Революция - Виктор Сергеевич Мишин

– Ты их?

– Да что ж ты меня за какого-то былинного богатыря держишь? Пётр Миронович! Их там пятеро, а я один был.

– Тогда сам зачем стрелял? Коля, ты если врать собираешься, хотя бы подготовься. От тебя порохом прёт за версту!

Черт, в который раз уже так попадаюсь. Привык на фронте, там всё в дыму и порохе, а тут, в мирной жизни, да на свежем воздухе, люди сразу чуют запах пороха.

– Пойду, отмоюсь, – отвернулся я.

– Это, Николай… – прихватил меня за плечо староста.

– Да, Мироныч, – по-простому бросил я, слегка скосив на него глаза, но не поворачиваясь.

– Ведь их шестеро было, уверен, что проблем не будет? А если на тебя настрочит кто?

– Не будет, – грустно выдохнул я, – уверен.

Уверенность, конечно, так себе, всё же, как ни крути, но мы с бывшим товарищем по разные стороны оказались. Точнее немного не так. Я-то не совсем красный, я как бы не служу, но к кому склоняюсь, Старый понял, поэтому и говорю, что по разные стороны. Эх, зачем он влез туда? Зачем? Погибли все, и что теперь, убивать всех вокруг только за то, что им ближе идеология большевиков? Да, я сам решаю проблемы убийством, но блин, я ж не стреляю гражданских по деревням и селам! А вообще, кажется, всё же пришло и моё время, отдых закончился. Но если и влезу во всё это дерьмо, то только на своих условиях. Есть у меня идейка, только для её воплощения нужно как-то попасть к одному усатому человеку в гости. А он сейчас даже не знаю где. Ленина нет, и товарищ Коба может быть сейчас как в Царицыне, так и в Москве. Да вообще где угодно, история нынче совсем другая, я со своим знанием уже не котируюсь особо. По личностям да, могу помочь во многом, но вот по событиям уже всё. Хоть ту же войну взять, ведь она всё ещё идёт, кто у нас воюет, как их умудряются там удерживать, агитацией? Смешно. Нет, сидя здесь, в деревне, ничего не узнаешь и не поймешь, а если хочу что-то сделать… Пора вылезать. Не усидел я в мирных фермерах, да и предполагал я такое продолжение моей жизни. Я машина для убийств, какой из меня крестьянин…

– Даже не начинай, Ваня! Я все сказал! На тебе Мария, только тебе я могу поручить ее, больше никого у неё нет. Как устроюсь сам, вытащу вас к себе, найду возможность устроить вам спокойную жизнь.

– Ты, значит, воевать, а меня почему-то в землепашцы записал? Коля, так нельзя, ты не имеешь права так со мной поступить!

– Ну-ка цыц, молодец! Ещё указывать мне будешь? Ты мне честно ответь, с Машей у тебя серьёзно?

– Да, – глядя мне прямо в глаза, ответил Иван, – люблю её, больше жизни люблю.

– Ну, так и люби, дурачок, да береги! Полезешь на войну, она опять одна останется, об этом подумал? – Теперь он опустил глаза. – То-то и оно. Я обещаю, что вытащу вас к себе или вернусь назад. Вы одни у меня, Ваня, больше нет никого. Думал, что ещё друзья есть, а выходит…

– Ты что-то о ребятах узнал? Живы? – моментом вскинулся Малой.

– Я Старого видел, – не стал врать я.

– Где? – Старого Ванька уважал.

– Неподалёку, по мою душу приезжал.

А с ним ещё пять казачков, которые почему-то очень сильно захотели порубить меня в капусту.

– Ты что, их всех…

– Без Старого. Он ушёл к своим… Так уж вышло, Вань, но он выбрал свою сторону и свою судьбу. Он у белых.

– Мать его за ногу… Ты ж нам всем рассказывал, я же помню! Ничего ведь у них не выйдет, только зря людей губят! Почему он ушёл к ним?

– Примерно по той же причине, что и ты пострелял тех казачков, что пришли к тебе домой. Там всё неоднозначно, Вань, сложно. Говорит, красные вырезали всё село, да только ты и сам теперь знаешь, что против белых могут быть не только большевики, много нынче всякого сброда, разве можно сказать что-то однозначно? Он считает, что виноваты большевики, ты нарвался на казачков. Меня убить хотели и те, и другие, кому верить?

– И кому? – робко, стыдливо как-то спросил тихо Ваня.

– Себе, Вань. Слушать сердце и верить ему. Я еду не кого-то убивать, я еду искать свой путь, надеюсь, что удастся хоть в этот раз повлиять на происходящее в лучшую сторону. Есть задумки, получится что-то, будет всем хорошо, а нет… Ну, значит, не судьба.

– Обещай, что вернёшься!

– Обещаю, хоть и понимаю, Вань, что нельзя такое обещать. Всякое в жизни случается. Меня уже здесь, Вань, пока живу в этой глуши, несколько раз хотели убить. Причём вполне себе могли, но вот почему-то не удалось никому.

Вообще, у меня даже надежда появилась, а вдруг судьба решила, что достаточно с меня? Вдруг теперь всё будет получаться лучше, чем раньше? Не могу не проверить, поэтому и еду. Коба. Мне нужен товарищ Коба.

Ехал я в Москву. Долго думал, ну не в Царицын же гнать, тем более просто так туда и не сунешься. Стычки всех со всеми происходят абсолютно в разных губерниях, вон и у нас случались, да и севернее, под Вологдой бывали, так что южнее ехать в одиночку всё равно что самому себе пулю пустить. Да и, если честно, надеюсь я всё же, что Коба в Москве. Это в моей истории его послали в Царицын, где он успешно его оборонял, так сказать, а тут, в отсутствии Ленина, Коба должен сейчас участвовать в борьбе за власть. А бороться есть с кем. Взять хоть того же Свердлова, тот ещё «демон», ну и меньшевиков не стоит списывать со счетов. Тогда большевики их «задушили», а вот теперь, в отсутствии явных лидеров, большевики могут и проиграть. Блин, вот и думай теперь, а правильно ли я сделал, что убрал Троцкого? Всё же он, со своей харизмой и жёстким характером, был в то время на своём месте. Но остались и другие. Дзержинский, Фрунзе, тот же Свердлов и Зиновьев, есть кому биться за большевиков.

В Москву оказалось доехать не так и легко, как я думал. Переночевав в одной деревеньке, где пустили на постой, наутро я уже приближался к Калязину. На подъезде к городу началась нездоровая ситуация на дорогах. Когда меня в первый раз остановили вооружённые люди, даже Бога помянул, что просто остановили, а не шлёпнули