Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

них гранаты, и гранаты скакали вниз по склонам — вычитываешь из военных мемуаров такие подробности, и у самого мурашки скачут по спине. Теперь-то ты всё понимаешь, разбираешься в войне. Но какое упорство и самоотверженность! Хотя возможно и не «само» — тогда, как и сейчас, тоже отдавали приказы, не считаясь с потерями. И приказы выполнились… Медленно, медленно ползла кровавая улитка по склону…

Саур-Могила — это часть Донецкого кряжа. Это образование — вздувшийся пузырь Земли, ландшафтное последствие не вскрывшегося миллионы лет назад вулкана. Жарко тогда было под землёй. Магма бушевала-бушевала под кожей планеты, да сил прорвать оболочку не хватило, вздулся только прыщ на поверхности.

А на поверхности жарко стало не только в 1943 году, но и потом, в 2014-м. Почти десять лет назад взорвался вулкан на киевском майдане, и магма неонацизма дотекла до Донбасса. Украинские националисты рвались к границе с Россией, чтобы отрезать Донбасс и затопить в крови и огне только что родившиеся русские республики.

Через Саур-Могилу к Изварино, единственному тогда пропускному пограничному пункту, взятому под контроль ополченцами, потянулся вдоль границы с Россией язык украинских бронеколонн. И Саур-Могила переходила из рук в руки как важная, стратегическая высота. Тут проходили, может, и менее кровопролитные, чем в 40-х годах прошлого века, но не менее значимые бои уже с новыми «немцами» — так зачастую называют на Донбассе украинских нациков. В итоге «язык» разрезали на несколько частей, и «немцы» попали в котлы.

Сейчас на Саур-Могиле спокойно, это глубокий тыл. Мы, не спеша, по спирали поднялись с тыльной стороны на главный холм, в который воткнута стела. Само восхождение уже потребовало усилий, что говорить о солдатах, преодолевавших этот путь под огнём, когда сверху сыпались на них гранаты. Медленно, медленно ползла кровавая улитка по склону…

Под стелой у подножья — бетонный советский солдат с автоматом. В немом призыве раскинул он руки, как на распятии. Плащ откинут назад и развевается подобно крыльям ангела.

Чуть ниже на смотровой площадке бетонная плита с вырезанным насквозь профилем креста с перекладиной. У неё — ряд табличек с именами героев. Перед ними на газоне цветы, а справа перекладина с колоколом, и любой может позвонить. Мы дёрнули за верёвку, и монолитная тишина распалась на мгновенье, звук колокола помчался в разные стороны и вскоре растворился в небесной глади. Отсюда действительно виден весь Донбасс, видна его ровная и пятнистая степная длань. Застыла на небе разорванная вата облаков, горизонт в светло-сиреневой дымке, до горизонта видны линии лесополок, а в самом низу — наши автомобили у дороги размерами с улиток.

Вниз ведут ступени, лестница длинна, как у библейского Якова, забираться трудно, а спускаться легко. По обе стороны лестницы на разных уровнях установлены бетонные пилоны с батальными сценами. Пострадавший в ходе боёв 2014 года мемориальный комплекс восстановили. И к русским героям 40-х годов добавили новых, героев Русской весны. Это было гениальной идеей — расположить рядом со старыми панно пилоны с бойцами и офицерами сегодняшних дней. В их профилях угадываются лица Моторолы, Гиви, Вохи. Гиви узнаваем по танкистскому шлему. Воха — по берету и бороде. У солдат 40-х немного другая мода — через лестницу старый пилон, где изображён усатый солдат в пилотке. Сегодня у русских бойцов распространены бороды, а тогда лицо брили, оставляя разве что усы. Но жертвуя собой, все погибали за русскую землю одинаково.

В самом низу у подножия — небольшая и аккуратная церквушка. Недалеко от неё — скульптурная композиция — розы обвивают ракету «Град», которая вонзается в землю. Розы — это символ Донецка, Донецк — город алых, красных роз. Донецк нещадно кроют «Градами». Но природа всегда сопротивляется войне, живое — неживому, растение — металлу. А художники, писатели, поэты, скульптуры своими произведениями сопротивляются смерти и пытаются оживить неживое, погибших бойцов они делают бессмертными в своих песнях, картинах, книгах. И в этих бетонных панно по обе стороны лестницы.

А ещё, говорят, когда стоит ясная погода, то с Саур-Могилы можно увидеть Азовское море. И первые донбасские ополченцы, защищавшие в 2014-м эту высоту, его видели. Может быть, конечно, Азов им и грезился в дымке. Но до моря они тогда дошли. И теперь всё Азовское море — внутреннее море России.

Дороги и мосты

— Так, смотри. Едешь по проспекту до упора. Потом поворачиваешь налево, потом по указателю выезжаешь на ДКАД…

Я внимательно выслушиваю по телефону инструкцию от Славы, нашего водителя. Мне нужно добраться из Донецка до Горловки через Ясиноватую, и в этот раз я еду один. Ранее я несколько раз уже ездил в экипаже, и за рулём был тогда Раллист — другой наш водитель, «спартанец», повёрнутый на военной экипировке и экстремальной езде. Но Раллист, согласно своему позывному и увлечениям, всегда гнал так, что было не до запоминания дороги — вестибулярный аппарат весь трясся, кружилась голова и немного подташнивало.

Для такой быстрой езды, которую, как считал Гоголь, любил любой русский, были ещё веские основания — до Ясиноватой Раллист всегда выбирал кратчайший путь. А кратчайший путь лежал в нескольких километрах от линии фронта, и дорога находилась в зоне минного и артиллерийского обстрела, о чём свидетельствовали ямы от разрывов в асфальте и обломанные деревья в пробегающей по сторонам лесополосе. Чем ближе к передовой, тем быстрее ты должен передвигаться — тем самым ты уменьшаешь вероятность попадания по тебе случайного снаряда или мины. Или даже шальной пули.

Это правило мною было усвоено ещё в самом начале СВО. Мы тогда приехали к «спартанцам», которые штурмовали Волноваху. Они уже вошли в город, закрепились, а своим перевалочным пунктом сделали ангар автомобильной мастерской на окраине у въезда. В ангаре готовились зайти в Волноваху ещё группы штурмовиков, туда же загнали два БМП. Ещё одно БМП до города не доехало и дымилось, догорая, на улице в поле. Дымилась и земля — от поля, вспаханного железом, поднимался пар. Пришла жара в начале марта — дымилась кострами городских сражений и сама Волноваха — в облачное небо с разных районов города впивались дымки. Город подвергался артобстрелу, в воздухе гремело, стучало, грохотало.

Но иногда в этой симфонии разрушения возникали паузы, и обстрел на некоторое время прекращался. В один из таких