Малахитовый лес - Никита Олегович Горшкалев

Ознакомительный фрагмент

Было что-то материнское в реке Амрума: прямая, как материнское сердце; щедрая, как материнская любовь, и красивая в своей алмазной ряби. Речной поток струился, но издалека мерещилось, будто он застыл самородком.

Длинными прыжками, как пружина, растягиваясь в полёте и сжимаясь, когда лапы касались земли, Алатар сломя голову сбежал с холма к реке. За ним пытался не отставать Репрев, но куда ему было угнаться за тигром! Астра держался рядом с Агнией, Умбру они вели за руки, тихо и не спеша сходили с крутой возвышенности по скользкой траве, согнув ноги в коленях.

Над рекой зависли, словно подожжённые зелёным закатным лучом облака, пышные кроны ив.

– Рыбы-то, наверное, развелось в вашей речушке – столько кошек кормить! – Репрев тяжело дышал после забега, выхрипывая невнятный смех.

– Тебе лишь бы шутки шутить, – ответил ему Алатар, даже не запыхавшись. – Но да, рыбы прибавилось. Гляди, как плещется! – Алатар, прощая в это мгновение Репреву всё, указал лапой на блеснувшую на солнце боком форель – она беспомощно извернулась в воздухе, словно пытаясь выскочить из своей чешуи, и плашмя ударилась об воду, раскромсав алмазный самородок реки. А за ней – другая форель, показав акробатический этюд, скрылась, словно ускользнула в какую-нибудь расщелину.

– Сама в лапы идёт! – не мог нарадоваться Алатар. – Ну, считай, с ужином мы разобрались. В этот раз ловлю я, а в следующий – ты.

– Хорошая шутка, – Репрев посмотрел на Алатара как на дурака. – Нет, правда, для первого раза сойдёт. Я всю свою жизнь в городе живу – рыбу никогда не ловил. И чем ты мне прикажешь её ловить?

– А пасть тебе на что? Языком молоть?

– А ты не промах! – прищурился Репрев. – С каждым разом всё лучше и лучше.

– Лишь бы не достигнуть твоих высот, – скривил гримасу Алатар.

– Тебе до них очень далеко, поверь мне, – дышал смехом Репрев.

– О чём вы опять спорите? – спросила Агния. Вместе с Умброй и Астрой они, наконец, догнали беглецов.

– Ни о чём мы не спорили, – ответил Репрев, поглядывая на тигра. – Бенгардиец предлагал половить рыбки.

Агния облизнулась и сказала:

– Я бы не отказалась от жареной рыбы.

– Будет вам рыба, – ответствовал Алатар. – Заодно выясним, не растерял ли я навыки за два года, проведённых в пещерах… Мы в двух шагах от Бенгардии. Никогда прежде чужак не ступал на священную землю.

– Ну да, не считая картографа, его таинственного доброжелателя и тех, кто устроил вашу легендарную бойню. А так да, чужаки к вам не вхожи, – Репрев, завалившись на хвост и перебросив лапу через плечо, чесал за ухом.

– Репрев, а ну, подойди-ка ко мне! – просветлённый от какой-то хитрой выдумки, позвал к себе Алатар. – Да подойди, не обижу! Чего оробел?

– Ничего я не оробел, – неубедительно протараторил Репрев, не поднимая на тигра глаз; лишь скосился на Агнию, словно негласно прося её приглядеть за ним.

Алатар зачерпнул своей широкой лапой голубую глину с берега и со всего маху, со злорадной ухмылкой, влепил ком прямо в ухо Репрева. Пёс подскочил как ошпаренный, затряс головой и уже потянулся лапой к забитому глиной уху, но тигр остановил его, крича в другое:

– Чтобы пережить встречу с бенгардийскими привидениями, вы должны закрыть уши. А глина как нельзя лучше подходит для ушной затычки. И глина эта непростая – она с незапамятных времён применяется в бенгардийской медицине. Так что ты должен быть благодарен: я платы с тебя не возьму. Говорят, эта глина хорошо избавляет от головной боли.

– Пока не жалуюсь, – процедил Репрев, пытаясь высвободиться из тигриной хватки.

– А я могу стать твоей головной болью, – разозлённо прошептал Алатар, ошпарив горячим дыханием ухо Репрева, – если ты и дальше продолжишь вести себя вызывающе дерзко. Твой норов здесь, в Зелёном коридоре, может погубить и тебя, и тех, кем ты дорожишь больше всего. Если тебе хоть кто-то дорог, хочешь не хочешь, мы должны стать союзниками. Я терплю тебя, а не ты – меня. Видели бы меня мои братья и сёстры, они бы тотчас же изгнали меня из Бенгардии.

– Пусти лапу, тигр… – прорычал Репрев и уже громко произнёс: – Агния справится с моим вторым ухом. Да, Агния?

– Справлюсь. Но мои ушки я доверяю только себе. Только вот что делать с ушами Умбриэля? В глине могут быть острые частички камней и песка.

– Позволь мне проверить каждую крупинку глины, Агния! – галантно предложил Астра, склонив голову.

Кинокефалка подняла брови и скривила полуулыбку.

– Ну что, Умбра, ты готов? – добродушно спросил у дракончика Алатар, ложась животом на стылую глину. Умбра в нетерпении захлопал крыльями под пуховиком, сжав у груди кулачки и глядя на Агнию умоляющими глазами.

– Тебя надо спросить: готов ли ты, Алатар? – веселилась Агния. – Сам видишь, Умбриэля долго уговаривать не придётся.

– Я оттягивал, сколько мог, – с иронией ответил тигр. – Не могу же я расстроить маленького фамильяра.

– Давай-ка я тебя подсажу, Умбра, – сказала Агния с суетливой улыбкой и, не дожидаясь согласия, подхватила его под мышки и усадила на спину тигра. – Ты помнишь, что я тебе говорила, Умбриэль?

– Крепко держаться за шею Алатара, я помню… – прогнусавил дракончик.

– Постарайся не забыть об этом до конца поездки, хорошо?

Умбриэль кивнул, сжал ногами бока Алатара, вцепился пальчиками в его загривок, вытянув, как тесто, складку тигриной кожи, с детским любопытством осматривая вблизи каждую шерстинку. Умбриэль, как настоящий наездник, красуясь, гордо поднял голову. Но почему «как»? Сейчас он мог по праву называть себя тигриным всадником.

– Не перестарайся, Умбра, не оставь Алатара совсем лысым. Не больно тебе, Алатар? – спросила Агния.

Бенгардиец рассмеялся.

– Нет, вовсе нет. Умбре не вырвать у меня даже волосок… У меня с рождения могучая шерсть и упрямая толстая кожа.

– Дракон верхом на тигре!.. – осклабился Репрев. – Никогда бы не подумал, что увижу это историческое зрелище своими глазами.

– Признаться, я тоже, – сказал Алатар.

Когда, наконец, все закончили затыкать уши глиной, а глаза перевязывать оставшимися от защитных комбинезонов тряпками, искатели малахитовой травы отправились вверх по холму к городским воротам. Построенная из больших обтёсанных, плотно прилегающих друг к другу стволов деревьев стена ровным кругом – таким же геометрически гармоничным, как солнечный круг, – отделяла Бенгардию от внешнего мира, служила ей щитом и завесой тайны. На обтёсанные стволы, заточенные кольями, падало, словно в волчью яму, брюхатое от облаков небо с выцветшей, как на старых снимках, светлой голубизной.

На волнующихся зелёным нефритом воротах стояли на задних лапах вырезанные в камне огромные тигры. Они опирались на ветвистый резной ключ, разделённый створами