Амлет, сын Улава - Адель Гельт

месте оказались уже вживую — конечно, все, кроме меня самого.

Гамлет лежал на спине, глаза его были закрыты, грудь вздымалась, но уже не так мерно, как парой часов ранее. Отец его зачем-то сидел на ногах парня в районе колен, и я вдруг увидел, что задние лапы, они же нижние конечности, юного псоглавца довольно ощутимо трясутся, так, что их приходится держать. Верхняя часть тела при этом оставалась и вовсе неподвижна.

Я открыл рот, и закрыл его обратно: Белый Лис ворвался в сцену, как киношный берсеркер в фантазийную битву.

- Улав Аудунссон, самый бестолковый из моих учеников! - заорал скальд на поименованного. - Что ты выпоил сыну, что за отрава это была?

- Сам ты бестолковый! Самый нудный из всех моих учителей! - не остался в долгу ульфхеднар. - Красный мох, кипяток, набор пряностей руны эйваз!

- Правильно... - сбавил тон старый скальд. - Тогда почему... А!

Со стороны казалось, что эти двое не разговаривают и даже не кричат друг на друга: будто лаются два пса, чуть более матерый и немногим более старый.

- Прости, Хетьяр, но мне нужна твоя помощь. Мне, - старик указал на все сильнее трясущегося Гамлета, - и ему.

- Говори, - я решил не тратить времени на ненужные слова, отдавая предпочтение делу.

- Надо найти камень. Камень, скорее всего, имеет сильное сродство с огненной стихией, или сам хорошо горит, или рожден в недрах огненных гор, - скальд посмотрел на меня как-то даже виновато, - ведь ты же строитель, да? Сам я их, камни эти, не различу даже между собой! Он где-то тут, рядом, Улав грел их, эти булыжники, в костре, и кидал в воду...

- Вряд ли это уголь или сланец, - ответил я. - Такой уже бы сгорел. Значит, я, кажется, знаю, что делать.

Это второй курс, второй семестр, расширенный факультатив по дефектологии: тогда, больше двадцати лет назад, я как будто знал, что все это мне пригодится, и неожиданно запомнил накрепко.

Найти материал с заданными свойствами... Материальный фильтр Дыгая, пара уточнений констант, поправка на ночь, еще одна поправка на белую ночь... Готово.

- Вот он, твой камень, - я указал на кусочек базальта, удачно упавший немного в стороне. - Других подходящих здесь нет.

- Что с Амлетом? - будто очнулся Улав. - Какого йотуна творится?

- Ты отравил сына, Улав, - без обиняков ответил старый скальд. - Я плохо тебя учил, это моя вина. В отваре красного мха нельзя применять огненный шлак, никак нельзя. Он не умрет, твой Амлет, но вместо сильнейшего певца полуночных земель получится полубезумный старик в теле юноши...

- И ничего нельзя сделать? - Улав спрашивал скальда, но смотрел, отчего-то, туда, где незримо стоял я.

- Как раз можно, - сказал я всем, но слова мои услышал, конечно, только скальд. - Где-то здесь я дефектоскопировал слиток титана...

Глава 13. Учитель и ученик.

И отец, и великий скальд Снорри Ульварссон, с упорством, достойным лучшего применения, расспрашивали меня весь следующий день.

Им было страшно интересно — какой сон мне был? Верно, собирались его, этот мой сон, истолковать силой сразу троих разумов, двух живых и, возможно, одного ранее умершего — если бы Хетьяр вдруг заинтересовался тем же самым.

Наверное, стоит продолжить по порядку.

Проснулся я, или, скорее, пришел в себя, в начале одного из следующих дней. Отец уверял, и не верить ему я не мог, что день был первым: дескать, спал я всего полдня и еще ночь. Странно получалось, что довольно долгий — даже для конного — путь, наша телега со мной, лежащим на ней, моим отцом, да еще невесть как оказавшимся в нашей малой дружине скальдом, прошла за ночь.

Кроме того, самому мне казалось, что сон мой длился многократно дольше: никак не меньше трех, а то и пяти, дней и ночей... Правда, никакого опыта столь долгого отсутствия духом в мире живых у меня до того не было, значит, и сравнить было не с чем.

Проснувшись и очнувшись полностью, я поспешил осмотреться, еще не зная, сколько мне пришлось спать на самом деле и куда меня за это время занесло.

Комната выглядела одновременно очень знакомой и совсем чужой: запах и звуки выдавали родной дом, но обстановку вспомнить никак не получалось. Так бывает, когда возвращаешься из дальнего путешествия, пусть в моей жизни таких еще и не было — мне рассказывали бывалые, я внимал им со всем почтительным веществом.

Тем не менее, это был он. Дом.

Отец ворвался в спальню, незнакомую и мою, первым: видимо, учуял, что сын его проснулся, или просто ждал где-то неподалеку.

- Сын, ох, сын... - он сделал два порывистых шага к моей кровати, и вдруг остановился, как вкопанный. В глазах его, застилаемых теперь тревогой, внезапно появился вопрос. - Сын?

- Он это, он, клянусь своим гальдуром! - поспешил успокоить Улава великий скальд, оказавшийся рядом с отцом непонятно как, совсем неслышно и неощутимо: видно, правильно шутили, что мы, Эски, в родстве с собаками, Ульварссон же — натурально, лис, кошачий дух в собачьем теле. Ходит неслышно, чует отменно, замыслы вынашивает коварно.

Отец посуровел, убрав с морды выражение сильного волнения и некоторого даже страха. Шерсть на загривке его, притом, топорщиться перестала — для каждого, кто хорошо знает что моего отца, что кого-то еще из ульфхеднаров, это было знаком: могучий бонд почти полностью успокоился.

- Было бы, чем клясться! - почти во плоти явился Хетьяр. - Да, только меня тут и не хватало, - дух поспешил согласиться с мнением невысказанным, но очень явственно читавшемся на моей слегка еще заспанной морде.

Отец не обратил на духа ровным счетом никакого внимания, и даже старый скальд только и дернул ухом, будто услышав непонятно что: видимо, для всех, кроме меня, Хетьяр остался невидим и неслышим, да и ничем не пах — тоже.

- Не говори им, что я тут, хорошо? - попросил сын Сигурда, скорчив шутовскую гримасу: на его зеленоватом и немного клыкастом лице она смотрелась еще комичнее, чем могла бы в случае кого-то из совсем обычных людей. - Хочу послушать, как один будет ругаться, а второй — станет оправдываться, а еще дождаться, когда первый и второй поменяются местами.

Я согласно кивнул: ничего подобного я, конечно, от старших не ожидал, но и мне вдруг стало любопытно.