Амлет, сын Улава - Адель Гельт

угодил, в прошлое или и вовсе в какой-то совсем иной мир, уверенности нет тоже.

Вот как мне, без пяти минут доктору наук, почетному — в сорок три года! — строителю Татарской Автономной ССР, человеку, твердо знающему, что никакого бога на свете нет, оказаться в ситуации, в которой и боги, и прочие потусторонние существа, отрицаемые магической физикой (и, иногда, зоологией) — объективная реальность? Реальность, в которой я, с одной стороны, вроде как умер, с другой — мыслю, следовательно, существую?

Например, я свел знакомство с Анубисом, за которого в самом начале принял своего хоста, и с юным Гамлетом у них нет почти ничего общего: мой подопечный больше всего похож мордой на северную лайку или кого-то наподобие, египетский же проводник мертвых, скорее, шакал, причем истерическими повадками напоминающий гиену. Еще я знаком с десятком бывших богов, загадочным образом утративших имевшуюся некогда силу, и перебравшихся на постоянное место жительства в мир мертвых: эти мне страшно завидуют, поскольку я могу нет-нет, но являться в мир живущих, а они такого не могут, и им скучно.

Вообще, скука — самый страшный бич тех, кто, вроде, умер или лишился горних сил, что для бывших богов одно и то же. Поэтому ко мне относятся хорошо, куда лучше, чем к большинству новичков, ведь я могу рассказать про интересное, и с удовольствием это делаю.

Основой же для таких рассказов как раз и становятся мои визиты в мир, который почти все окружающие меня живые называют старогерманским словом Мидгард.

Сейчас как раз такой случай: юный Гамлет, умаявшись, забылся тревожным сном, я же, произведя в уме нехитрые вычисления, нашел связной вектор, проложил простейшую эфирную связь и собрался в путь: мне было, о чем побеседовать с одним тут старым дураком и перестраховщиком.

- Хетьяр? - голос, вторгшийся в Вечный Покой, был до крайности похож на Гамлетов, но имел несколько иной эфирный слепок. Это, конечно, оказался отец мальчика.

- Слушаю тебя, отец моего хоста, - ответил я, стараясь подражать дурацкой манере общаться местных жителей. - Говори!

- Хетьяр, мне кажется, Амлету нужна твоя помощь, - голос обрел тревожные нотки. - Я так себе скальд, но вижу: с ним что-то не так. Испившие отвара красного мха обычно спят, как все нормальные люди: сопят, похрапывают, ворочаются с боку на бок. Сын же лежит, как дубовая колода, только грудь подымается и опускается, и то как-то излишне размеренно.

Я присмотрелся: аура мальчика сияла незамутненно-оранжевым, цветом нормального человеческого сна, пусть и немного более спокойного, чем обычно. Тревожных синих ниточек, означавших бы, что парень готовится умереть, видно не было.

Примерно так я и сказал встревоженному отцу: мол, ближайшие пять или шесть часов жизни парня ничего не угрожает, если смотреть из мира снов. В мире же яви...

- От всех опасностей Мидгарда я его уберегу, - правильно понял меня Улав. - Но что станешь делать ты сам?

- Мне не очень понравилось поведение старого лиса, - честно признался я отцу, пусть и опасаясь, что тот еще больше встревожится за сына. - Надо с ним переговорить накоротке, задать вопросы и получить ответы.

- Поберегись, Хетьяр! - предостерег меня Улав. - Белый Лис стар и опытен, и его сила...

- Фигня из-под ногтей его сила, уж мне можешь поверить. Он действительно стар, он очень опытен и умен, даже хитер — я знаю, что в ваших краях прозвища даром не дают, но что касается собственной, не заемной силы... Она невелика. Вся его репутация держится на умении вести себя с людьми и умело пользоваться скромными наличными ресурсами. Впрочем, все вы ему сродни, разве что твой сын подает некоторые надежды...

- Я верю тебе, Хетьяр, сын Сигурда, - Улав впервые назвал меня по имени-отчеству. - Верю, но тревожусь. Возвращайся скорее!

- Для того, чтобы скорее вернуться, - сообщил я Улаву, - следует скорее уйти. Не станем же медлить!

Очень удачно получилось, причем сразу в нескольких смыслах.

Сначала я не заблудился в переплетении местных эфирных путей: несмотря на то, что местные и практика, и традиция были мне знакомы плохо, заученные в конце советского XX века формулы математической магии действовали идеально и здесь, в неизвестном нигде и никогда. Расчетный вектор пришлось модифицировать всего дважды, и оба раза это потребовало вычислений настолько простых, что мне даже не пришлось вызывать числодемона.

Далее, мне повезло с тем, что искомого скальда я застал, если так можно выразиться, со спущенными штанами: на самой границе сна и яви. Магам, особенно не сильно могучим — к каковым слабосилкам я уверенно отнес и Белого Лиса — тоже надо спать, и в момент засыпания они уязвимы более всего.

Запомнил, кстати, интересный момент: даже очень опытные, местные магические практики совсем не умеют защищаться в фоновом режиме. Между тем, у нас, в моем времени и моих местах, детей учили это делать почти рефлекторно, примерно тогда же, когда и говорить!

И, наконец, третий момент везения заключался в том, что скальд совершенно не ожидал моего визита, и с самого начала беседы повел себя странно и неправильно: принялся оправдываться. Позиция же защищающегося в таких делах куда слабее атакующего...

- Я не могу принять на себя вину за сделанное, - сообщил мне Белый Лис, выслушав мою обвинительную речь: слегка более экспрессивную, чем, наверное, стоило. - Я — всего лишь скромный проводник воли асов!

- Давай определимся, - злился я. - Эти ваши боги что-то там за вас решили, и потому ты обрек мальчика... Кстати, на что?

- Асы — не боги, и решал один только хитрейший из них, именуемый Локи! - уточнил зачем-то скальд. - Кроме того, может быть и так, что я его неправильно понял: он никогда не лжет, но туману подпускает столь знатного, что понять его верно не в силах никто из живых...

- Это ты правильно заметил, про живых-то, - я заметил оговорку и решил ей воспользоваться. - Только вот я давно не жив! Поэтому — рассказывай. И еще ты не ответил на вопрос, я жду!

Скальд, как часто бывает с людьми старыми и опытными, решил сначала закрыть ту тему, что казалась попроще.

- Обрек... Не я. Обрекли наши законы и обычаи, часто неписанные. Одержимому фомором нет места среди людей! - Белый Лис вдруг рассердился: так часто поступают виноватые, пытаясь переложить хоть часть своей вины на кого-то еще.

Туманное облако, внутри которого