"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Империя истекала кровью. И единственная ее надежда пробивалась сквозь самое сердце ада, навстречу Наместнику, оплачивая каждый свой шаг жизнями тех, кто верил, что он успеет.

* * *

Больше не было тварей. Точнее, они были, но уже не смели приближаться. Я мчался. Не просто бежал — мчался, как пущенная из катапульты стрела, оставляя за собой лишь вихрь искаженного воздуха да шлейф черного дыма от сожженных магией Пустоты останков последних преград.

Камень безумных руин под ногами плавился от моих шагов, пропитанных яростью, и Серая магия сливалась с ядовитым шлейфом Пустотной силы, выжигая жилы, но давая нечеловеческую скорость.

Щит Нави, закинутый на спину, был раскаленным диском ада, переполненным поглощенной смертью тварей, его холод жёг кожу сквозь доспехи. Меч Тьёрн в моей руке был не оружием, а продолжением моей воли — бело-голубая молния с кровавыми прожилками, жаждущая разорвать того, кто ждал впереди.

Он был близок. Ощущение было физическим — давление на виски, металлический привкус страха и ненависти на языке, ледяной ветерок абсолютного зла, обдувающий лицо. Оно росло с каждым шагом, с каждым ударом сердца, которое колотилось как бешеное, напоминая: «Там! Там конец или начало!».

И вот руины расступились. Вернее, искаженное пространство сжалось, вытолкнув меня на гигантскую, пустую площадь. И я увидел здание, встающее из мрака Пустоши, как кошмарный нарыв на лице реальности. Величественное? Да. Но это была величественность падшего ангела, демона, восседающего на троне из костей. Оно не строилось — оно собиралось. Как безумный коллаж. Я узнавал отдельные фрагменты — готические шпили, содранные с каких-то неведомых соборов, античные колонны, перекрученные в немыслимые спирали, стены кремлевской стены, слитые с чем-то органическим, пульсирующим, как живая плоть. Окна были не окнами, а зияющими ранами, из которых сочился багровый свет. Линии ломались под невыносимыми углами, заставляя глаза слезиться, а разум протестовать.

Смотреть было больно. Но… была в этом мерзости и красота. Красота абсолютного отрицания, совершенства хаоса, выкованного нечеловеческим, чуждым разумом. Дворец Наместника. Голова или мозг Дикой Пустоши. И врата в небытие, которое стремилось поглотить мой мир.

Но мой взгляд скользнул по этому кошмару архитектуры и впился в фигуру у его подножия. На каменном подиуме, сложенном из таких же ломаных, кричащих камней, стоял Наместник.

Три метра искаженной мощи. Его кожа (если это была кожа) напоминала черный, потрескавшийся обсидиан, сквозь трещины которого пробивалось мертвенное, фиолетовое сияние. На голове — витые рога, как у падшего демона древних фресок, но не символ власти, а оружие. Они искривляли пространство вокруг себя, создавая мерцающие, нестабильные ореолы. Руки — не руки, а лапы, заканчивающиеся когтями длиной с мое предплечье. Каждый коготь был как выточенный из черного алмаза кинжал, и от их острий воздух плавился и струился, как над раскаленным железом.

Но самым страшным была броня. Она не покрывала его — она была частью него. Пластины, казалось, выросли из плоти, сияя тем самым потусторонним, искажающим светом. Взгляд, брошенный на нее, скользил, не мог зацепиться, вызывал головокружение и тошноту.

Реальность вокруг Наместника плыла. Камни подиума слегка изгибались, свет от дворца преломлялся в немыслимых спектрах. Он был воплощенным нарушением законов бытия. Тварь. Генерал Пустоши. Тот, кто открыл врата.

Время. Это слово ударило в виски гулким набатом. Не времени здесь, в этом вечном кошмаре. Времени там. Где лилась кровь Империи, где Мавка и Навка держали щит над матерью, где каждый миг стоил тысячи жизней. Где грохот битвы был моим саундтреком ярости.

Не было слов. Не было вызова. Не было пространства для маневра или тактики. Был только порыв. Животный, всесжигающий, выкристаллизовавшийся за все километры ада, пройденные по Пустоши. Ярость за Новгородские равнины, за Уральские горы, за монахов в Печорах, за мать, за отца, за моих любимых. Ярость за себя, загнанного в этот угол безумия.

Я не раздумывал. Не готовился. Я взорвался.

С рыком, в котором слились моя агония и древний рев меча Тьёрн, я ринулся вперед прыжком, усиленным взрывом Серой магии и ядовитой силой Пустоты под ногами. Камень подиума треснул там, где я оттолкнулся. Щит Нави не был защитой — он был тараном. Я выставил его перед собой, направляя всю накопленную смерть, всю поглощенную ненависть тварей — в точку перед Наместником. Черный диск вспыхнул ослепительно-лиловым, испуская волну чистой аннигиляции.

Наместник даже не сдвинулся. Его глаза — угольные ямы, полные холодного, безразличного интеллекта — сузились. Он просто поднял лапу. Когти, искажающие реальность, встретили волну аннигиляции. Пространство вокруг его лапы сжалось, скрутилось, как лист бумаги в кулаке. Волна от Щита Нави, способная стереть с лица земли башню, схлопнулась сама в себя с оглушительным звуком, не долетев до него. Броня Наместника даже не дрогнула.

Но я уже был в воздухе. Меч Тьёрн, ведомый не мной, а своей собственной жаждой возмездия богам и всему нечестивому, занесен для удара. Молнии на клинке сгустились до ослепительного ядра. Я вложил в удар всё — проклятье Раздоровых, Серый баланс, яд Пустоты, выжигающий мою душу, и неистовую, безумную ярость за весь гибнущий мир. Я рубил не по броне. Я рубил по самому искажению, по самой сути этого чудовища.

Наместник двинулся. Его вторая лапа с когтями-кинжалами метнулась вперед с невозможной, пугающей скоростью. Он целился мне в грудь, прямо в сердце. Его движения были экономичны, лишены эмоций, как у машины смерти. Он не видел во мне равного. Видел насекомое, которое надо раздавить.

«Щит!» — пронеслось в голове, но было поздно.

Щит Нави был еще перегружен от первого выброса, переключить его мгновенно невозможно. Когти, искажающие реальность, неслись ко мне, обещая не просто смерть, а стирание.

В последнее мгновение я довернул корпус. Чисто на инстинкте воина, выкованном сотнями боев. И вместо сердца коготь Наместника вонзился мне в левое плечо, чуть ниже доспеха.

Боль. Не просто боль. Разрушение. Коготь не просто разрывал плоть и кость. Он разъедал саму материю моего существа. Я почувствовал, как ткани вокруг раны не кровоточат, а распадаются, превращаясь в пепел и пустоту. Искажающая реальность сила когтя рвала связи между молекулами. Я закричал. Не от боли, а от ужаса абсолютного уничтожения.

Но мой удар, удар меча Тьёрн, уже шел вниз. И он достиг цели. Не в броню. В то место, где фиолетовое сияние, пробивающееся