Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

по этой дороге, то попали бы под перекрёстный огонь. Несмотря на то, что вероятность прямого попадания в наш бронеавтомобиль была относительно невысока, всё равно, находиться под обстрелом — это всегда нервно и неприятно.

После весны наступило лето, и этим летом мне запомнился ещё один разрушенный мост. Это было в Волчанске на границе с Россией. Тогда уже — бывшей границей. Мы направлялись из Лимана, уже Красного Лимана, в Белгород, чтобы уехать на побывку в Москву. По пути заехали в Купянск, наш уже Купянск, и сгрузили в сейф одной молодёжной проправительственной организации оружие, которое возили с собой на всякий экстремальный случай, — оружие могло стать предметом долгих вопросов и разбирательств на пограничном пункте.

К слову, надо сказать, что приграничные дороги в Харьковской области отвратительные. И виной тому не война, точнее, не совсем она. Дороги разбиты временем и долго не ремонтировались. Асфальт с дорог облез, повсюду ямы, камни, галька, как будто едешь не по административному центру, а по заброшенной в глухомани деревне.

Наверное, это целенаправленный саботаж украинских властей, рассуждали мы, проезжая поздним вечером Волчанск. Видимо, дороги не ремонтировались специально и, как минимум с 2014 года, чтобы задержать возможное наступление русских на Харьков. Но русские всё равно наступили, и даже специально подорванный мост на окраине Волчанска их не остановил. Увидя перед собой звёздный провал, мы свернули, как и положено, для этих мест и времён, под мост и выехали в поля. И долго мы по ним плутали, не находя переправы. Вернулись, поехали в другую сторону, в лес. Потом вернулись снова в поля. Потом снова заехали на мост и остановились, стали писать сообщения нужным людям.

Время было позднее, день был насыщенный, и он измотал нас, мы были замученные и нервные. Усталые и довольные ребята возвращались домой — так пишут в детских сочинениях — это не про нас, мы были усталые и раздражённые. И писали мы историю своей жизни и своей страны. В этот день мы преодолели сотни прифронтовых дорог Донбасса и Харьковщины, и нам предстояло ещё намотать на колёса сотни километров на пути в сердце России, биение которой явственно ощущалась нами и всеми, кто находился на территории бывшей Украины. И наши сердца с нашей Империей бились в унисон. В отличие, наверное, от большинства жителей Москвы, куда мы направлялись.

В конце концов, нужные люди написали нам ехать просто вперёд. Оказалось, что в случае с мостом за Волчанском не стали сооружать параллельную переправу, было найдено другое техническое решение. В пролом просто насыпали гравия и земли, и по нему можно было проехаться, как на американских горках.

Или на русских, так точнее.

После пропускного пункта в Шебекино, который мы проехали быстро благодаря протекции нужных людей, в Белгородской области сразу начались хорошие, имперские, дороги. Заряженные энергетиками, мы ехали по ним всю ночь, поочерёдно меняясь с Раллистом. Благо по платным российским трассам для машин с дэнээровскими номерами тогда проезд был бесплатный.

Все дороги ведут в Рим — утром мы въехали в Москву. Въехали мы триумфаторами. На МКАДе водители проезжающих машин удивлённо смотрели на наш автомобиль, а некоторые восторженно бибикали. Наш драккар, чёрный прадик, весь в пыли фронтовых дорог и в дырах от осколков, с защитной сеткой на крыше и Z-ками из скотча на стекле, облепленный наклейками батальона «Спарта» и «Сомали», смотрелся белой вороной среди машин на кольцевой вокруг сытой и солнечной Москвы.

Вернувшись с бала на корабль, мы тоже были удивлены непривычной окружающей обстановкой. За окнами не было привычных пейзажей с разрушенными зданиями и сожжённой бронетехникой. Не было слышно глухих разрывов и хлопков. Голубые горизонты по бокам были девственно чисты, они не были измазаны чёрными дымами пожарищ. Над нами несколько раз спокойно пролетел вертолёт, и никого, никого, кроме нас, это не напрягало. Асфальтная дорога была ровной и чистой, без ухабов и следов прилётов. Вдоль неё чередой сменяли друг друга аккуратно расставленные дорожные знаки и указатели. За обочиной на изумрудных газонах взрывались яркими красками клумбы с цветами. Из ада войны мы въехали, ворвались в цветущий московский Эдем и с непривычки осторожно озирались по сторонам.

— Чёрт, я думал автосалон разгромлен! Потом всмотрелся — вижу, цел. Показалась… — Раллист, сидевший за рулём в военном камуфляже, всё никак не мог расслабиться. Слишком быстрая перемена, давно мы не встречали неразбитых автосалонов. Нам ещё предстояло преодолеть этот военный синдром, но на это требовалось время. Ведь всего меньше суток назад мы видели совершенно другие картины.

Эх, дороги… Справедливости надо сказать, что не все достались нам от прежних украинских властей в плохом состоянии. В некоторых районах освобождённой Луганщины оказались великолепные дороги, не хуже, чем в Москве. Дело в том, что украинскими националистами на подконтрольных после переворота 2014 года территориях, был реализован коварный план по благоустройству посёлков и реанимированию дорожного полотна. Чтобы показать, мол, глядите, луганчане, как хорошо жить на Украине. Украинские власти построили здесь не только хорошие шоссе. Освобождённые территории кишели солнечными батареями — когда мы ехали в Старобельск, дороги были утыканы столбами с чёрными пикселями. Незадолго до начала СВО сюда приезжал украинский президент Зеленский. Под Старобельском он взбирался на старинную деревянную башню и смотрел в сторону России. Но когда ты смотришь в Россию, то и она в тебя пристально вглядывается, и теперь Старобельск наш.

Наступление на этом участке прошло быстро, и новые дороги не были повреждены затяжными боями. Когда мы ехали, наступление продолжалось — со стороны России нам навстречу тянулась огромная колонна бронетехники. Это был большой букет свежих «Гвоздик». «Гвоздики» источали аромат дизеля, экологическая энергия ушла в прошлое — бесполезными подсолнухами стояли вдоль дорог опоры с фотоэлементами. Точнее, это прошлое наступило на прогрессивное будущее — на всём пути нашего следования, совсем как в моём советском детстве на 7 ноября, на столбах радостно реяло множество красных флагов.

Такое обилие красных флагов на территории освобождённой Луганщины объяснялось убеждениями командующего на этом направлении генерала. Он был уроженцем этих мест, но своим адресом, домом и улицей считал Советский Союз — генерал был горячий его сторонник. И тут, на Украине, ему представилась возможность восстановить советские границы — этой возможностью он не преминул воспользоваться. Это был красный реванш, и шанс вернуть всё назад генерал реализовывал с особым рвением. Бойцы его группировки