Амлет, сын Улава - Адель Гельт

class="p1">- Сын, я тут это... - отец продолжил великий путь свой, начатый от двери и ведущий к кровати, вид притом обретя суровый, но виноватый.

- Чуть тебя не убил, - ехидно вставил откуда-то сбоку скальд.

Выражения лица Снорри я не понял, во все глаза уставившись на отца: таким я его раньше не видел ни разу. Отец, как вы понимаете, всегда прав, если же отец неправ — спросите его еще раз и убедитесь в отцовой правоте!

- Кто ж знал, что этот йотунов камень, что он... - продолжил Улав что-то, мне до поры непонятное.

- Огненный камень не может быть йотунов, бестолочь! - снова перебил отца Снорри Ульварссон. - Йотуны — это какой стихии великаны?

- Холода, - вдруг ответил отец, теперь выражающий всем своим видом недоумение от того, как пошел разговор.

Я бросил взгляд на Хетьяра, удобно устроившегося в углу, на лавке: хотя, конечно, никакая лавка духу нужна не была. Покровитель мой откровенно потешался, рисуя прямо в воздухе светящуюся фигуру: большого и грузного человека, состоящего, как бы, из больших кусков льда.

- А камень какой? - продолжил странный не то допрос, не то экзамен, гнущий свою линию скальд.

- Камень — огненной, - сообщил Улав уже куда увереннее. - Только к чему...

- Урок первый: как можно навредить и не навредить самому себе, - немного скучно проговорил Снорри Ульварссон. Обращался он, при этом, уже ко мне.

Отец посмотрел на скальда, потом на меня, потом снова на скальда, и даже бросил быстрый взгляд в тот угол, откуда беззвучно и невидимо для всех, кроме меня, скалился Хетьяр, прозванный при жизни Строителем. Верно, не один только Белый Лис почуял что-то неясное.

- Какой еще урок, Лис? Я пытаюсь... - возразил отец.

- Ты пытаешься бесполезно посыпать свою рыжую голову вулканическим пеплом, - скальд прервал Улава быстро и решительно, и не дал тому снова открыть рта: - Я же, на примере произошедшего этой ночью, учу твоего сына важному и верному!

- Вот новости, - весело заявил Хетьяр. - Теперь он тебя учить станет, будто бы и не было вот этого всего...

- Тут и мне надо извиниться, дурню старому, - Белый Лис обратился уже ко мне. - Не перед тобой извиниться, перед Строителем. Придумал себе всякого, а твой дух — он и правда хранитель, настоящий, каких полночь не видела уже сотню и еще две сотни лет! Передай ему при случае...

Я надулся и важно кивнул: мол, передам.

- Тебе, Амлет, верно, рассказывали в детстве о сродстве и борьбе стихий между собой? - Снорри, вроде, и задал вопрос, но ответа на него не ожидал. Тем не менее, совсем не ответить было нельзя, и я просто кивнул.

- Когда все происходит в Мидграде, и в деле не замешан мед поэзии, оно верно, - продолжил скальд. - Огонь испаряет воду или может быть ей потушен, мертвый камень может убить живое или сам порасти мхом и травой... Это не так просто, как кажется, но куда проще, чем если речь идет о гальдуре и Песне.

- И в разы проще, если все то же самое изложить скучным языком начертательной геометрии, аналитической алгебры и начал теоретической магии, - Хетьяр дополнил из своего угла, ловко воспользовавшись паузой, сделанной ударившимся в поучения скальдом. - Впрочем, откуда вам тут... Ладно, ладно.

- Некоторые камни, имеющие сродство со стихиями, нужно применять в волшебстве очень осторожно, иные — и вовсе нельзя! - Белый Лис строго посмотрел на отца.

Улав Аудунссон сидел, понурив морду и даже немного прижав уши: могучему бонду и бывшему ученику великого скальда было отчаянно стыдно.

- Огненный камень нельзя помещать внутрь зелья: от того оно необратимо меняет свои свойства, и, что самое важное, никогда нельзя сказать, какие именно свойства поменяются и как от всего этого спастись! Так произошло и теперь. - Скальд остановил свою речь и посмотрел уже на меня: очень внимательно и будто с вызовом.

Вызов, пусть и кажущийся, не принять было нельзя.

- Что должно было со мной произойти и что меня спасло? Или не спасло? - я, насколько это можно было сделать лежа, оглядел себя всего. Руки и ноги были на месте, нигде не выросло ничего лишнего и не отвалилось нужного. Мысли были ясны, зрение, нюх и слух не подводили, гальдур я ощущал как бы не лучше, чем ранее...

- В славном городе Исафьордуре живет Старый Гунд. Ты с ним, конечно, знаком, - Белый Лис начал свой ответ немного издалека.

- Конечно, знаком, - согласился я, уже понимая, о чем пойдет речь, и — заранее — немного пугаясь того, что должен услышать.

- Вот примерно это ожидало и тебя. Потеря чутья к гальдуру, здоровья, жизненной силы и скольки-то лет жизни... Ты ведь знаешь, что Гунд, на самом деле, моложе твоего отца? - Снорри Ульварссон стал говорить тише, даже немного вкрадчиво: мне пока не приходилось делать усилий для того, чтобы разобрать его речь, но казалось, что голос его готов вот-вот сорваться на громкий шепот.

- Да, теперь знаю, учитель. - Я поименовал скальда как положено, но без должного почтения, и тот, конечно, немедленно это почуял.

- Щенок! Мальчишка! Да чтобы ты знал, я...

- Уймись, старик! - Улав Аудунссон внезапно почуял неявную угрозу чему-то вроде чести семьи, и, оттолкнувшись от мнимой обиды, как ныряльщик от большого камня на дне, будто всплыл на поверхность своего жгучего стыда.

- Ты говори, да не заговаривайся! - громче, чем надо, потребовал отец. - Амлет — взрослый мужчина моего рода, и я не потерплю, чтобы некоторые тут именовали честного человека неразумным щенком!

Однажды, несколько лет назад, я видел надутый бычий пузырь — мы, мальчишки, смотрели на него, как на чудо, удивительное, но бесполезное. Окна в наших домах блестят чистейшим песочным стеклом, благо, недра Ледяного Острова снабжают мастеров-стеклодувов потребным жаром в любых разумных пределах. На иное же — чем затягивать окно непрочной и почти непрозрачной оболочкой — эта штука и вовсе негодна. Поэтому тогда пузырь мы немедленно сдули, проткнув его ножами в нескольких местах.

Скальд Снорри Ульварссон сдулся точь-в-точь, как давешний пузырь, единственно, ножом его пока никто не ткнул. Сдулся, и будто постарел на отведенное ему Всеотцом число зим и лет.

- Прости меня, Амлет, сын Улава, я не возраст твой имел в виду, - скальд