Марица - Александра Европейцева

и шарахнулся в сторону, громко фыркая и молотя передними ногами. Дао попытался увернуться, но не вышло. На лице мужчины красовался след от копыта. Фергус же, напуганный потасовкой, взвился на дыбы, и сильно дернувшись, сломал упряжь, уносясь прочь.

Шер! Побег отменяется!

Солдаты схватились кто за сабли, кто за ружье. Я вскочила на ноги, и в следующую секунду почувствовала, как кто-то схватил меня за платье и, потянув, опрокинул с телеги навзничь.

Удар затылком о твердую землю был такой силы, что искры полетели из глаз. Я отчаянно отбивалась, наугад колошматя мужчину, стоящего надо мной. Мне удалось лягнуть его, отчего рядовой зашипел и отступил на несколько шагов, давая мне возможность перевернуться и привстать на колени, но новый толчок снова опрокинул меня наземь. На секунду мне удалось увидеть сапоги лейтенанта Шалоса по другую сторону телеги, свист ножа и крик боли за моей спиной. Пошатываясь, я все-таки смогла встать. Генерал сражался с сержантом, мастерски орудуя саблей моего отца. Лейтенант пытался отбиться от второго рядового доской от моих палатьев.

— Марица, держитесь! — закричал лейтенант, выставляя доску как шит от летящего в него ножа.

Один из феорильцев уже лежал на земле, а трава под ним окрашивалась в красный цвет. Вир же сидел на телеге, держась за голову, с которой текла тонкая струйка крови. В его руках был пистолет. Картограф целился в феорильцев, но из-за раны его пошатывало. Видимо только по этому он никого больше не застрелил.

Позади меня раздалось шипение, и я резко обернулась. Рядовой вытащил запущенный лейтенантом нож из плеча и снова ринулся на меня. В последний момент мне удалось отступить в сторону и клюкой, которую я все еще сжимала в руках, ударила его в горло. Мужчина издал каркающий звук, в котором удивление смешалось с болью. Но военная выдержка дала о себе знать, и он схватил руками за мою клюку и толкнул меня обратно на мою же телегу. Он попытался схватить меня, но я увернулась. В этот момент, рядовой попал под копыта перепуганного осла, который вновь бешено замолотил ими в воздухе. Краем сознания я отметила, что досталось и Виру тоже, от удара и раны он видимо потерял сознание. Я попыталась дотянуться до револьвера, но меня схватили за ноги, и вновь уронили наземь.

Я видела, как рядовой занес меч, метя мне в сердце. Страх заставлял сердце биться быстрее, кровь стремительно текла по жилам, делая меня быстрее и сильнее. Мозг работал на предельных скоростях, что даже время потекло медленнее. Инстинктивно, я свела руки и колданула. Рядовой вскрикнул и завис в воздухе, подчиняясь моему заклинанию.

— Ах ты, сука!

Я не стала слушать, вкладывая в магию всю мою злость, весь мой страх. Рядовой преодолел несколько метров за секунду. Когда его тело врезалось в дерево, он перестал кричать, падая без сознания.

И в этот момент я услышала хрип, развернулась на источник звука, и увидела высокую фигуру сержанта, зависшего над генералом. Янг лежал на земле, держась рукой за рану, швы на которой очевидно разошлись. Его рубашка была пропитана кровью. Сержант же держал в руках пистолет, целясь в дракона.

Мгновение казалось вечностью. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание перехватывало. Я взглянула вниз — Вир лежал без сознания, револьвер выпал из его ослабевшей руки и лежал на земле, ближе ко мне. Не раздумывая, я резко схватила оружие, пальцы сжались вокруг холодного металла, и, вспомнив все, чему учил меня отец, нажала на курок.

Выстрел рванулся в воздух, и пуля пронзила сержанта, срывая оружие из его рук. Он застонал, свалился на колени, хватаясь за грудь, из которой уже сочилась кровь. Оглянувшись, он недоуменно посмотрел на меня, в последний раз. И его тело рухнуло на землю.

Я опустилась на колени, сжимая в руках револьвер, который вдруг стал таким тяжёлым и чужим. Взгляд застилала туманная пелена, а сердце билось, словно в бешеном ритме барабанов войны. В ушах звенело, и я едва слышала, как где-то рядом генерал тяжело дышит, пытаясь прийти в себя.

Голова закружилась, к горлу поступила тошнота. В следующее мгновение желудок содрогнулся в спазме, и меня вырвало прямо рядом на траву.

— Марица! — голос лейтенанта прорезал мутную пустоту, и я почувствовала, как кто-то крепко схватил меня за плечо, удерживая от падения.

Я закрыла глаза, пытаясь заглушить крик внутри, пытаясь поверить, что это не произошло, что это был всего лишь кошмар, из которого вот-вот проснешься. Но холодный металл револьвера в руке и тёмная лужа под телом сержанта говорили обратное.

— Ты спасла генерала… — тихо произнёс лейтенант, — что с ней генерал?

— Шок.

Меня подхватили сильные руки, и куда-то понесли. Я не сопротивлялась. В голове билась только одна мысль: «Я убила человека».

— Генерал! Что…. Кто это? — голос Серана звучал обеспокоенно.

— Это наша Марица. Сейчас девочка! — на мои плечи легло мое одеяло — Ты вся дрожишь. Серан, напои ее! У нее шок.

Кто это? Девочка? Генерал сказал девочка?

Усилием воли я заставила себя сфокусировать свой взгляд на руках. Они больше не были морщинистыми, разбитыми артритом.

Заклинание старения закончило свое действие. Я снова стала молодой.

Глава 8

Дочь Лантериса (часть 1)

На войне быстро привыкаешь к боли, к смерти, к потерям. Со временем кажется, что ничто уже не способно удивить или потрясти тебя.

Дуло револьвера, направленное прямо в мою грудь, не вызывало страха. Страшнее было думать о матери. Отец переживёт — он военный, он поймёт. А мама, моя нежная мама, сломается. Боги, помогите ей!

Меня скрутило от боли, но я не сводил глаз с палача. Сержант ухмыльнулся, на лице играло мерзкое выражение превосходства и удовлетворения. Он явно рад был нажать на курок.

Бах!

Превосходство на его лице сменилось удивлением. Он с недоумением посмотрел на кровь, проступившую на мундире — свою собственную кровь — и обернулся.

Я ожидал увидеть Шалоса или Вира, но передо мной стояла Марица.

Её седые волосы, растрёпанные у лица, приобрели тёплый русый оттенок. Морщины, казавшиеся неизбежным грузом времени, начали сглаживаться, кожа стала ровнее и моложе, глаза — ярче и живее.

Заклятие старения, под гнётом пережитого ужаса, начало спадать, словно тонкая пелена, которую сдувает ветер.

Передо мной стояла молодая девушка, не старше двадцати лет. В руках у неё был револьвер, а в глазах — ужас.

Марица качнулась, опустилась на колени, упёрлась руками в землю,