Дом на птичьем острове. Книга первая. Рожденная быть второй - Таша Муляр

– Ну мам!

Сентябрь наступил быстро. Она и не заметила, как прошло почти два месяца с того особенного дня в ее жизни, когда ей навстречу выехал всадник на белом коне. Тот день мог бы стать самым счастливым, если бы не одно обстоятельство, открывшееся ей не сразу, но решительно изменившее и даже сделавшее невозможным ее счастье, о котором она настолько размечталась, что даже успела его распланировать.

– Василиса, а ты куда собралась, да еще платье новое надела? – Галина Игоревна вышла с кухни, услышав голос старшей дочери.

– Как куда? Брата в армию провожать! Что за тупой вопрос? – Василиса чуть не сбила мать с ног, влетев в кухню и столкнувшись с ней в дверях. Отношения их были на грани. Ваську раздражала мать, как она теперь ее называла, правда только про себя, опасаясь произносить это вслух, хотя и вырывалось у нее иногда.

Именно мать поговорила тогда с отцом и не защитила ее, а еще больше настроила его против дочери. Да, именно так считала Василиса, хотя до этого у них с мамой всегда были доверительные отношения и она наивно думала, что они с мамой, а потом и с Ритой – это женский лагерь, а Игорь с отцом – мужской, у мужчин свои разговорчики и дела, а у них свои – женские. Но тот день изменил и это. Больше она не могла быть откровенной с мамой.

– Не стоит тебе туда идти. Я же прекрасно понимаю, кого ты собираешься провожать на самом деле, и не хочу оказаться в неловкой ситуации, в первую очередь ради тебя же. Он уйдет служить, и его не будет два года, а ты останешься. Мы все останемся, и нам тут жить. Два года – это очень много, дочка, столько всего изменится в твоей жизни, а ты сегодня можешь не сдержаться и будущее себе испортить.

Галя перегородила дверь обеими руками, не пуская дочь в кухню. Они стояли совсем близко, лицом к лицу. Ей так хотелось, как прежде, обнять и приласкать свою вмиг повзрослевшую и колючую, как куст перекати-поля, дочь.

– Пожалуйста, послушай меня. – Галя опустила руки и положила было их на плечи Василисы в попытке обнять ее и прижать к себе, как когда-то, совсем недавно.

– Ой! Как вы все меня достали! – грубо оборвала мать Василиса, сбросив ее руки, оттолкнув от двери. – Дай мне пройти; я что, в кухню уже не могу зайти?

– Не кричи, разошлась уж больно. – Галина вздохнула и отошла в сторону, пропуская дочь. – Вон я тебе завтрак оставила на столе, поешь, а я пошла. Игорь уже там, а отец чуть позже подъедет. Ты же дома простилась с братом, вот и достаточно, а туда нечего тебе ходить. Ой, ты и губы еще накрасила? – произнесла Галя, заметив косметику на лице дочери.

Она хотела еще что-то ей сказать, да передумала. Почему-то совсем не получалось у них найти общий язык, Василису словно подменили, а с ней – и саму Галю. Мысленно она говорила с дочкой мирно, ласково, хотела помочь своей маленькой Васеньке пережить эту непростую ситуацию, сердце разрывалось от боли за нее. Мало того что диагноз такой роковой у ее доченьки, так еще и с этим Пашей такая история приключилась. Угораздило же именно в него влюбиться, парней мало, что ли, в станице!

Да, диагноз настолько роковой, что Галя до сих пор, хотя уже больше года прошло после разговора с врачом, так и не смогла никому об этом рассказать, даже мужу, от которого ничего не скрывала. Несколько раз порывалась открыться, вроде и момент подходящий выбирала, а потом – ну никак не поворачивался язык произнести правду, озвученную ей в больнице.

Она часто примеряла на себя ситуацию дочери. Как бы она жила, узнав про себя такое? Примеряла, а представить все равно не могла. Ей было так плохо и страшно, весь смысл жизни для нее терялся в подобной ситуации, поэтому не могла она сама собственному ребенку всю жизнь и надежды порушить! Но чем больше она жила с этой тайной, тем более виноватой себя чувствовала, и от этого тоже раздражалась, срываясь то на младшую, то на старшую дочь, а иногда и на мужа.

Да, разладилось у них что-то в семье, и причиной тому была ее ложь, за что она себя корила, съедала и клятвенно обещала самой себе во всем признаться мужу, а там, с его помощью, и дочери. Потом они справятся, обязательно справятся.

Галя обещала, но каждый день откладывала этот разговор. То не к месту, то праздник в семье – зачем портить, то муж приболел – зачем расстраивать, то единственный сын в армию уходит – не до этого… А ложь притаилась в ней самой и выедала нутро, свернувшись холодной змеей на дне души.

– Дочь, – Галя попыталась быть спокойной, – давай ты дома останешься? Прошу тебя, не ходи туда, не рви свое же сердце… Представляешь, если скандал разразится на таком мероприятии? Там же полстаницы будет. Не нужно этого делать. – Она остановилась посреди кухни и, сменив было вспыхнувший гнев на материнскую ласку, молящими глазами смотрела на свою колючую девочку.

– Что вы все мной командуете? Тебе больше некем заняться? Иди уже, сына провожай, о нем думай! Или вон у тебя Ритка в саду дерется со всеми. Ее и воспитывай! А тут уже все – поздно, выросла Васенька! – Василиса со стуком поставила на стол кружку с молоком. Белая жидкость выплеснулась и потекла по столешнице. – Ну вот! – раздосадованно добавила Василиса. – Теперь мне еще и убирать придется. Иди уже! – буркнула она и принялась вытирать стол, недовольная собой: не хотела с матерью ругаться.

Галя раздраженно сделала пару шагов в сторону прихожей, остановилась в дверях, обернулась на Василису, еле сдерживаясь, чтобы не залепить ей пощечину. На мгновение задержалась и уже было хотела сделать шаг обратно в кухню, как вспомнила себя в возрасте Василисы… Как тогда с матерью и отцом ругалась! До истерик, швыряла чашки, уходила из дома, а все потому, что родители ее слышать не хотели.

Вспомнила, как выросла и уехала из дома, замуж вышла, а теперь иногда вспоминает о том времени и думает: вот ведь глупая была! Поначалу, в молодости, мать осуждала, а что ее осуждать-то? Тяжело ей было, все нервы выматывала ее Галюша со своей первой любовью… А сейчас, когда уж сама мамой стала, понимает, как непросто между мужем и дочерью дипломатию устанавливать. Ну, ничего,