По краю земли - Катерина Ромм

– Я оглушён великолепием северной природы, – меланхолично отозвался Айлек. – Всё в порядке.

– Мне тоже нравится наше путешествие, – поддакнул Фелтон. – Дождь обычный, вовсе это не ливень. Ещё и тёплый, почти как летом. И ветер не сильный – так только кажется, потому что мы на лошадях.

Меркурус промолчал. Айлек не видел его за пламенем костра и только слышал размеренный хруст. Кислых облепиховых яблок здесь было в избытке: домовладельцы с целым выводком детей всех возрастов охотно поделились урожаем с четырьмя промокшими путешественниками.

Венда подошла к Айлеку и присела рядом. Подала ему пучок соломы для костра. Лицо у неё после зимы было бледное, почти белое, и тёмные глаза… Айлек помотал головой. Нет, это не Венда, это Марель!

– Что с тобой происходит? – прошептала девушка так, чтобы не услышали остальные.

– Всё в порядке, – повторил Айлек и забрал у неё солому, стараясь не касаться мягких рук.

– Да? – спросила Венда. Голос дрогнул, едва не сорвавшись на крик. – Ну и отлично!

Она вскочила, развернулась и вылетела из амбара. Кажется, попыталась хлопнуть дверью, но ничего не вышло – дверь лишь отчаянно скрипнула и так и осталась наполовину открытой. Айлек, как заворожённый, смотрел в огонь. Лишь когда жидкость в котелке закипела, он дёрнулся, поспешно растолок в ступе хвою с сушёной рябиной и ссыпал в воду.

– Айлек, а чего ты опять полный котелок варишь? – раздался голос у него над ухом.

Фелтон заглядывал через плечо травника и морщил нос, принюхиваясь к уже знакомому аромату.

– Про запас, – буркнул Айлек и помешал варево деревянной ложкой.

– М-м… но у тебя же вчера ещё был запас?

Фелтон вдруг извернулся, сорвал с пояса Айлека фляжку и принялся отворачивать крышку. Айлек хотел возмутиться, накричать на мальчишку, но у огня было так хорошо… Жёлто-оранжевые блики блуждали по стенам, сочно пахло рябиной, и от котелка разливалось приятное тепло. Пререкаться не хотелось. Хотелось откинуться на спину, подложить руки под голову и помечтать в полудрёме о чём‐нибудь светлом.

Фелтон подсел к Айлеку, вернул ему фляжку и попробовал заглянуть в глаза. Айлек встретил взгляд мальчика. Фелтон обеспокоенно поджал губы и потёр затылок, словно о чём‐то глубоко задумался.

– Сколько же ты выпиваешь за день? – спросил он, косясь на котелок. – Две фляжки, три…

– Пять, – упавшим голосом сообщил Айлек, потому что не мог лгать.

– Пять! – воскликнул Фелтон. – Но… разве Марку не нужно…

– Нет, Меркурус сейчас пьёт полкружки в день. – Айлек запустил руку в сумку с травами в поисках листьев акации.

Фелтон схватился за голову.

– Ну ведь нельзя же так, Айлек!

– У меня всё в порядке.

Айлек посмотрел мимо костра и задумчиво улыбнулся. Марель подмигнула в ответ и поманила его пальцем. Айлек был не в силах сопротивляться – только не теперь, после всего, что ему довелось вынести в разлуке с ней, – потянулся к сестре, склонился к огню…

– Что ты творишь?!

В лицо словно дохнуло пустыней. Айлек, впрочем, никогда не был в пустыне, но в тот момент ему казалось, что он знает, каково это. Краем глаза он успел заметить, как Фелтон, обмотав руку шарфом, толкает котелок и как тот соскакивает с петли и опрокидывается в гущу жадного пламени. Огонь возмущённо затрещал, жидкость зашипела, и пустой котелок покатился прямо под ноги Марель.

Сестра беспомощно развела руками – и исчезла.

Айлек совсем не помнил, когда они продолжили путь и кто приютил их на ночь. Кажется, под вечер дождь утихомирился и перешёл в невесомую морось. В воздухе пахло сырой землёй и мелкими гадами, которые вытряхнулись из своих дыр навстречу стихии воды.

Утром Айлек проснулся раньше остальных – наверное, потому что уже несколько дней толком не бодрствовал. В полутёмной, роскошно обставленной комнате Венда и Фелтон спали на диване, свернувшись калачиком, а Меркурус закутался в одеяло, лёжа то ли прямо на полу, то ли на ковре. Сам Айлек скрючился в жёстком кресле. Он понятия не имел, как здесь оказался – сам залез или Меркурус его уложил? Спина и ноги затекли от неудобной позы, и Айлек не без труда выпрямился, потянулся и выглянул в окно, отодвинув тяжёлую штору.

Дом, судя по всему, стоял на холме: Айлеку открылся вид на молочно-белые поля с островками рощиц, то ли дубовых, то ли буковых, и на Алмазные горы вдали. Ночью снова выпал снег, и от весенней атмосферы не осталось и следа, словно и не было никакой оттепели. Солнце уже поднялось, но запуталось в низких дымчатых облаках, заливая долину холодным матовым светом.

Айлек бесшумно распахнул дверь террасы и спустился в сад. Здесь не было ни души. Травник долго бродил по заваленным снегом тропинкам, лаская длинными пальцами трепещущие веточки стрельчатого барбарисника, и от каждого прикосновения на землю падали рубиновые ягоды.

Больше всего Айлеку хотелось лечь лицом в снег, втянуть в себя дух земли и не шевелиться, однако он знал, что сейчас, наоборот, нужно двигаться: разогнать жидкую кровь в слабом теле, не дать яду сожрать его изнутри. Он чувствовал, что и так спал слишком долго. Вены на руках и висках болезненно пульсировали; его тошнило, и перед глазами плавали бурые пятна. Если бы только у него была настойка, хотя бы полфляги, хотя бы глоток!.. Но Фелтон уничтожил все запасы сушёных ягод – безжалостно спалил их в огне.

Айлек скрипнул зубами, согнулся пополам, ухватившись руками за шершавую стену дома, и его вырвало. В прояснившейся голове всплыли воспоминания о вечере, когда Венда уговорила его попробовать мясо, после чего он всю ночь мучился животом. Сколько же боли и тревог может выпасть на долю травника, если тот подводит общину! Наверное, сама природа наказывала его… Или, может, община прокляла Айлека за то, что он сбежал. А всё почему? Потому что он малодушный трус. Потому что соблазнился чужестранкой! И ведь это она завела его в глухой край, где вечно сыро и мерзко и где люди-дикари убивают живое ради удовольствия. Она виновата…

Он вытер губы рукой, сунул в рот комок снега и пошёл прочь от дома, вниз по склону в поисках реки или ручья, который приметил из окна. Может, и не возвращаться вовсе? Вряд ли Венда, Фелтон и Меркурус свернут с пути ради него; их новая цель – это Замок… который он теперь, увы, не увидит. Айлек встряхнул головой. Что ж, он одиночка – всегда им был. Изгой. Ему не нужны ни община, ни друзья, ни Орили –