Продавец игрушек - Влада Ольховская

обратился к Черному Городу, где это происходило, почему он верил, будто Черный Город дотянется до его бога – и почему ждал ответ. Однако он не сомневался, что объяснять ему никто ничего не будет. Если сейчас прозвучит хоть один вопрос, хватка прошлого ослабнет, Мустафа очнется, и история не будет завершена. Поэтому Марк ждал, принимая то, что ему готовы были отдать.

– Черный Город выслушал меня, а потом он сказал: «Хорошо, Мустафа. Я возьму жену твою и дочь твою и отдам их богу твоему, чтобы они остались вместе и были в покое. А ты взамен отдай мне жизнь твою». И я смеялся… Смеялся, и плакал, и целовал землю у его ворот. Я говорил ему «Спасибо!», потому что он назначил такую ничтожную цену. Зачем мне моя жизнь, если в ней больше нет солнца? С тех пор я живу для Черного Города и умру за него, а по своей воле – не могу.

Произошло это больше тридцати лет назад, и эти тридцать лет Мустафа провел на границе. Его перевели туда, назначили в отряд, оберегавший территорию Черного Города. Эти люди принимали на себя самый большой риск и обычно долго не жили…

Но Мустафа выжил вопреки всему. Он не рвался к этому, ничего не делал для собственного спасения, он лишь выполнял задания. Он попросту был настолько хорош, что смерть не успевала до него добраться. Он и сам не заметил, как состав отряда вокруг него полностью поменялся, даже командиры. Кому-то дозволено было уйти на покой, куда чаще операторы умирали, и только он оставался на своем посту.

Сначала он был ровесником большинства операторов, потом стал одним из старших воинов, а потом – самым старшим, рекорд установил. Ему не раз предлагали принять роль командира, но он не хотел, не видел в этом смысла. Он желал лишь одного: сражаться и умереть за Черный Город.

При этом ни боль, ни клятва не лишили его умения чувствовать. Он привыкал к своим товарищам по оружию, прикипал к ним. Они насмешливо звали его Стариком, но это была добрая насмешка. К Мустафе прислушивались, его опыт ценили. У него не было семьи, поэтому его семьей стали солдаты. Он скорбел о каждой потере, но понимал, что это неизбежно. И все же массовой гибели не ожидал даже он… да и никто не ожидал.

– Нам велели подготовиться к прибытию гипер-мутанта. Сказали, что особо крупная тварь бежит в нашу сторону… Такое иногда бывает. Чаще всего мы их отпугиваем, но порой они будто с ума сходят, несутся сюда – и все, только сражаться и можно! Мы приняли приказ и были готовы.

Но готовы они были только к появлению мутанта. Никто не подозревал, что под брюхом этой твари к границе подберется целая стая хищников поменьше – и все равно бесконечно опасных. Марк знал, что такое случается: мутанты это не планируют, они действуют инстинктивно. Обычно стая сопровождает гиганта, чтобы поживиться остатками его добычи, когда он наестся. Чтобы не быть замеченными и затоптанными, хищники двигаются синхронно со своим невольным лидером, прячутся от жара пустошей в его тени… Именно поэтому спутники распознали их как элемент гипер-мутанта.

Этого отряд не ожидал. Они подобрали оружие так, чтобы справиться с одним крупным противником. Но появление стаи нарушило их тактику, командиры не сумели подстроиться достаточно быстро – и они не справились.

Солдаты помоложе еще верили, что они спасутся, все получится и потом они с гордостью будут рассказывать об этой битве своим детям. Мустафа, более опытный, более мудрый, сразу понял, что всем им суждено погибнуть. Но он как раз воспринял это без страха, с радостью даже… Он выполнит слово, данное Черному Городу – и наконец-то снова увидит своих девочек.

Даже такая решимость не могла уберечь его от новой боли. Он видел, как рядом с ним умирали его друзья, люди, заменившие ему семью…. Он не мог от этого отстраниться, но не мог и изменить. Он хотел помочь им, пытался даже заслонить собой, однако не успевал. Умирали молодые и желающие жить. А Мустафу как будто берег рок – скорее злой, чем добрый. То, что должно было стать мирным уходом, обернулось непередаваемым страданием.

Он не сдался даже тогда. Глядя, как лишенные разума твари убивают дорогих ему людей, Мустафа почувствовал такую ярость, какую не испытывал даже в юности. И он сражался один за всех. Как только кто-то из солдат умирал, Мустафа тут же перехватывал контроль над его роботом, и оружие продолжало битву. Лилась кровь, и не оставалось людей, но оставались дроны.

В конце той битвы поле скрылось под мертвыми телами, и умерли люди… почти все. Остался лишь Мустафа, призраки его товарищей и армия дронов, которой управлял он один.

– Я никогда еще не брал под контроль так много… Не думал, что смогу… Больше сотни! Я не мог, не умел, моя голова раскалывалась, я едва не ослеп от боли… Ты знаешь, что это такое?

На этот раз Марк мог ответить уверенно:

– Да. Я знаю.

– Это был мой конец… Я остался один, но так и не убил всех. Я не был невредим, – Мустафа перевел взгляд на протез, заменивший ему руку, сжал и разжал механические пальцы. – Я был разрушен. Металла, который ты видишь сейчас, не было. Были кровавые ошметки моего тела. Но я приветствовал это! Я второй раз за жизнь потерял всех, кто был мне дорог… Я просто не мог продолжать.

Он оставался на ногах, пока его израненное тело позволяло это, а потом рухнул в кровавую грязь. Он закрыл глаза, он ждал… Тишина все-таки наступила, но не для него одного. В тишину погрузился весь мир, разом очистившийся от воя и рычания хищных тварей.

Боль не исчезла, Мустафа все еще был жив. Он заставил себя открыть глаза – и впервые увидел Колесо Фортуны. Похоже, он продержал оборону достаточно долго, чтобы до границы добралось посланное Черным Городом Воплощение.

– И тогда я все-таки навлек на себя позор, – тяжело вздохнул Мустафа. – Глупый жалкий старик, разорванный на части, заплакал и попросил отпустить его… Я просил позволить мне умереть. Но он сказал мне: «Мустафа, ты забыл, что твоя жизнь не твоя? Так какое право ты имеешь выбрасывать ее?» И я почувствовал стыд, такой стыд… Ведь если я не выдержу до конца, смогу ли я встретить мою семью?

Марк снова промолчал, но Мустафа в его словах и не нуждался. В его мире все было понятно и