Драконьи булочки (СИ) - Лариса Петровичева

и желал Кевин, но не потому, что сама этого хотела — просто так было надо.

А теперь…

Подниму и уложу волосы вот так, вокруг головы. И не косами, как принято на пустошах, а изящно переплетая пряди так, чтобы создавалось ощущение легкости, воздушности и изысканного стиля. В столице прической знатных дам занимаются куаферы, но когда не хочешь ждать и сидеть в кресле несколько часов, то используешь расческу с чарами.

Вот так проводишь по волосам — и они покрываются искрящейся серебряной пылью. Через несколько мгновений она развеивается, волосы приходят в движение и вскоре у тебя голова не провинциальной растрепы, а настоящей дамы, хоть сейчас на картинку в модный журнал.

Закончив с прической и положив зачарованную расческу на подпитку от артефакта, я спустилась на первый этаж. Оран уже допивал чашку кофе, а Элли хлопотала у плиты, снимая с огня сковороду с яичницей и колбасками. На пустошах всегда едят сытно, это вам не столичный завтрак с полупрозрачным тостом, каплей джема и апельсиновым соком для стройности тела.

— Выглядишь… — Оран помедлил, подбирая слова. — Потрясающе!

Я улыбнулась. Невольно подумалось, что он давно никому не говорил комплиментов — а еще, что я ничего о нем пока не знаю. Как он жил, с кем дружил, что ему нравится, кроме кондитерского искусства, в кого был влюблен — ведь Оран не мальчик, он наверняка уже кого-то любил.

Впрочем, ничего. Постепенно разберемся. Если верить сказкам, в истинной паре нет лжи — и со временем я все о нем узнаю.

Мне хотелось узнавать. Не из любопытства — из желания стать ближе к Орану.

— Спасибо. Ты всегда встаешь так рано?

Оран кивнул. Допил кофе.

— Да. Пока придется и тебе. В пекарню будем ходить вместе, — произнес он. — Все должно успокоиться. Улечься.

Элли горестно вздохнула, шустро орудуя лопаточкой и перекладывая яичницу на тарелки.

— Вы думаете, милорд, что покушение повторятся?

Домовичка освоилась моментально: она смотрела на Орана как на моего мужа, а не как на гостя.

— Конечно, — кивнул Оран. — Надо быть настороже.

— Ужасно! — воскликнула Элли и ушла к печи.

Завтрак был выше всяких похвал. Оран ел аккуратно и быстро — сказывались воспитание и опыт скитаний, когда надо съесть краюху хлеба, чтобы ее не отняли или не выбили из рук для смеха. Я смотрела на него — изящные руки музыканта, привычно сосредоточенное лицо, взгляд, направленный куда-то в глубину, а не в мир — и ни о чем не думала. Просто любовалась человеком, который сидел напротив, и это было так спокойно, так чисто и правильно, что хотелось петь.

— Насчет твоего проклятия, — сказала я, когда Оран опустошил тарелку. — Почему ты думаешь, что истинность может его разрушить?

Оран мимолетным движением дотронулся салфеткой до губ. Откинулся на спинку деревянного стула, который сколотил мой прадед.

— Потому что обретение истинной пары это благословение Господа, — ответил он. — А богословы говорят, что оно разбивает все оковы, наложенные смертными.

— Ты знаком с богословием? — удивилась я.

Обычно драконы занимаются делами и деньгами, а не умственными изысканиями — от них дохода не получишь. Но Оран кивнул.

— Получил степень доктора философии, учился в университете святого Франциска, — ответил он. — Мой бывший дом владеет несколькими крупными музеями, и я готовился стать директором одного из них. Нужно было соответствующее образование.

— Музеями? Какими, например?

— Например, Генеральным музеем Минарского королевства, — ответил Оран, и я едва не присвистнула. Это была подлинная сокровищница минувших эпох. Чего там только не было — картины, статуи, мумии, драгоценности, посуда, мебель, мощи святых. И все поистине бесценно.

— Я всегда считала, что он государственный, — пробормотала я. Оран едва заметно улыбнулся — драконы всегда накладывают лапы на сокровища. Вот и музей присвоили, не объявляя об этом народу королевства.

— Уже много веков нет. Директором я не стал, но не жалею об этом. Ну что, нам пора идти.

Я кивнула, мы поднялись из-за стола, и в это время в дверь торопливо застучали.

* * *

Оран отстранил меня, прошел к двери и открыл.

Весь дом озарился светом, словно в нем вспыхнуло маленькое солнце. Но я даже не успела испугаться: почти сразу же сияние угасло, выпуская золотую птичку — та трепетала крылышками над протянутой ладонью Орана, открывая и закрывая длинный тонкий клюв.

— Быстро же, — пробормотал он, и птица пропела глубоким мелодичным голосом:

— Оран Боллиндерри, изгнанный из своего дома, проклятый, лишенный чести! Дом Боллиндерри узнал об обретении тобой истинной пары. Это во многом меняет отношение к тебе, но не отменяет его. Для отчета и доказательств тебе надлежит предстать перед советом драконьих домов, предъявить цепь истинности на коже и предоставить подробнейший рассказ об обретении. Подписано: Клив Боллиндерри, глава своего дома.

Птица умолкла, сложила крылья и опустилась на ладонь Орана, закрыв глаза. Я замерла, забыв обо всем. Рассматривала птичьи перья — новейший способ артефакторной связи, еще не всем доступный даже в столице. И вот птичку прислали в нашу глушь, чтобы отдать Орану распоряжения.

Великие и сиятельные драконы снизошли до изгнанника с приказами.

— Лихо командует Клив Боллиндерри, — негромко сказала я. Оран усмехнулся. Кивнул.

— Он мой дед. Четыреста пятнадцать лет, крепко держит дела дома в руках и не собирается их разжимать.

Мне сделалось холодно. Получается, Оран должен вернуться в столицу — а я, конечно, поеду вместе с ним. Пекарня временно останется без булочек и круассанов.

Его могут простить! Эта мысль вспыхнула в голове ярче прилетевшей птички-посланницы. С Орана могут снять проклятие, он снова сможет оборачиваться и летать! Он снова будет свободен. Станет не печь круассаны в пекарне на пустошах, а займет место директора Генерального музея, как и хотел когда-то!

— И… наверно, тебе пора собираться, — сказала я. — Вернее, нам пора.

Оран со вздохом прошел к вешалке. Обулся, надел пальто — я потянулась за ним. Он подал мне пальто, мы вышли в зимнее утро, похрустывающее морозцем и безмолвное. Птичку Оран держал в руках.

— И не подумаю никуда собираться дальше пекарни, — отрезал он. — И мы уже задержались. Пойдем быстрее.

— А как же приказ? — удивилась я. — Тебе же велено предстать перед советом!

Оран презрительно фыркнул.

— И не подумаю, — повторил он. — Меня прокляли и изгнали. Я ничего не должен своему дому. Пусть отдают свои приказы кому-то другому. Я не собачка, которой они могут командовать.

Птичка завозилась в его руке.

— Напоминаю: ответ должен быть получен от тебя сегодня, — пропела она.

Некоторое время мы шли молча, пока не добрались до пекарни. В окнах уже горел свет, дорожка и