Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

Услышав о нападении на свои земли, Ланкастер двинулся на север. В Бедфорде он устроил с дружественными ему лордами совет. Граф объявил, — выбора у них нет: придется биться с королем. При этих словах графы Норфолк и Кент отшатнулись. Они отказались выезжать с оружием против монарших стягов, опасаясь удвоенной проблемы, — оказаться признанными государственными изменниками собственным племянником, очевидно превратившимся в пешку Роджера, и из-за страха перед самим Роджером, с королевским войском за спиной казавшимся непобедимым. Норфолк и Кент рассвирепели и осудили Ланкастера, обвинив его в крамоле и в попытке погубить суверена. Графы бросили подстрекателя и уехали восстанавливать мир, пока не стало слишком поздно.

Роджер находился в Нортхэмптоне. Услышав, что Норфолк и Кент покинули Ланкастера, он приказал войскам приготовиться к незамедлительному ночному нападению. В нем приняла участие даже Изабелла, облаченная в доспехи и воссевшая на боевого скакуна. Мортимер повел людей в потемках на расстояние в двадцать четыре мили, только на рассвете остановившись при виде лагеря противника близ Бедфорда. Генри не сделал ни малейшего усилия, чтобы защититься. Лакастер вышел из шатра и неспешно двинулся вперед сквозь морозное январское утро, одиноко опустившись коленями в грязь. Граф ждал, пока к нему подъедут Роджер, Изабелла и король. Пока Генри ходатайствовал о прощении, они взирали на него со спин своих коней.

* * *

Эдвард Второй хотел развестись с Изабеллой еще до вторжения. После гибели отца и сына Деспенсеров он добивался от Папы Римского разрешения на расторжение союза и не снисходил до сочувствия к супруге.

Будучи сподвижником Беркли, Гарни, вместе с тем, служил с Джоном Малтраверсом в хозяйстве графа Пембрука и наравне с Роджером сидел в лондонском Тауэре в 1322–1323 годах.

Имена Томаса Гарни и Симона Берефорда предположительно включены из-за нахождения их в письме Фиши.

Отчеты лорда Беркли упоминают об отправке Гарни с письмами к королю, Мортимеру и королеве-матери.

Самой вероятной причиной для сокрытия гибели бывшего монарха являлась необходимость перевезти его неузнанным и переодетым по юго-западу страны.

Много лет спустя Изабеллу, в конце концов, похоронили с сердцем настоящего Эдварда Второго под ее могилой. Соотношение демонстрации сердца фальшивого и погребения истинного предполагается личной особенной просьбой королевы. Конечно же, возможно, что изъятие сердца было просто обычаем. Захоронение сердца в те времена не являлось чем-то сверхъестественным: у родственника Роджера королевских кровей, Генри Алмена оно лежало в серебряной вазе на алтаре Вестминстерского аббатства.

Нет никаких сомнений, что Глостер в качестве места захоронения выбрали по особым соображениям. Слова аббата Токи о его милосердии в предоставлении останкам монарха места упокоения, которое не осмелились предложить другие — чистый воды вымысел.

В том же самом черном камзоле, в котором он был на похоронах, тремя годами позже Роджера Мортимера потащили на казнь.

Вопрос о равноценной вовлеченности в заговор в замке Беркли Изабеллы — один из сложнейших. Единственный откровенный эпизод реальности попал к нам из отчета Хью де Гланвилля. Там утверждается, что, проведя после похорон монарха четыре дня в Глостере, он потратил еще два на поездку в Уорчестер, «дабы привезти некую бальзамировавшую суверена женщину к королеве в соответствии с приказом нового монарха, и проведя там еще один день, после чего на четыре дня вернулся в Йорк». Интересно, что, по словам де Гланвилля, он привел описываемую женщину к Изабелле. В связи с вышеуказанным можно предположить, — именно у Изабеллы появились сомнения относительно тела, не у Эдварда. Как бы то ни было, есть причины не верить, что Роджер ввел ее в заблуждение касательно смерти супруга. Если в сентябре 1327 года она придерживалась мнения, что, к сожалению, благоверному придется умереть, тогда заговор по тайному оставлению того в живых не встретил у молодой женщины одобрения. Как и награды, обрушившиеся на Беркли и Малтраверса за участие в интриге в замке Беркли, происходили не из рук Изабеллы. Не похоже, что, в частности, Малтраверс стал бы управляющим королевским хозяйством, если бы таким образом подверг опасности положение матери монарха без ее на то согласия. Поэтому мы можем быть относительно уверены, — Изабелла знала и одобрила заговор, сохранивший, пусть и в тайне, жизнь мужу, хотя и поставивший саму в условия постоянно растущей угрозы. И тут возникает вывод, — для Роджера оказывалось не выгодно в период с сентября по декабрь 1327 года лгать ей о смерти Эдварда, ведь подобная ложь о гибели и обман Изабеллы внесли бы в их взаимоотношения тяжелейшее напряжение. Крайне вероятно, что в сентябре 1327 года королева понимала, — супруг не погиб. Когда бальзамировавшую тело женщину привезли в Уорчестер, ее, возможно, сразу повели к Изабелле, дабы та могла расспросить гостью при сыне частным порядком, доказав Эдварду, что его отец, и в самом деле жив. Также любопытно, что имела место попытка подавить выплывший фрагмент информации, объясняя посещение восприимчивостью, а значит, необходимостью исчезнуть из официального доклада. Его текст, направленный к казначею, не упоминает о женщине-бальзамировщице. Она есть исключительно в подробностях бумаг де Гланвилля. Там мы читаем: «Остался в Глостершире для расчетов с королевскими министрами в течение первых дней после погребения тела короля, вернулся оттуда в Уигорн, доставив по приказу короля к королеве на два дня женщину, и оставшись там в течение одного дня, но время от времени возвращаясь в Уигорн, откуда на 35 дней отбыл в Йорк». В поданном казначею отчете де Гланвилль просто тратит семь дней на возвращение в Йорк.

Земли Холанда были вновь ему пожалованы 2 декабря после поданного в сентябре в Парламент ходатайства. Шериф Ланкашира отказался их передавать. Супруга Холанда вернула принадлежащие ей территории в марте, а сам Роберт де Холанд получил прощение за бегство из тюрьмы в период господствовавшего еще в феврале режима Деспенсера. Поэтому, может статься, Роджер и Изабелла специально осыпали его милостями, предполагая последующее возмущение графа Ланкастера.

Альтернативное мнение относительно использования личной печати высказывает в посвященной Изабелле работе Догерти. Он прибегает к документальным доказательствам заседаний Парламента в Нортхэмптоне, старавшегося ограничить диапазон возможностей личной печати.

Довольно очевидно, что назначение управляющим монаршим двором Гилберта Талбота удовлетворяло Эдварда, ибо чиновник сохранил должность до 1334 года.

Роджер пообещал две тысячи марок казначею Англии и столько же казначеям Дублина и Карнарвона. Он приобрел право заключить брачный союз Томаса де Бошама со своей дочерью в обмен на пятьсот марок английского долга и получил от Уэльса только двести двадцать пять марок,