Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - Константин Фрес

Темный дом, что указала им плененная паучиха, чем-то походил на склепы, по которым в свое время Тристана водил гемато-король Генрих. В темноте запущенного, буйно разросшегося сада, на фоне ночного беззвездного неба стены старинного здания белели, словно призрачные. Поднимаясь по лестнице, Тристан вслушивался в ночные шорохи и звуки, и то, что он слышал, ему не нравилось.

Он слышал шелест крыльев, но это были не мягкие крылья ночных птиц, а кожистые крылья каких-то созданий, порожденных мраком.

Помимо своих шагов и шагов сопровождающих его сыновей и Густава он слышал быстрый топоток ног следящих за ним людей. Следят? Отчего не показываются? Не встречают? Подсматривают из темноты. Будто боятся показать свои лица инквизитору.

«Боюсь, эти рыла я своротил бы, даже не спрашивая, а есть ли какая вина за ними», — мрачно размышлял Тристан.

У дверей дома Тристан остановился и перевел дух. Сам не замечая как, а он взбежал по лестнице первым, намного обогнав своих сопровождающих, словно спешил на свидание, и теперь ему пришлось подождать, пока сыновья и Густав его догонят.

— Сад полон оборотней всех мастей, ваша милость, — тихо произнес Густав, оглядываясь и принюхиваясь к ночному ветру. — Кем бы эта дама ни была, ее шибко охраняют. Это самое сердце нечистой силы, господин Тристан. Странно, что нас сюда пускают. Как бы не попытались шеи нам свернуть. Может, начнем драться прямо сейчас?

Тристан поморщился как от зубной боли.

— Держитесь меня, — свирепо велел он, обернувшись к сыновьям. — Если что-то случится, ваша мать мне оторвет голову и сожрет без соли и перца.

— Знаем, знаем, ваша милость, — мелодичным голосом нараспев произнес кроткий Алекс. — И потом приложим все усилия, чтобы не доставить ей такую радость.

В отличие от брата, он надел слепяще-белое инквизиторское одеяние, подпоясанное алым широким поясом, и свои серебряные когти. Вид у Алекса был самый умиротворенный, алые глаза смотрели мечтательно, руки сложены в смиренном жесте. Но в этом спокойствии было скрыто так много коварства и так много свирепой готовности покарать, что Тристан невольно передернул плечами.

…Ему отчего-то припомнилась собственная молодость и собственное экстатическое спокойствие, с каким он выходил к прихожанам, пьяный от запаха пролитой крови и потрясенный количеством забранных жизней…

— Идем, — скомандовал Тристан и уверенно нажал на кнопку звонка.

Никаких звуков он не услышал, но дверь тотчас открылась, будто дворецкий, старый упырь, похожий на отекшую жабу с мешками под глазами, только и ожидал их прихода.

— Ваша милость, — пробасил он, чуть поклонившись. Его редкие седые волосы были тщательно расчесаны на прямой пробор и напомажены до блеска. Упырь держался перед инквизитором с достоинством и безо всякой опаски, надо отметить! — Ее Темное Высочество ожидает вас.

— Даже Высочество, — отметил Тристан, ступая в холл странного темного дома.

— Да, ваша милость, — снова поклонился чопорный дворецкий. — Это официальный титул Ее Высочества. Вы можете его не знать, но он очень древний и уважаемый. Позволите ваши вещи?..

— То-то и странно, что я не знаю! — отметил Тристан, подходя к зеркалу и оглядывая себя в его темной мутной глади. В отражении рядом с ним в воздухе висело его пальто. Упырь, насупленный и серьезный, не отражался. — Кем уважаемый?

— Темными магами, ваша милость, — не моргнув и глазом, ответил упырь. — Разумеется, ими. Они почитают, преклоняются и служат Ее Высочеству. Все до единого.

— А Его Величество, Гемато-король, знает о существовании еще какого-то титула, который не он даровал? — насмешливо спросил Тристан. — Насколько мне известно, Генрих Восьмой вампир. Он должен знать о… своей госпоже.

Дворецкий поморщился.

— Ее Высочеству пришлось открыться Его Величеству, — нехотя признался упырь. — Но их власть разного рода.

— То есть, — продолжил Тристан, — Генрих ее не признал?

Упырь смолчал и лишь почтительно поклонился, подтверждая, что все предположения Тристана верны.

— Что ж, веди меня к своей Герцогине, — пригладив чуть растрепавшиеся волосы и одернув на себе ловко сидящую одежду, велел Тристан.

— Я вынужден вас и ваших спутников просить соблюдать некие правила при общении с Герцогиней, — мягко, но настойчиво произнес дворецкий, и Тристан с изумлением обернулся к нему.

— Вы мне выдвигаете какие-то условия?! — он недобро прищурился, и упырь лишь отрицательно мотнул головой, прикрыв глаза.

— Нет, ваша милость, — прогудел упырь. — Это ни в коем случае не условие и не угроза. Вас пригласили сюда не для того, чтобы угрожать или демонстрировать свою власть и мощь. Но вас пригласила дама, — голос дворецкого интимно понизился. — И она хотела бы сохранить инкогнито. Я знаю, вам теперь крайне любопытно узнать, кто это такая. Но вы, как истинный джентльмен, думаю, воздержитесь от шагов и жестов, которые поставили бы под угрозу тайну дамы. Поэтому вам надлежит встать там, где я укажу, и не пытаться приблизиться к Герцогине и каким-либо иным способом попытаться разглядеть ее лицо.

— А если эта дама серийный убийца? — вкрадчиво поинтересовался плохо воспитанный Рэй. Дворецкий бросил на него высокомерный взгляд, мученически закатил глаза и насмешливо фыркнул.

— Эта дама, — голосом, полным уважения, величественно произнес он, — сдерживает все темные силы этого города в своих руках! Если б не ее власть, вы, ваша милость, носили бы не шелковые рубашки, а пропахшие кровью, гарью и потом сутаны, как в хорошо забытом прошлом. Поспрашивайте вашего батюшку, каково оно было. Дама эта сдерживает многие недобрые порывы, ваша милость. Вы с нею на одной стороне.

— Да она просто ангел во плоти, — хихикнул Алекс.

— Точно, сударь. Так и есть. Только крылья ее черные, — серьезно ответил упырь.

— Значит, кто-то презрел ее власть? Говорят, в городе снова убили кого-то? Так что не такие уж крепкие ее поводки, — вкрадчиво заметил Алекс. Дворецкий снова закатил глаза, всем своим видом показывая, как ему невыносимо пояснять что-то глупому юнцу.

— Ее Высочество озабочена этим не меньше вашего, сударь, — с достоинством произнес упырь, перестав строить рожи. — Вы же знаете, власть не бывает абсолютной. Всегда кто-то ее не приемлет и считает себя выше установленного закона. Но это вовсе не означает, что герцогине безразлично такое поведение. Так что прошу вас — побольше уважения!

С этими словами упырь указал Тристану и его свите на лестницу, ведущую на второй этаж.

Ах, не зря Густав говорил о театре! Тристан, спеша на эту странную встречу, точно ощущал возбуждение и волнение, словно перед хорошим и интересным зрелищем.

В неярком свете оплывающих свечей — фу, какая древность, есть же приличные газовые фонари! — вся компания дошла до роскошных раззолоченных дверей, и молчаливые оборотни в состоянии полуоборота, в нарядных ливреях, открыли их перед инквизитором, аккуратно повернув ручки.

— Держитесь света, инквизитор, —