Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански

Я судорожно сглотнула, чувствуя, как под кожей разливается холод. Пульсирующие жемчужные нити потянулись от Феникса ко мне.

— Я предлагаю тебе жизнь, — вкрадчиво прошелестел эгрегор и наклонил голову, не сводя с меня пристального взгляда. — Ты сможешь вернуться в свой мир. К своим друзьям. К тому, кто тебя ждёт.

— А что взамен? — Язык прилип к нёбу, а в горле запершило от волнения. Всё повторялось, как в воспоминаниях Вэлиана. Почти один в один.

Феникс спикировал с ветки и уселся на мою грудь. Несмотря на внушительные размеры, я практически не ощущала его тяжести. Эгрегор приблизился к моему лицу, и я увидела глубокую тёмную синеву и холодное мерцание звёзд вселенной, разлившиеся в его глазах.

— Эмоции, — мягко проговорил Феникс, но в его голосе звенела необратимость. — Ничего, кроме эмоций.

* * *

Очнулась я от навязчивого запаха травяного отвара и прохлады, заползающей под тонкую ткань одежды. Голова раскалывалась, будто в ней устроили пляски сотни эгрегоров. Тело болело так, словно я пробежала марафон без подготовки, причём задом наперёд. Я попыталась пошевелиться, но конечности не слушались.

Кто-то склонился надо мной, судорожно и горестно вздыхая. Меня пробрало любопытство — кто это решился похоронить меня раньше времени? — и с усилием разлепила веки.

Глаза Милли, горничной О'Рэйнера, расширились и прежде, чем я успела что-то произнести, она заверещала так, что в висках заломило от острой боли:

— Всеясные боги! Она очнулась! Госпожа де Вальдан очнулась!

Захотелось от души пожелать ей заткнуться. Но даже при вдохе горло саднило так, словно по нему провели наждачной бумагой.

— В… во-ды-ы! — Я с трудом разлепила спёкшиеся губы. — Дай-те воды…

Холодный металл трубочки тотчас ткнулся в губы, и рот наполнился живительной прохладной водой. Я с усилием сделала несколько глотков, чувствуя, как слабость и боль потихоньку отступают. В голове потихоньку стало проясняться, хотя перед глазами всё ещё висел рваный туман.

Комната была знакомой: широченная кровать с шёлковым балдахином, резной комод с безделушками, туалетный столик и пуфик с ножками из красного дерева. На стенах золотисто-горчичного цвета шёлковые обои, на которых плясали солнечный зайчики.

Когда стакан опустел, Милли поставила его на прикроватную тумбочку с глухим стуком.

— Я сейчас же доложу его светлости! — подхватив юбки, горничная рванула к двери с той прытью, которой не ожидаешь от полной женщины в летах.

Я ничего не ответила. Торопливые шаги Милли заглушала ковровая дорожка. Однако вопли «Госпожа де Вальдан очнулась!» не могли заглушить даже самые толстые стены в мире.

Под кожей разлилась огненная волна. «Эмоции, Эжена, — раздался тихий переливчатый голос. — Только эмоции, и ничего больше!» Я прижала руку к солнечному сплетению и почувствовала, как в ладонь мягко ударилась волна тепла. Феникс!

Я прикрыла глаза и, кажется, снова провалилась в забытье.

— …говорю вам, она очнулась! — сквозь тёмную пелену пробивался взволнованный голос Милли. — Я сразу же побежала к вам!

Матрас рядом со мной прогнулся под телом другого человека. На лоб легла прохладная сухая ладонь, от которой лентой вился аромат терпкого парфюма и лимонного мыла.

Я нехотя приоткрыла один глаз, желая узнать, кто решил меня разбудить.

Вэлиан был, как всегда, одет с иголочки: белая шёлковая сорочка, чёрный жилет, из кармана которого красовалась золотая цепочка часов, и чёрный шейный платок. Белоснежно-серебристые волосы небрежно падали на плечи, левый глаз закрывала чёрная повязка. В красивых чертах лица читались вселенская усталость и облегчение.

— Милли, иди, — Вэлиан взглядом указал служанке на дверь.

— Но, ваша светлость…

— Милли!

Недовольно фыркнув, она покинула комнату. Когда за Милли захлопнулась дверь, бледные губы Вэлиана слегка изогнулись в улыбке.

— С возвращением, госпожа де Вальдан!

— А можно не так официозно? — простонала я, чувствуя подкатывающее раздражение. Больше всего на свете мне хотелось побыть одной. Хотя бы до тех пор, пока проклятая слабость не исчезнет, и я не начну более-менее адекватно реагировать на присутствие других людей.

Я попыталась сесть, но Вэлиан положил руку на плечо, не позволяя подняться.

— Лежи. Тебе ещё рано вставать.

— А если мне надоело лежать? — проворчала я. Отчего-то мягкая кровать стала неудобной, затёкшие мышцы требовали движения, хотя бы небольшого. — Сколько я так пролежала? Час? Два? Ночь?

— Трое суток, — Вэлиан шумно выдохнул.

— Ничего себе! — Я присвистнула от удивления и снова попыталась сесть. Всплыли обрывки воспоминаний: бал, Разлом, тени эгрегоров, нападающие на людей, и яркое свечение Феникса. А дальше… — Что с ван Вилсоном?

— Он там, где ему самое место, — Вэлиан протянул руку и мягко надавил на моё плечо, заставляя лечь обратно. — Навсегда.

Мои глаза распахнулись.

— Он… он мертв?

— Абрахам закончил так, как рано или поздно должен был. Когда ты прыгнула в Разлом, связь между вами разорвалась, и магия, которой он управлял, превратила ван Вилсона в пыль.

— Жуть.

Как бы я ни ненавидела ван Вилсона, но мне искренне стало жаль его. Никто в мире не заслуживал такой участи. Впрочем, заигрывание с силами, превосходящими понимание простого человека, всегда смертельно опасны. И уж кто-кто, а Абрахам должен был осознавать все риски лучше других.

Вэлиан вздохнул и мягко провел рукой по моей щеке.

— И, хотя нам не удалось арестовать ван Вилсона, его подручный Кассиус рассказал нам всё. После смерти своего хозяина он запел соловьём. И о причастности Абрахама к Разлому в Брегедбере, и о планах подмять под себя королевскую власть и использовать Министерство Магической Безопасности, чтобы получить доступ к запретным знаниям и артефактам. Кассиус признался, что ван Вилсон выстроил свою сеть из таких, как Карл, и использовал их втёмную.

— И много было таких как Карл? — Я поёжилась, вспомнив бледное измождённое от горя лицо Марты.

Вэлиан покачал головой, подбирая слова.

— Для его целей достаточно. Но за Карла можешь не переживать. Его отправят в ссылку. А лет через пять-десять вернут обратно. В конце концов, он был убежден, что действует в интересах его величества и государства.

Он замолчал и поджал губы. Я хмыкнула. Вдаваться в подробности Вэлиан не станет. Да и мне это ни к чему: меньше знаешь, дольше живешь.

В солнечном луче, просачивающемся сквозь прозрачную занавеску, танцевали пылинки. За распахнутом настежь окно слышалось переругивание садовника с его помощником и отдаленный цокот копыт о мостовую.

— Почему ты не дал знать, что жив? — наконец прервала я молчание.

— Так нужно было, — сухо отозвался Вэлиан, отчего мне захотелось придушить его. Видимо, это желание отразилось на моем лице, и О'Рэйнер нехотя продолжил: — За три дня до покушения ко мне явилась Марта и рассказала о своих пространных видениях. Я сначала решил, что