Продавец игрушек - Влада Ольховская

– Я не был юным гением как те, кого ты видишь здесь. Я прошел обучение и был назначен в оборону Пригородов, нескольких сразу.

Это и правда было отличным результатом для молодого оператора, но не выдающимся. Впрочем, Мустафа и не искал славы, он был вполне доволен тем, что получил. Его ожидала типичная жизнь высокопоставленного военного: почет, уважение, достаток и возможность поселиться в одном из Пригородов. Он обосновался там и быстро выбрал себе жену.

Не потому, что влюбился, в любви он не нуждался. Мустафа был родом из религиозной общины с сильными традициями. Он вырос с четким пониманием того, что должен сделать, и делал это. Для Марка это не стало открытием – он не раз наблюдал, как Мустафа молится в положенное традициями время.

Он впервые почувствовал любовь, лишь когда у него родилась дочь. Причем не только к своему ребенку, но и к женщине, которая этого ребенка родила. Он не ожидал такого, но все равно получил и воспринял со смирением, как подарок небес.

У него было все, что он считал важным и нужным. Мустафа даже не рвался в Черный Город, его устраивала жизнь в тихом Пригороде. Он охранял это поселение и многие другие, поэтому он был абсолютно уверен, что с его родными ничего не случится.

– Это смешная уверенность, – еле заметно усмехнулся он. – Теперь я понимаю… А тогда и мысли не допускал, что потеряю их. Детство верит в бессмертие. Юность верит в свою неуязвимость. А потом приходит жизнь и говорит правду о мире.

– Как они умерли? – спросил Марк.

– Надире было пять лет… Удивительный ребенок, солнечный луч, чистая энергия… Непоседливая даже больше, чем другие дети. Моя жена, Раджа, следила за ней, но… Иногда упускала из виду. В этом не было ничего страшного, она мне сама рассказывала, смеялась… В тот день тоже упустила. Но уже не рассказала мне об этом, не смогла…

Мустафа так и не узнал, как пятилетняя девочка выбралась из дома. Но так ли это сложно? Стояло теплое лето, окна и двери открывались для проветривания. Надира покинула дом, стоявший на окраине Пригорода, и побежала по цветочному полю к близкому лесу, такому уютному, полному деревьев, казавшихся девочке пушистыми, манящему сладким запахом, совсем как у конфет…

И даже то, что она вошла в лес, во многих случаях не стало бы проблемой: территорию возле Пригородов отлично защищали, зачищали по первому же сигналу. Надире просто не повезло.

– Кто там был?

– Ловушка.

Мустафа даже это умудрился произнести ровно, хотя они оба понимали, какой чудовищный смысл скрывался за вполне безобидным словом. В прошлом Ловушки уносили немало жизней. Тогда представители Черного Города начали рассказывать о них людям, сразу в школе предупреждали… Но Надира не дожила до школы.

Ловушки опасны тем, что они небольшие, их сложно обнаружить, поэтому они могут пересечь границу и пробраться далеко на охраняемую территорию. Критической угрозой их не признали лишь потому, что они не способны на массовое убийство. Но если они доберутся до жертвы, они уже не отпустят.

У взрослого человека, оказавшегося в одном лесу с Ловушкой, еще есть шанс. Эту тварь легко распознать, и чтобы выжить, достаточно держаться в стороне: она нападает только на тех, кто подойдет к ней вплотную. Но Надира подошла… С этого момента ее судьба была предрешена.

– А твоя жена? – спросил Марк.

Мустафа бросил на него изучающий взгляд:

– Почему ты не говоришь, что сочувствуешь мне? Обычно люди такое говорят.

– Я сочувствую, но мои слова не облегчат твою боль. Они помогут мне казаться лучше, а я не хочу. Что случилось с твоей женой?

– Беда Раджи была в том, что она обнаружила нашу дочь слишком рано и слишком поздно.

Мать девочки и правда быстро заметила, что Надиры нет дома. Она пошла следом: то ли догадалась, куда направилась малышка, то ли увидела. И ее действительно ожидали в конце пути два «слишком»… Слишком поздно было что-то менять, Ловушка уже поглощала Надиру. Слишком рано Раджа пришла, потому что ее дочь еще не умерла. И мать, даже знавшая, что спасти никого не получится, все равно не удержалась, бросилась к своему ребенку. Ловушка с готовностью поглотила вторую жертву.

То, что дом опустел, обнаружили соседи. Они вызвали Мустафу, он прибыл с товарищами, начал поиски… Тела нашел именно он.

Марк не знал, что он почувствовал в тот момент. Даже представить не брался – знал, что не сможет. Сейчас в голосе Мустафы не было даже тени боли. Не потому, что боль оставила его, пощадила, а потому, что слилась с ним, достигла абсолютного предела, при котором стала естественной, как дыхание.

Марк прекрасно знал, что оставляет от людей Ловушка. Мустафа обнаружил даже не трупы, а перемешанную груду окровавленных костей.

– Ты попытался похоронить их? – спросил Марк.

Он не забывал, что собеседник из религиозной общины. Такие очень часто пытались нарушить все запреты, чтобы обеспечить близким вечный покой по своим традициям. Мустафа был военным, возможно, ему бы даже позволили такое, иногда исключения делались…

Он покачал головой:

– Нет. Я не пытался, не хотел. Я не думал в тот момент, просто знал, что нужно делать. Всё пришло само.

Он снял плащ и завернул то, что осталось от его жены и дочери… то, что осталось от его счастья. Мустафа понимал, что это конец, и знание должно было сломать его, поэтому он запретил себе размышлять о случившемся. Он верил голосу, звучащему в его душе, отдающему приказы.

Он поднял плащ на руки и пошел вперед. Другие военные задавали вопросы, но он не то что не знал ответов – не понимал обращенных к нему слов. Он не пытался уловить смысл, для него значение имело лишь то, что никто не становился у него на пути.

Он направился к Черному Городу. Пешком пошел, не выпуская из рук свой самый тяжкий груз. Другие люди держались рядом с ним, охраняли его, но близко никто не подходил. Сияющая огнями похоронная процессия в темноте.

– Я пришел к Черному Городу и остановился у его ворот, – Мустафа говорил все так же монотонно, будто нараспев, и его взгляд снова был устремлен в другое время. – Я сказал ему: «Смотри! Вот все, что у меня было. Возьми жену мою и дочь мою и отдай их моему богу, потому что я знаю, что ты говоришь с ним!»

Марк о многом хотел бы спросить. Ему было важно узнать, как именно Мустафа