Даринда Джонс - Шестая могила не за горами

Одна беда: он не хочет, чтобы миссис Гарса знала о том, что он все еще на земле. И так настойчиво требует держать язык за зубами, что у меня попросту нет выбора. Но он никак не может взять в толк, что его мать — далеко не глупая женщина. Как только мы с Ангелом выдумали несуществующего двоюродного дедушку, миссис Гарса сразу смекнула, что к чему. Но что еще я могла ей сказать? Ни за какие коврижки Ангел не хочет, чтобы она узнала правду. Говорит, она ужасно горевала, когда он умер, и потому он не имеет права заставлять ее снова через это пройти. Но лично мне кажется, что миссис Гарса справится с другим объяснением куда лучше, чем думает Ангел. Может быть, его настойчивость продиктована и другими причинами? С того самого дня, как миссис Гарса появилась у меня в офисе, эта мысль не дает мне покоя. Прошло всего две недели. Долго отбрехиваться нам не удастся. И сейчас я отчетливо это видела хотя бы по тому, как решительно она на меня смотрела. Миссис Гарса хотела ответов. Но дать ей ответы я могла, только предав Ангела.

В конце концов ей надоело ждать, и она заглянула под стол:

— Я с места не сдвинусь, пока не поговорю с вами.

Да уж, теперь не отвертеться. Сморщив нос, я просунула голову между столом и коленями Куки, представляя себе, как нелепо все это выглядит.

— Привет, миссис Гарса! А я вас и не заметила…

Демонстративно медленно она сложила на груди руки.

— В этом месяце вы послали больше денег.

— Ну да… Состояние вашего двоюродного дедушки оказалось больше, чем нам поначалу сообщили.

— То есть увеличилось каким-то волшебным образом?

От этой женщины захватывало дух. В свои пятьдесят она могла похвастать изумительной фигурой и потрясающими волосами. А если учесть заметный испанский акцент и глубокий хрипловатый голос, то миссис Гарса — буквальное воплощение того, что Гаррет называет «узреть и сдохнуть».

— Точно, увеличилось. Чудно, да?

— Вот-вот, — кивая, поддакнула Куки. — Чуднее некуда. Эксцентричной особой была ваша бабушка.

— Дедушка, — поправила я.

— Дедушка. Или бабушка. — Кук явно пыталась выкрутиться из неловкой ситуации. — По-моему, он был трансвеститом.

Ну что ж, неплохо.

Миссис Гарса присела на диванчик.

— Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы, мисс Дэвидсон.

Добром это явно не кончится.

— Зовите меня Чарли, — предложила я. — А это Куки, моя помощница.

Миссис Гарса моргнула и уставилась на Кук:

— Вас зовут Куки[22]?

Никто никогда не удивлялся тому, как зовут Куки, но миссис Гарса права. Странное имечко. И все же Куки оно подходит идеально.

— Так точно, — отозвалась Куки и протянула руку, которую тут же пожала миссис Гарса.

— Меня зовут Эванджелина.

— Да-да, мы знаем, — опять закивала Куки. — Каждый месяц выписывает вам чек…

— Итак, — вмешалась я, пока ее не понесло, — что привело вас в наше захолустье?

— Вы. Деньги. И этот tío de tu imaginación[23].

А это она зря сказала.

— У меня действительно есть пара-тройка воображаемых друзей, но мой дядечка очень даже настоящий.

— Не ваш — мой.

— А он знает, что вы считаете его воображаемым?

По идее, тут она должна была взбеситься и пулей вылететь из бара, но надежды не оправдались. Миссис Гарса застыла и наградила меня тяжелым взглядом:

— Я всего лишь хочу задать ему несколько вопросов. Ангелу.

Имя «Ангел» она произносила как «Ан-хель».

— Извините, но никакого Анхеля я не знаю.

В полном шоке, как и я, Куки покачала головой. Само собой, она уже привыкла к тому, что рядом то и дело появляются призраки, поэтому ее эмоции были исключительно правдивыми. Ангела она, конечно же, никогда не видела, но несколько раз я ей описывала этого хулигана. И, когда речь заходила о нем, лицо Куки приобретало выражение полнейшего обожания. Ей нравился Ангел. Мне тоже. По крайней мере почти всегда.

Эванджелина махнула рукой:

— Не утруждайтесь. Я знаю, кто вы и что вы делаете.

Я все ждала, когда же явится объект нашего внимания. Казалось, он всегда в курсе, что на уме у его матери. Ужасно хотелось все ей рассказать. Чтобы она знала, какой чудесный у нее сын. И что у него все хорошо. Но решимость Ангела была непоколебима, и я не знала, что делать.

— Чарли, — подалась ко мне миссис Гарса, — я настаиваю.

Может быть, если объяснить ей, почему я ничего не рассказываю… Хотя это лишь подтвердит ее подозрения. А я нутром чуяла, что она — как питбуль с плюшевой игрушкой в зубах, который не выпустит добычу, пока наружу не полезут ватные кишки.

Впрочем, было одно место, куда «Анхелю» путь заказан.

— Идемте, — сказала я и повела его мать в женскую уборную.

— Он здесь? — слегка ошеломленно спросила миссис Гарса.

— Нет, потому мы сюда и пришли. Ему запрещено появляться в женских туалетах.

Эванджелина замерла. Только что подтвердились все ее подозрения, все надежды. Кому не хотелось бы получить шанс поговорить с потерянным ребенком? Представить не могу, через что ей пришлось пройти, когда погиб Ангел. Сам он говорил, что миссис Гарса была безутешна. Сомневаться в этом не приходилось. Но, глядя сейчас на нее, я с трудом справлялась с болью в груди, которую вызывала одна только мысль о мучительных страданиях матери, потерявшей сына.

Лицо Эванджелины выражало все эмоции, известные человечеству.

— Значит, все, что о вас говорят, правда.

— Всему подряд я бы не верила. Тот случай с командой по шахматам — одно большое недоразумение.

Отвлечь ее мне не удалось. Миссис Гарса плавала в океане собственных мыслей, надежд и страхов, гнездившихся в глубине души.

— Но вы умеете разговаривать с мертвыми.

— Умею, но только если они сами хотят со мной поговорить. Эванджелина… — неуверенно начала я, зная, что пожалею о каждом слове. Ангел точно меня убьет. — Он не хочет, чтобы вы знали, что он… что он все еще с нами.

Рука с безупречным маникюром взметнулась ко рту. Боясь, что не устоит на ногах, миссис Гарса прислонилась к стене. Я дала ей время переварить услышанное, обдумать мои слова и заново пережить все ужасы прошлого.

Наконец она заговорила:

— Почему… — но голос подвел. Тяжело сглотнув, Эванджелина продолжила: — Почему он не хочет, чтобы я знала?

— Боится, что вы снова будете горевать.

— Снова? Я никогда и не прекращала. — Немного помолчав, она спросила: — Как у него дела?

Я прикусила губу, опасаясь ляпнуть лишнего.

— Хорошо. Но, как я и сказала, он очень-очень не хочет, чтобы я хоть что-то вам рассказывала. И если узнает, то сильно на меня разозлится.