Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - Константин Фрес

нас тут еще и дама, — со смешком произнес Тристан, справившись, наконец, с Ткачом. — Тогда понятно, откуда такое почтение к неизвестной. Женская солидарность. А самки-Ткачи всегда славились мужененавистничеством. Что вы обычно делаете с мужчинами, убитыми исподтишка?

— Они едят их, ваша милость, — угодливо прорычал Густав, придавив лапами жало к земле.

— О, так наша подружка, — Тристан встряхнул обмякшего Ткача, — вероятно, еще и в положении и ждет много, много таких же волосатых и уродливых, отличных и крепких паучат, как она сама! Это объясняет ее агрессию. Иного объяснения тому, что она кинулась в драку, я не вижу. Так что будем к ней внимательны и нежны. Густав, твоя помощь неоценима. Как славно, что амулет при тебе! Если б не ты, она пробила бы мне дыру в спине, выворотив пару позвонков. Но твоя одежда…

— Он всегда при мне, ваша милость. Ничего, ваша милость. Не в первый раз.

Зубы у Густава были словно алмазные — резали абсолютно все. И ими, совершенно не стесняясь и не раздумывая, Густав отгрыз вопящему Ткачу иглу-яйцеклад, калеча паука безжалостно и бесповоротно.

Покончив с этим, он выплюнул осколки разгрызенной иглы и обошел содрогающегося в конвульсиях паука, крадучись, как хитрый и осторожный лесной зверь.

Со стороны казалось что вместе с одеждой Густав утратил все человеческие качества — сострадание, жалость, — а его волчьи желтые глаза светятся хищным недобрым любопытством.

Скаля зубы, сдержанно рыча, Густав приблизился к Ткачу, заглянул в паучьи глаза, словно любопытствуя, а достаточно ли боли причинил. Но это была лишь видимость. Мучающийся паук глянул в волчьи глаза и затих, перестал сопротивляться.

— Рассказывай, чудовище, — вкрадчивым и прекрасным, как мечта, голосом велел Густав, гипнотизируя паучиху все сильнее и сильнее. — Кто послал тебя? Зачем послал? Куда нас приглашают? Адрес поточнее дайте! Зачем этой даме нужен господин Тристан? А мы уж решим, идти ли нам в гости. И какие подарки припасти для вашей хозяйки.

Глава 3. 3

Паучиха затихла, перестала биться. Лицо ее стало спокойным, почти безжизненным.

— Поговорить, — пробасила она неживым голосом. — Всего лишь поговорить.

— О чем может говорить господин инквизитор и… кстати, как зовут твою госпожу?

— Черная Герцогиня. Госпожа темного мира.

Тристан присвистнул, удерживая Ткача так, чтоб паучиха неотрывно смотрела в глаза оборотня.

— Как быстро решает вопросы эта госпожа, — удивился он. — Это тот мошенник нажаловался, которого я вчера?..

— Не знаю, — пробубнила паучиха. — Мне велено было доставить инквизитора на встречу, и это все, что я знаю.

— Так зачем же ты в драку полезла, глупое ты членистоногое, — ругнулся Тристан.

— Голод, — доверительно сообщила паучиха. — А еще ты воняешь самцом, мерзкое животное. Ненавижу самцов. Они хороши только под соусом из собственной крови.

— Прелестного парламентера послала твоя хозяйка, — неодобрительно рыкнул Густав. — Ваша милость, кажется, эта дама относится к вам неподобающе непочтительно.

— Никого другого не было под рукой, — возразила паучиха. — А я обещала держаться… не нападать… и если б не ты, поганый кобель, я бы утерпела!

Ее голос сорвался на скрежещущий крик, и из автомобиля, как по команде, вдруг посыпались мелкие, ужасно уродливые и ужасно юркие создания.

Они были одеты в обычную одежду, в куртки и брюки, и напоминали обычных расшалившихся ребятишек, вздумавших устроить свалку на мостовой. Да только они скрежетали не тише старшей паучихи, лица их были отталкивающие, как у злобных старичков, и изо ртов у них торчали такие же жвала, как у нее.

— Да с ней целый выводок! — выкрикнул Густав, подпрыгнув всеми четырьмя лапами. — Что ж за лживый такой рот у нее! Не собиралась она сдерживаться, она нами планировала накормить своих выродков!

Вероятно, Тристану пришлось бы выпустить из захвата паучиху, чтоб спасаться самому и как-то отбиться от наскакивающих пауков. Но тут с неба, размахивая белоснежными крыльями, упали близнецы, Алекс и Рэй, словно грозное провидение, с карающими мечами в руках.

Ни слова не говоря, они набросились на мелкую нечисть, рассекая своими новыми, острыми, блестящими мечами маленькие волосатые тела, пинками отшвыривали их от Тристана. Расправились с Ткачами они быстро, и, сложив крылья и убрав мечи, поспешили на помощь отцу.

— Как вы вовремя, — сквозь зубы заметил Тристан, связывая паучихе ноги. — Следили за мной? Тайком?

— Присматривали, — кротко ответил Алекс. — Мы нечаянно услышали вести о Герцогине…

— Нечаянно! — фыркнул Тристан.

— Судя по всему, это опасный противник, — заметил Рэй. — Наша помощь вам будет не лишней, господин отец. Не нужно относиться к нам пренебрежительно. Кое на что и мы можем сгодиться.

— После того, как вы меня выручили, о каком пренебрежении может идти речь? — с улыбкой произнес Тристан.

В его голосе слышалась неприкрытая ирония. То, что сыновья ходили за ним по пятам и фактически подстраховывали его, Тристану нравилось. Но их серьезность его смешила; вероятно, он вспоминал себя, и воспоминания эти заставляли его почувствовать себя снова молодым.

— Так вы нас с собой возьмете? — заинтересовался Алекс.

— Это может быть очень опасно, — серьезно произнес Тристан.

— Что ж, — беспечно отозвался Рэй. — Рано или поздно, а нам стало бы очень опасно. Но с чего-то надо начинать?

— Ваша мать отпилит мне голову, — вздохнул Тристан. — Потом вскроет череп и десертной ложкой выгребет весь мозг. Хорошо; вы пойдете со мной. Но прежде неплохо бы действительно привести себя в порядок. Давайте погрузим эту красотку в машину, в багажник, что ли. Густав, тебе придется самому ехать на заднем сидении. Господа, кто-нибудь умеет водить? Надеюсь, госпожа Герцогиня не сильно спросит с нас за использование ее машины.

* * *

А на квартире, которую Тристан и Густав снимали на пару, всю компанию поджидал еще один сюрприз.

Все плотные шторы, хранившие полумрак, на окнах были отдернуты, комнаты залиты светом. Стекла в окнах были перемыты, ковры вычищены, на столах наведен порядок.

Тристан, очутившись дома и не узнав его, встал на пороге, как вкопанный, щуря глаза от непривычно яркого света.

— Это что еще такое? — удивленно произнес он, и в ответ на его слова из столовой выбежала… Диана! С распаренными красными руками, как будто только что отмывала что-то в горячей воде.

Ее хорошенькое личико тоже раскраснелось, волосы на висках и надо лбом завились. Поверх дорогого платья был надет фартук, какой обычно надевала горничная, и у Тристана на глаза на лоб полезли, когда он увидел в ее руке вешалку с собственной отстиранной и уже отглаженной сорочкой.

— Вуаля! — тоном фокусника, продемонстрировавшего очень сложный трюк, произнесла девица, плавным жестом указав на свежую вещь. — Ну, и кто теперь скажет, что я ни на что