Малахитовый лес - Никита Олегович Горшкалев

Ознакомительный фрагмент

искренник на моей земле, и это последний дар, что она мне… нам даровала. И дар этот я должен беречь, он должен быть под моей охраной. У нас, у бенгардийских тигров… у нас очень хорошо развито внутреннее чутьё, и оно подсказывает, что я могу поручить тебе охрану искренника и, возможно, даже чего-то большего, чем искренник. Но я бы хотел сделать это сам, потому что… потому что меня грызёт вина за то, что я не защитил свой народ и что я не лежу сейчас мёртвый рядом со своими братьями и сёстрами, и от этого чувствую, будто моя судьба оступилась у пропасти, но каким-то нелепым образом устояла на лапах и теперь бродит как неприкаянная по земле и никак не найдёт своего настоящего, предопределённого ей, уготованного для неё конца. И только став хранителем искренника, так и только так я ещё могу привнести в моё жалкое существование хоть какой-то смысл. И я говорю искренне без искренника, раскрывая перед тобой душу.

– Зачем тогда вообще нужен этот искренник, если достаточно сказать: «Я говорю искренне без искренника!»? – передразнил тигра Репрев, напыщенно и густо бася, как можно выше задирая нос. – А? Что, нечего сказать? – но, увидев на морде Алатара неподдельную досаду, смягчился и спросил: – Ты же мне его потом вернёшь, ну, когда вернёмся домой?

– Сам заберёшь, – взбодрился Алатар.

– А ты правда считаешь, что я не справлюсь с этой железякой? – с обидой вдруг спросил Репрев, но продолжил с азартом: – Да я в охране служил, охранял склад с малахитовой травой. Но всегда мечтал вступить в отряд. Какая бы у меня тогда была броня – не хуже твоей! Я бы получил разрешение на применение клыков и когтей. Носил бы перчатки со стальными когтями и такие же скобы на клыках. Вот какую бы силу заимел! Меня бы тогда все уважали, боялись бы мимо пройти, избегали моего властного взора…

– Разве смысл служения в отряде – не защита горожан? Разве горожане не должны чувствовать себя спокойно, когда ты рядом? С чего им тебя бояться?

– Ну как же, я – представитель закона Терция-Терры на планете Земля, на острове Буйном! А кто власти не боится? Меня как преступники увидят – все врассыпную, как тараканы!

– Если врассыпную – кто же их ловить, преступников, будет? – откровенно смеялся во весь рот Алатар.

– Издеваешься, да? Если бы не лапа, вернее, её отсутствие… Вернее, она у меня есть, но для отряда её нет, понимаешь? Лишился лапы, а как будто душу вырвали. Служил бы я сейчас в отряде да горя не знал, а вместо этого приходится терпеть тебя. Ты слышал про отряд доктора Цингулона?

– Да, доводилось слышать, – брезгливо поморщился Алатар и шмыгнул носом.

– И что слышал? – по морде Алатара Репрев догадался, что ничего хорошего.

– Что отряд изображает с помощью малахитовых красок оружие. Губит Вселенную, сдирая с неё краски. Ищет повод, чтобы пойти войной на другие планеты, разорять Зелёные коридоры. Нам, бенгардийский тиграм, – тем, кто называет себя миротворцами, – хорошо известно: ваш генерал – душегуб и преступник.

– Я, кажется, понял, почему ты не хочешь возвращаться в город, – пропел Репрев тенорком. – Ты боишься, что генерал Цингулон заставит тебя вступить в его отряд?

– Взгляни на меня внимательно. Как ты думаешь, боюсь ли я хоть что-нибудь? – Алатар показательно надул парусом грудь и в грозной усмешке обнажил клыки. – Ваш генерал не сможет заставить меня служить ему. И, скорее всего, не пожелал бы себе иметь в своих союзниках бенгардийца, даже знай он истинную мою мощь.

– Да-да, оправдывайся, тигр. Называешь себя миротворцем, а на поверку – обыкновенный трус! Всем известно, что никакого оружия из малахитовой травы отряд не создаёт, малахитовых красок мы создавали столько же, сколько и другие планеты, а россказни о завоевательных походах – не более чем грязные слухи, которые нарочно распускает Смилла, чтобы очернить нашу родную Терция-Терру.

– Тебя я тоже могу назвать трусом, к тому же и подлецом! – неожиданно взревел Алатар. – Только подлец ради собственной выгоды и по своей воле присоединится к шайке разбойников! Наверное, в разбойничьей среде разбойнику и обитать благоприятнее…

– Я не ради собственной выгоды хочу в отряд, – теперь оправдывался Репрев. – Я хочу защищать Землю, Терция-Терру!

– Я, кажется, кое-что понял, – Алатар уронил взгляд на копьё. – Думал, говорить не говорить, но всё-таки скажу: ты недолюбливаешь меня, потому что завидуешь моей силе.

– А ещё говоришь что-то о своём благородстве. Будь в тебе хоть немного благородства, ты бы не посмел… – срывающимся голосом сказал Репрев, клонясь к земле, а в его глазах задрожал солнечный свет. – А может, твоё хвалёное благородство и заключается в том, чтобы оскорблять в лицо, а не за спиной?

Репрев с гордо поднятой головой подошёл к копью и взял его в пасть. Пристыженный Алатар подскочил к нему, намереваясь перехватить копьё, помочь.

– Ну, прости меня, ладно тебе! – Алатар крутился рядом с Репревом, выгибал шею, чтобы быть с ним вровень, но копьё отбирать не решался, ловя на себе злые от обиды взгляды Репрева. – Горячая у нас, у бенгардийцев, кровь.

Репрев изрыгнул копьё – оно покатилось по траве, но точный и резкий удар чёрной лапы остановил его.

– Кровь у вас горячая?! – прорычал Репрев. – А давай-ка я тебе её пущу и мы проверим, какая она горячая!

Тигр оббежал прижатое к траве копьё и встал напротив Репрева, сказав:

– Я прошу у тебя прощения.

– Просишь, а выглядит так, будто делаешь одолжение. И сдалось мне твоё прощение, если ты и дальше будешь принимать меня за того, кто завидует твоей силе.

Репрев уже хотел было снова взяться за ратовище, но так и застыл с раскрытой пастью – бенгардийский тигр Алатар склонился в поклоне: высоко поднял зад, прижал к животу хвост, закрыл глаза и лбом сломал росший некстати лопух. Много видел за свою недолгую жизнь Репрев: счастливых вдов, богача, что никогда не воровал – умер только рано и как-то внезапно, – кинокефала, что не любил апельсины. Но видеть поклон бенгардийского тигра ему приходилось впервые. Никогда бенгардиец не преклонится перед кинокефалом, а уж перед недееспособным…

– Вставай давай, а то последнее своё достоинство растеряешь, – сконфуженно пробормотал Репрев.

– У меня будет лишь одна просьба: ни одна живая душа не должна об этом узнать, – тихо проговорил Алатар, не изменяя своего положения и не открывая глаз.

– Мне всё равно никто не поверит, – сам до сих пор не веря в происходящее, ответил Репрев. – Ладно, тащи моё копьё. Но это не значит, что я

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги