Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

Фонтенбло я раньше знал плохо, но вчера первый этап нашего путешествия привел нас из Орлеана именно в Фонтенбло – резиденцию моих предшественников, французских королей, с XII века. Замок был намного меньше Версаля, далеко не столь пышный, но намного более уютный и, как мне кажется, красивый, с прекрасным парком и большим лесом.

Мне, увы, было на сей раз не до его красот – надо было выспаться, чтобы на следующее утро как можно скорее отправиться дальше в Версаль. Конечно, можно было следовать и по прямой – расстояние между Орлеаном и Версалем не превышало тридцати лье[10], но канцлер настоял на том, чтобы мне, как монарху, останавливаться по возможности лишь в королевских резиденциях – не только из-за своего положения, но и из соображений безопасности. Поэтому мы и поехали в Фонтенбло, задерживаясь лишь для замены лошадей – даже пищу мы принимали сидя в королевской карете.

Сегодняшний отрезок дороги был короче вчерашнего, и к трем часам дня мы уже въезжали в Версальский парк, у которого меня встречали не только слуги, но и все министры, а также многие аристократы, включая моего кузена Луи-Фердинанда, принца Конти. Отношения с принцем у меня были не самыми лучшими. Впрочем, и мой светлой памяти отец с прошлого года не слишком его жаловал – после того, как тот категорически потребовал польский трон, а его величество предпочел помочь с этим отцу моей супруги, саксонскому курфюрсту Августу.

Впрочем, на людях принц старался всячески показать свою глубокую скорбь и свою верноподданность и попросил об аудиенции, которую я ему назначил на вечер, после совещаний с кабинетом министров и министрами по отдельности. Проведя всего полчаса в обществе Марии Йозефы и детишек, я перешел к этим встречам.

А потом настало время принца. К моему удивлению, он пришел один, и, войдя, чуть поклонился, показывая мне, наверное, что он не столь высоко меня ценит. Когда же протокольная часть аудиенции была позади, я услышал от него следующее:

– Ваше величество, у меня есть сведения, что его величество светлой памяти Людовик XV погиб не в результате несчастного случая, но был коварно убит.

– Вы в этом уверены?

– Уверен. И даже знаю имена убийц. И сведения самые свежие, от «Секрета короля».

Я привстал, надеясь, что его информация прольет хоть какой-либо свет на безвременную кончину моего горячо любимого отца. Но тот неожиданно сказал:

– По моим сведениям, это были русские, члены так называемой делегации. Двадцать пятого числа они были в Блуа, а двадцать девятого добрались до Парижа, где кто-то из них и подрезал подпругу у вашего августейшего родителя.

Я внимательно посмотрел на принца. На лице его я увидел плохо скрываемое торжество. Желание покончить с русскими, которые сейчас гостили у меня в Орлеане, как я слышал, у него превратилось в идею фикс. Вздохнув, я произнес:

– Вот только вся русская делегация была моими гостями в Орлеане в это время и никак не могла сделать то, о чем вы говорили. Да и как они вообще бы узнали, что король собирается охотиться, а также где именно и у какой именно лошади нужно было повредить подпругу?

– В любом случае, ваше величество, они – враги Польши, а следовательно, вашей матушки и вас самих, – упрямо произнес принц. – И я требую, чтобы они как можно скорее были арестованы и подвергнуты строгому допросу. Этим могут заняться мои люди из «Секрета короля». Тогда вы узнаете всю правду.

– Хорошо, я обдумаю ваше предложение, кузен, – сказал я ледяным тоном. – Но в данный момент они – наши гости, и я прошу вас оставить их в покое.

Принц переменился в лице и начал было выходить из себя. Потом он опомнился, поклонился мне, добавив лишь:

– Ваше величество, прошу вас подумать, как следует. Ведь нельзя исключить, что русские попытаются убить и вас.

И, еще раз поклонившись, вышел. А я вдруг вспомнил, как отец мне рассказал о том, что принц пытался надавить на него, чтобы он отменил решение о передаче русским двух островов, бывших ранее частью Акадии. Его величество тогда добавил:

– Сын мой, я отказался делать то, что так настойчиво требовал от меня принц. Более того, я теперь думаю о том, как бы побыстрее распустить «Секрет короля», заменив его новой службой под новым руководством – и со значительно урезанными полномочиями.

И тут меня словно ударило молнией. Больше всего смерть его величества была выгодна именно принцу и его людям. И то, что он сказал мне перед уходом, было не чем иным, как завуалированной угрозой.

Ну что ж… Я понял, что мне необходимо срочно посоветоваться с герцогиней де Помпадур – ее ум и рассудительность подскажут, как мне следует поступить в этой столь непростой ситуации. Она непременно будет на похоронах моего бедного родителя в базилике Сен-Дени. Траурная церемония назначена на завтра. Надо будет с ней поговорить сразу после окончания похорон.

3 апреля 1756 года. Англия. Лондон, Кенсингтонский дворец. Король Великобритании и Ирландии Георг II

– Ваше величество! – взволнованно воскликнул сэр Генри Фокс, государственный секретарь по Южному департаменту, вбежав в мой кабинет. – Ваше величество! Срочная и печальная новость из Парижа. Король Людовик XV погиб на охоте.

Его лицо неуловимо напоминало хитрую мордочку лисицы – что немудрено, ведь его фамилия и означало «лиса» – и внешне оно выглядело печально. Кажется, еще немного, и он расплачется. Я бы поверил ему, если бы не помнил, о чем мы с ним неоднократно говорили – о желательности скорейшей смерти французского короля.

В январе этого года мне доложили о том, что этот проклятый Монктон не только сдал недавно захваченные им же форты на перешейке Шиньекто, но и сложил оружие практически без боя в каком-то забытом Богом городке Кобекид, который он якобы пытался превратить в крепость. Около трех тысяч солдат – не только неотесанных и грубых колониалов, но и отборных воинов из метрополии – были уничтожены либо попали в плен.

Тогда я уединился в своем кабинете, катался по полу и кричал, уподобляясь римскому императору Августу после битвы в Тевтобургском лесу: «Роберт Монктон, верни легионы!»[11] Да-да, именно так. Но только вот Квинтилий Вар погиб в той битве, искупив кровью свою ошибку, чего нельзя было сказать о Монктоне. Я знал, о чем идет речь – ведь мне самому довелось повоевать – я командовал ганноверскими войсками в битве при Деттингене, когда наша армия сумела-таки побить французов, хотя все тогда висело на волоске.