подсохшим и покрывшимся серым налётом плитам на соседнюю террасу. Бросила ещё один взгляд в долину – и запалила горелку.

Яркое полотно над её головой ожило и зашевелилось. Лоскуты красной, зелёной и синей материи неохотно расправлялись, принимая форму шара. Снешана ждала, кутаясь в плед. Когда аэростат наконец наполнился воздухом – «наелся», как говорили монахи Орили, – Снешана вытянула верёвку, прежде удерживавшую пустую, мёртвую оболочку шара над террасой. Теперь шар завис в воздухе, готовый к полёту, и только канаты приковывали его к земле. Белую корзину из ивовой лозы – старую, с потёртыми боками и грязно-серыми росчерками полос там, где висели мешки с балластом, – соединяли с цветным шаром дюжины толстых строп. Снешана прищурилась и ласково похлопала шершавый бок корзины. Она могла вечно смотреть на три вещи: на водопад, на Ориендейл с плато Орили и на готовый к полёту аэростат.

Минуты рассыпались на мгновения и терялись в плеске