Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

Он тут опять повздорил с господами академиками и учинил непотребство в храме науки. Пусть посмотрит, над чем сейчас работают французские ученые, и себя покажет. Хоть Ломоносов и строптивого нрава, но учен зело, и за него нам не будет стыдно.

– Все сделаю, матушка, все, как ты сказала, – я отвесил поклон государыне, снова облобызал ее прелестную ручку и отправился по своим делам, коих у меня было немало.

16 апреля 1756 года. Люневиль, Лотарингия. Луи-Франсуа де Бурбон, принц де Конти, бывший глава «Секрета короля»

– Здравствуйте, ваше величество, – произнес я с легким поклоном, когда Станислав Лещинский, герцог Лотарингский и бывший король Польши, вошел в кабинет, куда меня отвел пожилой слуга.

Конечно, если говорить по правде, он уже давно не «величество», да и титул польского короля по закону мой, но что поделаешь – в данный момент это один из немногих моих союзников, и приходится соответствовать. Лещинский благосклонно посмотрел на меня и мягко возразил:

– Уже не величество, а светлость, как, впрочем, и вы, мой дорогой принц.

Но голос его выдавал радость – во-первых, потому, что я назвал его бывшим титулом, которым он очень дорожил а, во-вторых, это был завуалированный намек на то, что и мне титул «круля Речи Посполитой» не достался. Причем меня поначалу поддержал мой кузен Людовик XV, но эта проклятая шлюха, Анн-Мари Пуассон, нагло именующая себя «герцогиней де Помпадур», все испортила. Ничего, хоть смерть кузена и не на моей совести, но именно я дал понять Брольи, что не буду препятствовать подобному решению возникших проблем. Так что в гибели коронованного ничтожества есть и моя заслуга.

Вот только после этого все у нас пошло не по плану. Оказалось, что новоиспеченный король не только не собирается ничего менять в отношениях с русскими, но и успел сдружиться с потаскухой из Креси-Куве. Похоже, все его причитания о том, что нужно хранить верность жене, не более чем разговоры. Ему просто захотелось попробовать то, что некогда привлекло внимание его похотливого отца. А для мадам появилась новая возможность и далее влиять на политику Франции, так что она была рада услужить. Впрочем… Как мне когда-то рассказывал Людовик, в постели она была само совершенство, и ей, судя по всему, весьма нравилось это дело. И сейчас, скорее всего, с ее стороны в шашнях с молодым королем присутствует не только расчет, но и похоть.

Увы, этот авантюрист Брольи, даже не посоветовавшись со мной, послал команду поляков, чтобы прикончить и сына короля. Мне это было бы, скорее всего, на руку – я бы, вероятно, сумел-таки стать регентом при дофине Людовике, ведь Мария Йозефа, его мать, слишком молода и не имеет опыта правления, а его бабушка Мария Лещинская всего-навсего бабушка, а не мать. Но, как бы то ни было, люди Брольи попытались убить внука моего теперешнего собеседника, что могло привести к весьма печальным для Франции последствиям. Именно поэтому я и поспешил в Люневиль, и именно поэтому я здесь.

Как обычно, разговор начался с бутылки вина – вино из своего виноградника Романе-Конти, считавшегося лучшим во Франции, а значит, и в мире, привез лично я[29]. И только после того, как герцог оценил его качество, и мы закусили тем, что принесли его люди, я перешел к делу.

– Ваша светлость, вы, возможно, слышали о покушении на вашего внука.

– Да, мне донесли, – кивнул тот. При этом он посмотрел на меня так, словно именно я гонялся со шпагой в руках за молодым королем.

– Спешу вас заверить, ваша светлость, что на сей раз исполнители действовали по… своей воле, – осторожно сформулировал я. – Я узнал об этом лишь потом, и я…

– Можете не продолжать, ваша светлость, – понимающе кивнул Лещинский. – Я рад, конечно, что мой внук выжил. Рад по-человечески. Но нужно признать, что его действия шли вразрез с нашими, скажем так, надеждами. Так что я могу в чем-то понять тех патриотов Франции – или Польши? Говорят, что все они были моими соотечественниками.

– Именно так, ваша светлость.

– Может, мой внук и изменится, ваша светлость, но я должен с горечью констатировать, что пока что это не совсем тот человек, который должен стать во главе вашей великой державы. Именно поэтому, если бы покушение было удачным, я был бы весьма опечален, как дед, но для страны это был бы неплохой вариант. Впрочем, как если вдруг случится нечто, что помешает ему короноваться.

Я с изумлением посмотрел на герцога, но на лице его не увидел и тени старческого слабоумия. Он действительно готов был пожертвовать жизнью внука для достижения своих целей. И, вспомнив, что вся команда «ассасинов»[30] состояла из поляков, подумал, что вполне вероятно, что именно Лещинский предоставил ее моему подчиненному.

Но вслух я лишь заметил:

– Все же хотел бы пожелать новому королю многих лет жизни и правления, но одновременно и мудрости, которой ему сейчас так не хватает.

– Давайте выпьем за это, – кивнул герцог, и мы чокнулись остатком божественного напитка.

18 апреля 1756 года. Российская империя Петергоф. Большой дворец. Вице-канцлер Михаил Воронцов

Государыня сегодня была в плохом настроении. Слава богу, я знаю ее уже не первый год и научился по лицу и манере поведения императрицы определять – стоит ли ей сообщать неприятные известия или нет.

Но то, о чем я хотел ей сегодня рассказать, было очень важно и для меня, и для самой государыни. Мне удалось с помощью кузена моего благодетеля Ивана Ивановича Шувалова раскрыть очередную каверзу канцлера Бестужева. Просто замечательно, что Канцелярию тайных розыскных дел возглавляет Александр Иванович Шувалов. Сам по себе он был человеком нерешительным и послушно следовал советам своих близких – кузена Ивана Ивановича и брата Петра Ивановича. Именно такой человек и нужен был нам для того, чтобы свалить ненавистного мне канцлера Бестужева.

О деле купца Зубарева Александр Иванович рассказал нам совсем недавно. Он лично допрашивал этого авантюриста, вся жизнь которого была больше похожа на плутовской роман.

Успев нашкодить у себя на родине в Сибири, Зубарев подался в Петербург, где ухитрился подать в руки государыни челобитную. В ней он доносил, что в Исетской провинции неподалеку от Оренбурга им в старых копях найдены породы, содержащие золото и серебро. Императрица, всегда нуждавшаяся в деньгах, велела проверить предоставленные Зубаревым образцы породы на наличие золота и серебра.

Пробу образцов проводил лично профессор столичной Академии наук Михайло Ломоносов. Он донес, что все образцы представленных ему руд содержат в себе признаки серебра (с расчетом от