Истина лисицы - Юлия Июльская

– Шинджу – мой дом, – резко ответила Киоко, но Сиавасэ-сэнсэй снова сделался бесстрастным.

– Пусть так, – согласился он, но лишь на словах, это было ясно. – Как бы то ни было, истины здесь не найти. Да и нигде не отыскать. Есть лишь правда. И вы де́ржитесь за свою всеми силами.

Киоко перестала понимать, о чём писатель толкует, и потому решительно спросила:

– Вы нам поможете?

– Я не смогу, – просто ответил он.

– Но ведь вы знаете, что ваши танка были обо мне. О нас. Неужели вы не можете подсказать, как нам действовать дальше? «Для всех, кто рядом, решённый итог». Какой итог? Куда идти, к чему готовиться? Наверняка у вас есть ещё подобные поэмы.

– Я не пишу по велению или ожиданию, – покачал головой сэнсэй, – оно приходит само, и это никак не ускорить. У меня нет ни единого стиха, что мог бы стать пророчеством. В общем-то, у меня нет ни единого нового стиха вообще. Мне жаль, но вы зря проделали этот путь.

Киоко не хотела верить и не хотела сдаваться.

– Может, вам нужно попробовать? Знаете, просто начать. Напишите хоть что-нибудь…

– И вы попробуете найти в этом пророчество? Киоко-хэика, вы так же можете взять любой свиток с любыми словами и попытаться отыскать в них тайные знания о будущем. В этом будет ровно столько же смысла.

– И что же нам делать в таком случае? Просто сдаться? Миямото Ичиро победил в войне, потому что заручился поддержкой Ватацуми. Но дракон давно глух к молитвам людей. Во мне бьётся Сердце дракона, однако это не даёт ответа о том, как свергнуть тирана, что узурпировал престол.

– Киоко-хэика, я правда ничем не могу помочь. Знаете… Возможно, если отец не проявляет должного интереса к своим детям, следует обратиться к матери? Это не пророчество, лишь рекомендация того, кто повидал много эпох и много веков наблюдал за людьми. Мать для своего дитя всегда самая надёжная поддержка и опора. Вы явились из её лона – она наверняка не откажет в помощи.

Инари… И как она сама не подумала об этом. Весь остров поклоняется Ватацуми, а мать Инари словно и не существует. Едва ли в Шинджу насчитывается хотя бы дюжина храмов. Даже в Иноси всё, что напоминало о матери человечества, – остров с двумя соснами. Ни единого храма, ни изображения лисиц… Инари перестали поклоняться много веков назад. И лишь оттого, что она же была матерью кицунэ – оборотней, ёкаев.

– Благодарю вас. – Киоко встала и поклонилась со всем почтением. – Благодарю, что приняли, и благодарю за ваши мысли, которые вы столь щедро со мной разделили.

Нисимура Сиавасэ поднялся и ответил на поклон.

– Мне жаль, что я не смог вам помочь чем-то бо́льшим. Надеюсь, вы сумеете отыскать помощь в ином месте, куда бы ни отправились.

– Надеюсь, и вы сумеете найти ответы на собственные вопросы. Наверняка вы знаете, что вас зовут отмеченным Аматэрасу.

Он улыбнулся:

– Люди любят домыслы.

– И всё же нужно быть слепым, чтобы не отметить очевидного: вы сам свет, рождённый среди смертных. Быть может… – Киоко замялась, не зная, стоит ли говорить такое, и всё же решилась. Они и так уже здорово нагрубили друг другу в начале. Лишняя неосторожность вряд ли испортит отношение сэнсэя к ней. – Быть может, вам тоже стоит отыскать свою мать.

Она поклонилась в знак прощания и вышла наружу. Знойное солнце тут же окутало теплом остывшую кожу.

– Ну что? – лениво спросила Чо, не поднимаясь с земли. – Получила стишок?

– Нет.

– Ёми его возьми. – Она вскочила с места и бросилась к входу, но Киоко преградила путь.

– Но он помог иначе. Я знаю, что делать дальше.

⁂

Голоса не сразу удалились. По меньшей мере коку они ещё стояли и препирались у дома Сиавасэ, а он пил уже третью чашку холодного ячменного чая и с любопытством слушал.

– Я туда не вернусь! – мяукала кошка. Он сразу распознал в ней бакэнэко.

– Норико, – Киоко-хэика пыталась сохранять спокойствие, но ей это, судя по нарастающему нетерпению в голосе, давалось всё труднее, – мы не оставим тебя в горах, нам даже не нужно в Яманеко, только в Шику, чтобы узнать, где искать Инари.

– Воспользуйся своей силой и воззови к ней, как взывала к Кагуцути!

– Это невежливо. Это как если бы у меня кто-то с материка вдруг попросил помощи, просто отправив гонца. Инари меня не знает, с чего вдруг ей откликаться на мой зов?

– Поддерживаю идею отправиться на материк, – встряла куноичи. – Давно хотела там побывать.

– Это тебе не отдых на море, – продолжала ворчать Норико.

– Мне всё равно, – это, кажется, был тэнгу. Вообще-то, не совсем тэнгу… Но и не человек. Сиавасэ не был уверен, кто этот парень.

– Вам всем должно быть всё равно, – голос строгий, не терпящий возражений. Это другой парень, Сиавасэ так и не понял, кто он. Один из самураев, преданный императрице? – Мы отправимся к Большой земле. Это не просьба и не предложение. Это приказ.

Точно самурай.

– Верно, – подтвердила Киоко. – Пора бы избавить вас от привычки пререкаться, раз уж вы выбрали признать нас и продолжать служить.

Тогда-то Сиавасэ понял… Первейший. Но как это возможно? Оба мертвы и оба живы. Оказывается, этот мир ещё может удивить. Он убрал пиалу и подошёл к письменному столику. Усевшись за пустым свитком, Сиавасэ макнул кисть в тушь и начал старательно выводить слоги. Столбец за столбцом.

Пять слогов.

Семь.

Пять.

Семь.

Семь.

Слова сами складывались в нужный ритм, он о них не думал, не пытался осмыслить. Стоит лишь на мгновение зацепиться вниманием – и всё рухнет, как не было, растеряет смысл.

Два свитка и два коку потребовалось, чтобы закончить все танка. Он отложил кисть и осторожно взял первый свиток.

«Путь оборвётся.

В Ёми вернётся душа,

Бабочка – в сети.

Солнце улыбкой сверкнёт —

Море велит пересечь».

Он не стал дочитывать, выскочил на улицу – но там уже никого не было. Ушли. Сиавасэ прошёл к морю – вдруг ещё в деревне? Но рыбаки сказали, что гости отправились в Минато – город, расположенный юго-западнее Эена, город с портом и кораблями.

Что ж, хотя бы направление он сумел подсказать верно. Видимо, так всё и должно быть. Видимо, не стоило им знать, что ожидает дальше…

Море велит пересечь

Воздух города был таким