Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански

языка. Однако вместо привычной тишины, меня встретили звуки, весьма необычные для этого места.

Сначала это было похоже на резкий, скрипучий шелест, перемежающийся странным хрустом. А потом истерический вопль Сержана. Что могло довести призрака до такого отчаянья, было сложно представить. Любопытство взяло верх, и я, спрятавшись между стеллажами, осторожно выглянула за угол.

— Я потратил на это годы! — продолжал Сержан, теперь его голос дрожал от обиды. — Годы незаметного наблюдения! А ты просто взяла и сожрала!

Глядя на эту картину, я едва сдержалась, чтобы не захохотать в голос.

— Значит, у вас был дневник обо мне? — я приподняла бровь и скрестила руки на груди.

Сержан застыл в позе пойманного с поличным школьника и медленно-медленно повернулся в мою сторону.

— Мой неюный персик… Я… эм… я… — пролепетал он, пытаясь изобразить невинность, но его призрачно-прозрачные щёки, казалось, слегка порозовели. — Я тут… э-э-э… проводил профилактическую беседу с этой, с вашего позволения, Книгой. Она имеет привычку жрать чужие вещи.

— Если быть точнее, дневники, да, ваша светлость? — Я медленно очерчивала ладонью круг в воздухе, подталкивая призрака говорить. — Обо мне, о Вэлиане, о том, что произошло в Академии…

— Но ведь это простые мемуары. Ничего больше! — взвился Сержан. Его тараканьи усики подрагивали от возмущения. — Я даже не успел дописать концовку!

— Ваша светлость, — я глубоко вздохнула и придала лицу строгое выражение, — события ещё слишком свежи в воспоминаниях неких особ. Попади ваши записи в руки недоброжелателей, и все наши попытки вести тихую жизнь канут в Бездну. Так что меньше трагизма.

Сержан лишь медленно опустился на пол и принялся горестно вздыхать об утрате драгоценных дневников. Его вздохи напоминали шелест старой листвы.

Я взяла справочник и вышла из библиотеки. Печалей призрака я нисколько не разделяла. Хотя бы потому, что только сейчас моя жизнь наконец-то стала такой, о которой я когда-то только мечтала: тихой и спокойной.

Через три дня после того, как я пришла в себя в доме Вэлиана, мы, не поднимая лишнего шума, перебрались в Эльдорин — маленький прибрежный городок в королевстве Азурия. Амус, брат Вэлиана, устроил всё так, что нас считали погибшими. Конечно же, об общении со старыми друзьями или родными не могло быть и речи. Но был и бесспорный плюс в этом: нас не преследовали.

Спустя две недели после событий в Академии я вышла замуж за Вэлиана. Тайная свадьба прошла в старинной часовне, затерянной на окраине города. Только я, Вэлиан и Жан Сержан, который, как ни странно, вёл себя на удивление прилично. Он даже не прокомментировал то, как я споткнулась о подол платья, когда шла к алтарю. Вэлиан же, обычно невозмутимый, заметно нервничал, и это было даже мило.

Я вышла в сад и направилась по мраморной дорожке к беседке, которая расположилась в тенистом углу под апельсиновыми деревьями. Над симметричными клумбами и идеально подстриженными кустарниками порхали разноцветные бабочки.

Воздух нёс солёный привкус морского бриза, прохладу воды и цветочных ароматов. Пышные розы, посаженные садовниками Вэлиана по строгим линиям, благоухали рядом с нежными фиалками и ландышами, любовно высаженными в тенистых уголках. Жимолость карабкалась по старым стенам, рядом с редкими, экзотическими цветами, которые привезли из своих южных стран.

Однако уединиться с книгой мне не удалось. Беседка, в которую я так стремилась, оказалась занята.

Вэлиан сидел перед мольбертом, спиной к дому, и порывисто наносил мазки на холст. Белая рубашка была расстёгнута на несколько верхних пуговиц, рукава закатаны. Волосы растрепал морским ветер, придав по-мальчишески безмятежный вид.

Перед ним раскинулся бесконечный горизонт Алмазного моря. Миллионы крошечных вспышек света плясали на волнах, превращая водную гладь в живое, переливающееся полотно. Где-то вдалеке, на горизонте, виднелись силуэты огромных кораблей, идущих под парусами.

— Ты знаешь, что творчество является вторым источником эмоций? — спросил Вэлиан, не оборачиваясь.

Я легонько коснулась губами его виска и устроилась рядом с ним на лавочке.

— Тогда, смею предположить, что первый — это любовь. — Я открыла справочник и принялась искать нужную страницу. — Любовь правит миром!

Вэлиан тихо засмеялся. После того, как мы переехали в Эльдорин, он увлёкся живописью. В его картинах не было общепринятой красоты, но они завораживали. Он писал пейзажи, где обычные деревья казались живыми сущностями, портреты, где в глазах людей отражались вечные вопросы, и абстрактные полотна, которые пугали своей мощью и притягательностью одновременно.

Вэлиан утверждал, что через кисть он выражает часть накопившихся за века эмоций и того, что никогда не мог сказать. Феникс, который не мог появится в реальности, проявлялся в картинах.

Из-под скамейки донесся тихий, очень вежливый «хрум», который заставил меня вздрогнуть.

— Только попробуй, — пробормотала я, не отрываясь от справочника. Книга, оставив Сержана горевать в одиночестве, последовала за мной. — Если ты ещё раз что-нибудь сожрешь, я лично запру тебя в сейф и буду скармливать только скучные преподавательские отчеты.

В ответ раздалось обиженное ворчание. Покрутившись под скамьей, Книга раздосадовано пошлёпала по плитам в сторону дома.

— И все же, я удивлен, что ты решила вернуться к работе преподавателя. — Вэлиан чуть повернул ко мне голову. На его губах играла теплая улыбка, в которую я была влюблена до дрожи в сердце. — Мне казалось, что тебя и вилами не загонишь в учебное заведение после Академии.

Я заложила палец между страницами и внимательно посмотрела на него.

В Эльдорине я устроилась работать в Королевский Колледж Артефакторики, где стала читать лекции по истории древних цивилизаций и писать статьи под именем Анны Легранж. Колледж оказался прекрасным местом для того, чтобы получать эмоции. На лекциях я чувствовала, как по телу разливается лёгкое приятное покалывание Феникса, сытого и довольного.

— Знаешь, — помолчав, ответила я, — столько эмоций, сколько можно получить от общения со студентами, ты нигде не сыщешь. Уж что-что, а эти черти всегда найдут чем удивить.