Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански

зажглись едва я переступила порог своих апартаментом. За плотно задернутыми шторами ливень превратился в мелкий противный дождь. Гостиная с её резным креслом с высокой спинкой и темным, слегка потёртым книжным шкафом, забитым фолиантами в кожаных переплетах, казалась сейчас спасительной гаванью.

Наконец-то я дома. Упав в кресло, я с трудом скинула с распухших ног туфли и принялась стягивать чулки, которые снова ухитрилась намочить на обратном пути. В голове всё ещё крутились обрывки разговора.

— Кто постоянно прикрывает тебя… — передразнивая манеру Фицпатрика, пробормотала я. — Твое любопытное прошлое с господином ван Вилсоном…

Потёртый старый ковёр приятно защекотал голые стопы. Я подошла к зеркалу, висевшему напротив кресла.

— Скотина! — сказала я своему унылому отражению и состроила рожицу. — Ну натурально — скотина! Мерзкий, гнусный шантажист.

За такое можно ещё раз наслать кровавый понос. Одно меня удерживало от опрометчивого шага: то, что прощалось в студенческие годы, сейчас могло окончиться статьей за злонамеренное колдовство.

Внутри что-то щёлкнуло. Что-то было не так. Обычно в коридоре меня встречала радостная Книга. Но сейчас не было ни радостного клацанья обложкой, ни шелеста страниц.

Жан Сержан висел у окна, притворившись тенью от шторы. Его молчание всколыхнули во мне самые недобрые предчувствия. Пальцы мгновенно полыхнули алым пламенем, готовым сорваться с пальцев в любой момент.

Кем бы ни был тот, кто прокрался в мои апартаменты, у него были явно не добрые намерения.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках прокралась к двери и, выскочив, резко выбросила руку вперёд, в сторону силуэта, сидевшего за моим столом. Огненно-красный шар соскользнул с пальцев, но с шипением растворился в воздухе, не долетев до человека. Прежде чем я успела сообразить, что происходит, поток воздуха ударил в грудь, и меня отбросило на кровать.

Послышался глухой стук — я крепко приложилась головой о спинку кровати. Перед глазами тотчас заплясали желтоватые звёздочки, в ушах зашумело. Кто-то навалился на меня, прижав к кровати.

— Ты во всех швыряешь оглушающие заклинания или я особенный?

Я перестала сопротивляться и ошарашенно распахнула глаза.

— Да какого демона, Вэлиан! — выругалась я, глядя в серебристые глаза О'Рэйнера. — Тебя не учили, что следует предупреждать о своем визите? Я чуть к праотцам не отправилась!

— Собирался, — ответил Вэлиан, чуть улыбнувшись. — Но решил, что лучше зайти сразу. Нам нужно поговорить. О вчерашнем.

Сердце предательски ёкнуло и забилось, как птица, пойманная в силки. Вспомнились вчерашние свидание и поцелуй. Лицо залила краска, словно зашла в комнату с мороза, а не из тёплого коридора.

— Поговорить? — проговорила я, изо всех сил пытаясь выглядеть невозмутимой. — О чём именно? О том, что вы забылись? Или о том, что я, кажется, тоже? Потому что, клянусь, сегодняшний день был богат на события. А моя память, увы, не такая идеальная, как ваша. И ещё… Вы бы не могли слезть с меня? Иначе, клянусь богами, разговор может пойти не в то русло.

Приподняв бровь Вэлиан окинул взглядом мою обнаженную ногу, прижатую к его талии. Юбки задрались до середины бедра, являя любопытному взгляду оборку панталон.

— Лишать себя удовольствия видеть твои ноги? — помолчав, медленно сказал он. — Ну уж нет!

Его глаза обычно холодные и расчётливые, сейчас горели непривычным, почти огненным блеском.

— Ну ты и наглец! — процедила я.

— О, меня ещё и не такими словами называли!

Выгнувшись, я уперла ладони в его грудь и попыталась скинуть Вэлиана с себя. Однако легче было гору перетаскать чайной ложкой, чем сдвинуть его.

— Припёрся ко мне домой без приглашения, — возмущалась я. — Так ещё и нагло таращишься на мои ноги! Слезай, говорю.

— А то что?

Я на мгновение прекратила попытки высвободиться. Действительно, что? Нашлю на него кровавый понос, как Фицпатрика? Идея, конечно, так себе. Но зато работает безотказно.

— Кровавый понос — это банально и скучно. К тому же у меня иммунитет на подобные заклятия, — словно прочитав мои мысли, произнёс Вэлиан и приподнял бровь. — Стреляешь ты, как мы уже выяснили, плохо. Так что же ты сделаешь, если я откажусь?

Я обиженно засопела и уставилась на него. Сопротивляться было бесполезно, даже глупо. При желании Вэлиан мог так придавить, что с кровати бы я не встала. Никогда.

— Что тебя напугало? — внезапно спросил О'Рэйнер.

Я растерялась. Уж чего-чего, а этого вопроса я не ожидала.

— Нервы ни к чёрту, — вспоминать о разговоре с Фицпатриком мне не хотелось. — Слишком… слишком много событий за сегодняшний день.

— Эжена, ты что-то не договариваешь.

— Повышенное внимание к моей персоне невольно начинает меня нервировать.

— Ты про Фицпатрика? Было очевидно, что ты ему нравишься.

Я приподняла брови, взирая на Вэлиана, словно на особенно замысловатый артефакт.

— Очевидно? Да неужели!

Вэлиан криво усмехнулся. Упершись коленом о матрас, он резко поднялся. Я наконец-то вздохнула полной грудью и села на краю кровати. Вэлиан отошел к столу и поднял с него белый конверт.

— Полагаю, что это любовное послание, в котором или признания, или извинения. — Он помахал им в воздухе. — Нужно быть слепцом, чтобы не заметить, что ректор с тебя взгляд не сводит.

Я презрительно фыркнула. Фицпатрик и любовное послание — это что-то за гранью реальности.

— Это вряд ли. Сегодня ректор угрожал мне увольнением за… неакадемические отношения. — Про шантаж я решила умолчать. — Скорее, там объявление о моем увольнении, нежели любовное послание.

— Не откроешь — не узнаешь.

Вэлиан передал мне письмо. Я повертела конверт в руках. Даже если Фицпатрик и испытывал ко мне какие-то чувства, то был очень похож на мальчишку, дёргающего за косички девочку, которая ему понравилась. А подобное обращение мне совершенно не нравилось. Ни в детстве, ни тем более сейчас.

Ни говоря ни слова, я порвала письмо.

Вэлиан удивлённо поднял брови.

— Даже так?

— Если Фицпатрику так хочется что-то сказать, то у него не отвалится язык, если он сделает это, глядя в лицо.

Я пожала плечами и убрала за ухо локон волос, упавший на лицо. Он подошёл совсем близко и присел на корточки. Я почувствовала знакомый аромат дорогой туалетной воды и чего-то терпкого, немного горьковатого. Его запах, который не только стал приятным, но даже каким-то близким, родным. Вэлиан протянул руку и аккуратно коснулся моей щеки, погладив большим пальцем кожу скулы.

Захотелось поймать его руку и прижаться губами к его ладони. Однако я подавила в себе это желание. Мимолетный порыв мог обернуться последствиями, о которых пришлось бы пожалеть. Причём нам обоим.

— А ещё очевидно, что ты небезразлична мне, Эжена, — прошептал Вэлиан. — Давно. И ничто не заставит меня забыть, что я чувствую. И… кажется, ты