"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Охотник, превратившись в тень, бросился на тварь, его клыки впились в упругую, древесную плоть. Пожиратель завизжал, замахал щупальцами.

Дмитрий не растерялся. В его жилах текла не только голубая кровь, но и капля древней магии предков. Он выхватил фамильный кинжал — клинок из лунного серебра с рунами. Не думая, вложив в удар всю свою ярость против этого кошмара, вторгшегося в его родовые леса, он вонзил кинжал в «глазницу» Пожирателя — мерцающий сгусток тьмы среди корней. Тварь вздрогнула и замерла, из раны хлынула черная смола. Сергей отпрыгнул, снова приняв человеческий облик, тяжело дыша.

— Чистая работа, Князь, — хрипло сказал он, вытирая кровь с лица. — Не ожидал.

Дмитрий вытащил кинжал, его рука дрожала не от страха, а от адреналина. Он посмотрел на смоляную лужу, оставшуюся от твари, потом на простого охотника.

— Здесь нет князей, Сергей. Только люди. И твари, которых надо убить. Идем дальше.

В его голосе не было высокомерия, только холодная решимость защитить свою землю, свою Империю, до последнего вздоха.

Над холмом, где расположился командный центр армии, что пришла с Видаром, бушевал ад. Черные молнии темных магов рвали небо, сшибаясь с выбросами энергии летающих Скверн. Щит Отрицания, огромный, переливающийся холодными фиолетово-черными оттенками, дрожал под ударами, но держался. У его основания, на воздвигнутой геомантами башне, стояла Ольга, мать Видара. Ее лицо было белым как мрамор, но взгляд непоколебим. Напрягшись, она держала щит, закрывающий простых воинов. Она не знала их, но она была матерью. И ее воля, ее вера в сына, была частью щита.

Рядом, почти слившись воедино, парили Мавка и Навка. Светлый дух сияла ослепительно, как маленькое солнце, ее свет резал крылья тварям, пытавшимся прорваться к башне. Темный дух была черной дырой, поглощающей выстрелы энергии, теневые когти, все, что летело в их направлении. Лица духов были искажены нечеловеческим усилием. Каждый удар по щиту отдавался в них, как удар кинжалом.

— Держитесь! — крикнул кто-то из магов, отражая атаку Ткача Иллюзий, принявшего облик падающей колонны. — Ради Видара! Ради Империи!

Имя Видара, прозвучавшее над ревом битвы, будто дало новую силу. Мавка вспыхнула ярче, Навка сгустила тьму вокруг щита. Ольга закрыла глаза, сжав кулон на шее — подарок мужа. Она мысленно молилась не богам, а ему: «Спеши, сынок. Мы держимся. Ради всех нас. Спеши!»

Щит Отрицания, подпитанный этой немой мольбой и отчаянной силой духов, на миг вспыхнул нестерпимым светом, отбросив очередную волну атакующих. Ее муж и император Олег, как многие другие, были на острие атаки. Нет, она не видела их, но знала, что они живы. И это придавало ей сил. На мгновение стало тише. Но все знали — это затишье перед новой бурей.

По всей Империи, на каждом клочке земли, шел свой страшный, героический бой. Аристократы в рваных мантиях сражались плечом к плечу с крестьянами, вооруженными косами. Маги выжимали последние капли силы, падали замертво, и их место занимали ученики. Солдаты бросались с гранатами под ноги гигантским тварям. Женщины и дети тушили пожары, перевязывали раненых, носили воду и патроны. Техномагические творения горели, унося с собой десятки врагов. Шаманы призывали духов предков, волхвы шептали заклинания древних богов, молились — все силы, все верования слились в единый порыв — ЖИТЬ!

Это была не просто битва за территории. Это была битва за Право. За право солнца светить над полями, за право детей смеяться, за право стариков умирать в своих кроватях, а не в пасти монстра. За каждый камень родного дома, за каждый шелест листвы в лесу, за каждый вздох любимого человека. Против бессмысленной, всепожирающей Пустоши встала Воля к Жизни. И эта Воля, выкованная в крови, боли и невероятной доблести простых и знатных, солдат и магов, стариков и детей, гнулась, но не ломалась.

Где-то там, в сердце самого кошмара, Видар пробивался сквозь тьму. Каждый вздох его матери, каждый удар колокола в Печорах, каждый крик «За Видара!» на Урале и в Новгороде, Кавказе каждый камень, брошенный ребенком в тень у стен Кремля — все это было звеньями одной цепи. Цепи надежды. Цепи, которая тянулась к нему сквозь пространство и безумие, напоминая: «Ты не один. Мы держимся. Иди и убей эту тварь. Ради всех нас. Ради Жизни».

Глава 26

Весь мир горел. От Балтики до Тихого океана, ото льдов до степей. Не было тыла. Каждый город, каждое село, каждая застава стали фронтом. Магия смешивалась с порохом, крики боевых кличей — с воплями умирающих, свет заклинаний — с заревом пожаров. Солдаты умирали, сжимая в руках амулеты и штыки. Маги падали замертво, истощив последние капли силы на поддержание щитов или нанесение решающего удара. Техника горела и взрывалась, унося с собой десятки тварей. Люди бились не за императоров, не за славу. Они бились за каждый дом, за каждый клочок родной земли, за крик ребенка, укрытого в подвале. Они бились, зная, что отступать некуда. Что за ними — только смерть и пустота.

Мы просчитались — Пустошь ударила там, где не ждали, атакуя вне своих границ там, где ее никогда не было.

И сквозь весь этот адский гул битвы, сквозь стоны раненых, рев тварей и грохот разрывов, до меня доносился тихий, но отчетливый вдох и выдох. Вдох — замах. Выдох — удар. Удары, которые наносили Мавка и Навка, защищая самое дорогое, что у меня есть. Каждый такой удар отдавался ледяной болью в моей груди. Каждый крик солдата на Новгородской равнине, каждый взрыв на Уральском заводе, каждый напев монаха в Печорах — все это сливалось в один невыносимый, оглушающий призыв, пронзавший даже мертвую тишину Дикой Пустоши: «СПЕШИ, ВИДАР! ИЛИ ВСЕ ПОГИБНУТ!»

Я стиснул рукоять меча Тьёрн так, что кости затрещали. Щит Нави на руке пылал ледяным огнем, насыщенный смертью, которую он поглотил здесь, в Пустоши. Яд Магии Пустоты горел в моих жилах, давая силу и пожирая меня изнутри. Передо мной встала новая туча кристальных скорпионов, их панцири мерцали в отблесках молний моего меча.

Времени на тактику не было. Только вперед. Только сквозь. Каждый миг промедления здесь стоил сотен жизней там. Я втянул в себя глоток ледяного, отравленного воздуха Пустоши, ощущая, как ее разрушительная энергия сливается с моей Серой магией, подпитывая ярость Тьёрна. Мои глаза, наверное, горели так же безумно, как глаза тварей, на меня нападавших.

С рыком, в котором смешалась моя собственная