Дом на птичьем острове. Книга первая. Рожденная быть второй - Таша Муляр

Игорь, как его увидел, сразу с кулаками полез, да и он не сдержался, надавали друг другу, еле разняли их. Вроде за одного человека переживают, а поцапались, как малолетки, не смогли поговорить.

Паша оседлал Белоснежку и погнал ее по степи, хотел успокоиться и побыть наедине с мыслями. Очень зацепила его сегодня новая Василиса, да и с другом поругался, получается, что из-за женщины, плохо это. Ветер, скорость, невероятный закат и просторы всегда его структурировали, упорядочивали мысли.

Он уже несколько месяцев помогал дядьке по отцу с его новой работой – тот водителем к каким-то ребятам устроился. Уазик ему выдали новенький. Чем они занимались, тот толком не объяснял, мутно все было как-то. Он пару раз пытался выяснить, но Никифорыч его резко осек, чтобы не лез не в свое дело, при этом иногда брал с собой: «Поедешь сегодня, там на подхвате нужно постоять, покараулить».

Работали преимущественно по ночам: приезжали на какие-то фабричные задворки в город или другую станицу, парни выходили, а они с отцом их ждали в машине, если было нужно, помогали мешки какие-то черные таскать. Раз кровь из мешка капала, а до этого выстрелы были, дядька потом его высадил на краю станицы, а сам только под утро вернулся, весь землей перепачканный. Что это было? Паша догадывался, особенно когда Никифорыч на следующий день матери пачку денег отдал и велел к бабке отнести: «На, на черный день отложи, только дома не держи, к родителям отнеси. Поняла?»

Тот разговор он случайно подслушал. Темные времена наступали. Взрослые только и говорили вечерами, что в стране больше нормальной жизни не будет.

От размышлений о том случае становилось не по себе, и он переключился на сегодняшний день. Вот Василиса с кружкой воды, Игорь в психах. Когда она развернулась и в слезах домой пошла, сердце зашлось, хотелось броситься ей вслед, успокоить, но сдержал себя тогда, чтобы еще больше ее не скомпрометировать перед всеми.

Мысли текли, выстраивались, всплывали всё новые вопросы, на которые не было ответа. Василису он увидел случайно, уже было повернув в сторону станицы. На перекрестке трех дорог ему почудилась девушка, идущая в сторону моря. На миг показалось, что это Васька. Но как? Как она могла тут очутиться? Решив, что обознался, хотел уже ехать на скотный двор, как Белоснежка, отказавшись слушаться, сама повернула в сторону фигурки на дороге.

«Вот черт, опять я себя оправдываю!» – промелькнула мысль. Сейчас, в этот момент их жизни, он меньше всего на свете хотел быть разумным и думать, что он делает. Ведь, собственно, он просто прокатил девушку на лошади… Что в этом криминального и непозволительного? Да ничего! Тем временем солнце уже почти село, наступали сумерки, а они уехали достаточно далеко от станицы и от пляжа, где вся их шумная компания отмечала замес.

Василиса замерла, прижалась к лошади и Павлу, боясь шелохнуться, подставляла лицо ветру. Думать о том, что же будет дальше, ей не хотелось. Вдруг он передумает быть с ней, развернет лошадь, отвезет домой, простится просто как друг ее брата, и получится, что она все придумала… А она не придумала, это ее мужчина, и он приехал за ней, когда она решительно шла к нему.

Она все-таки решила было спросить, куда они едут, а потом поняла, что ей все равно, главное, что он рядом, и пусть это длится очень долго. Время изменилось. Оно растянулось и стало недосягаемым для понимания, и только по окончательно исчезнувшему за горизонтом солнцу можно было догадаться, что уже вечер. Темнота не спешила опуститься на разогретую за день землю. В июле еще долго достаточно светло для того, чтобы разглядеть друг друга.

Лошадь устала. Паша дал ей возможность идти медленным шагом. Они продолжали молчать, прижавшись один к одному, боясь нарушить личную, такую юную и хрупкую тишину, не находя слов в этой их новой истории.

Василиса рассматривала местность. «Скоро будет Птичий остров!» – догадалась она про себя. Откуда он знает? Это же ее место! Именно здесь она скрывалась ото всех, когда бывало тошно или плохо, именно сюда она сбежала от отчаяния и беспомощности когда-то давно, лет в четырнадцать, из-за очередного конфликта с отцом, который не позволил ей ехать в Москву на соревнования по бальным танцам – мол, мала еще одна ездить, и нечего тебе в большом городе делать без родителей. Выбежала из станицы на кручу, долго шла вдоль обрывистого берега, потом спустилась к морю и брела куда глаза глядят, пока не увидела причудливые гнезда на изогнутых белых подпорках и стаи серебристых чаек, легкой дымкой кружащих над выступающим в море островом. Так и обнаружила это место, где потом встретилась со старой женщиной, которую больше никогда не видела, но запомнила навсегда.

Паша остановил лошадь, аккуратно спустил Василису на землю – ей было неловко от его прикосновений, и она опять поймала себя на мысли, как же все изменилось за сегодняшний день. Раньше они запросто вместе плавали, дурачились, играли в салки на зыбучем песчанике, в котором утопали загрубевшие от босой летней жизни пятки, ноги подворачивались, и, осалив, они растягивались на горячем песке, валились с хохотом друг на дружку, ничего такого не ощущая.

Ловко соскользнув с белого крупа лошади, Павел оказался рядом с ней, покачнулся на попавшей под ногу сухой травяной кочке, потерял равновесие и приобнял замершую Василису, удержавшись о ее плечо.

– Спасительница моя! – рассмеялся он, и в его глазах опять зажглись те самые «ее» лучики, которые она уже не раз видела сегодня, не переставая удивляться, как же все годы их детских игр и совместных шалостей она ничего такого не замечала. – Знаешь, куда мы приехали?

– Да, – тихонько ответила Василиса, покраснев от смущения и волнительного жара, обдавшего ее изнутри.

– Да? Удивила! Думал, что только я знаю это место.

Паша взял ее за руку, лошадь за уздечку и медленно повел по дороге на сам полуостров, раскинувшийся на несколько километров вдоль лимана.

– Тебя, наверное, Игорь сюда приводил? Это же наше с ним место, мы тут частенько засиживаемся!

– Нет, я даже не знала, что он тут был. Сама нашла, когда из дома сбежала без оглядки и вся в соплях; видимо, долго нужно было бежать, вот и обнаружила. Отсюда прилично до нашей станицы.

– Ладно, давай представим, что ты не знала? – Паша ускорил шаг, оставив Василису одну на тропинке, отошел на несколько метров, взмахнул рукой, указывая в сторону острова, и продекламировал, словно конферансье