Марица - Александра Европейцева

У меня не было выбора! Я просто хочу жить! Просто выжить! А они умирали… и я могла умереть… А теперь… я убила, убила, убила!

Я не выдержал, поднял руку и резко дал ей пощёчину. Она замерла, смотря на меня глазами испуганной, затравленной лани.

— Прекрати!

— Генерал! — майор положил руку мне на плечо. — Успокойтесь. Это слишком. Девушка не в себе.

Я тяжело вздохнул, потер лицо руками, пытаясь прийти в себя.

— И когда же она будет в себе? — пробормотал я. — А теперь ответьте: если вы действительно всего лишь деревенская магичка, как смогли провернуть всё это?

Она задрожала, голос её стал ещё слабее:

— Я ничего не провернула. Я всё испортила. Из-за меня мы здесь. Из-за меня нас чуть не убили! Я неправильно рассчитала дозировку зелья! — слёзы катились ручьём. — Я вовсе не разведчик. Я просто самонадеянная дура!

Я тяжело вздохнул, глядя на неё с усталостью и горечью:

— Марица… Не вы ошиблись, а я. Это я не уследил, что почти всё зелье Дао выплюнул.

Глава 9

Дочь Лантериса (часть 2)

Фергус вернулся к нам уже в сумерках. Встревоженный и напуганный, он шарахался от моей руки, улавливая запах крови, и тихо ржал, словно зовя хозяйку. Конь не особенно доверял мне, но я не настаивал — знал, что со временем мы обязательно подружимся.

К счастью, в лагере феорильцев мы нашли запасную упряжь, хотя самих коней видно не было. Я не придал этому особого значения — возможно, упряжь была трофеем, оставшимся от прежних владельцев. Но раз Фергус был слишком нервным, чтобы позволить прикоснуться к себе, а запрягать в телегу осла казалось не лучшей идеей, мы решили заночевать прямо здесь, в тени густых деревьев.

Ночь опускалась быстро, и лес вокруг наполнялся шорохами и далёкими криками ночных птиц. Я разложил небольшой костер рядом с телегой, и внимательно слушал, как Фергус неспокойно переступал копытами, пытаясь унять тревогу. В такие моменты понимал: доверие — дело тонкое и требует времени, особенно после того, что он пережил.

Стоило постараться не привлекать лишнего внимания, но мы все устали от ситуации и необходимости прятаться. Жить в постоянной тревоге, что нас поймают — невозможно, а все принятые меры предосторожности уже оказались бесполезными. Так что я приказал всем расслабиться и выбираться из сжатого пространства.

Шалос достал из телеки котелок и поставил его на огонь. Когда вода закипела, мы кинули крупы и несколько ароматных трав для вкуса. Пар от кипящей воды наполнил воздух тонким, манящим ароматом, смешиваясь с запахом хвои и смолистых деревьев вокруг. Теплый, пряный запах трав и круп обещал долгожданное облегчение и уют после долгого дня. Фергус, наконец, успокоившись, опустил голову к земле, медленно жуя свежую траву, а мы собрались вокруг костра, ощущая, как тепло огня и аромат еды возвращают силы.

Шалос ловко помешивал содержимое котелка, добавляя щепотку соли и несколько сушеных ягод, которые нашли в сумке с припасами. Вкус обещал быть насыщенным и согревающим — именно то, что нужно было нам сейчас. Мы молча делились этим моментом, позволяя себе забыть хотя бы на время обо всех трудностях. В глубине леса, под звездами, аромат простой, но такой вкусной пищи стал нашим маленьким островком покоя.

— Жаль даже кусочка вяленного мяса нет. — печально вздохнул Шалос.

Да, мясо это хорошо.

Мы вынесли на траву майора и пришедшего в себя Паргуса. Рядовой находился под впечатлением от рассказа брата и лейтенанта (хотя лейтенант знатно приукрасил ситуацию). Рассположившись вокруг костра, некоторое время мы молчали, лишь усиленно работали ложками. Тарелки были горячими. Кто-то натягивал на руки рукава, пытаясь не обжечься ни кашей, ни чаем.А потом потянулся разговор.

Марица все не выходила.

Мне было стыдно. Сейчас, когда напряжение спало, я не испытывал к этой девушке ничего, кроме благодарности. Она спасла нас и выхаживала. Пытаясь спасти мою жизнь она убила человека.

Обман? Необходимый обман можно простить. Да и имел ли я какое-либо право держать на нее обиду?

Мотивы? Можно спросить. Она обещала рассказать. Но в глубине души я понял, что всем нам было абсолютно наплевать на ее мотивы.

Она вышла спустя час, когда военные байки Серана переходили все грани приличия, а Вир уже готов был сам отнести ей ее порцию. Молча подошла к костру, также молча взяла кашу и чай.

— И вот тогда графиня… — Майор внезапно осекся на очередной, слегка пошлой истории о фаворитке предыдущего короля, пытаясь подобрать более приемлимое продолжение, косясь на девушку. — решила полакомиться бананом.

Марица внезапно улыбнулась.

— Она не бананом лакомилась, а тем, что между ног у повара. Кстати, корсет был не красным, а бежевым с весьма поистаскавшимся кружевом. Старый король уже тогда не оплачивал счета графини Де Рок. А после этого он лично выставил ее из дворца в одном корсете и панталонах. Хотя, по моему мнению, это было слишком.

Серан удивленно приподнял брови.

— Откуда ты знаешь такие подробности истории?

— От папы. — упоминание отца стерло с ее лица улыбку. — Я приемная дочь Адорда Лантериса.

— Что? — вот теперь пришла моя очередь удивляться. — Бывшего начальника королевской стражи?

Вот тебе и деревенская магичка!

— Да. Папа как вышел на пенсию, уехал в Сифер, деревню, где я жила. Купил там домик и весьма неплохо устроился в роли деревенского старейшины. Его уважали, на него ровнялись. Вот и я пытаюсь, но выходит плохо.

— Адорд вышел на пенсию пятнадцать лет назад, а ты старше. Никакой дочери у него не было. — майор недоверчиво покосился на девушку, но она и бросью не повела.

— Говорю же. Я приемная. Он матушку в Сифер отправил месяца за два до пенсии. Она родом была из этих мест. Лисария Лантерис, может слышали? Она в госпитале в столице работала официально сонаркой, хотя выполняла все обязанности лекаря. Хотя, ничего удивительного. Советник Крадус до сих пор считает, что женщины не могут быть целителями, вот только сонарки все лекарские обязанности и выполняют. Но платят им в разы меньше. Так вот, мама уехала, а отец оформил пенсию. И по дороге нашел меня. Причем на самой дороге. Грязную, плачущую, голодную. Сначала подумал, что меня ролины потеряли. Обратился к старейшине в ближайшей деревне и стражам. Только вот меня никто не иска.

— Кочевой народ скорее чужого ребенка приютит, чем своего бросит.