Дневники, 1915–1919 - Вирджиния Вулф

деревянные настилы и несколько десятков зеленых бокалов для вина, но затея не удалась. Лондонцы видали и более соблазнительные достопримечательности, нежели поместье «Denton», которое все еще выставлено на продажу. С мыслью о строительстве дома, крепко засевшей в моей голове, я отправилась в Чарльстон с ночевкой и полностью избавилась там от подобных фантазий. Описывать здесь всю историю, рассказанную устно уже несколько раз, было бы скучно. Однако мы с Нессой очень сильно поссорились — давно такого не бывало — по поводу оформления «Королевского сада», шрифта и гравюр по дереву; она решительно отказалась иллюстрировать рассказы на моих условиях и дошла до того, что вообще усомнилась в ценности «Hogarth Press». По ее мнению, обычная типография справилась бы лучше. Это укололо и остудило меня. Не то чтобы она озлобилась или впала в крайность — нет, именно разум и контроль придают ее обвинениям такую суровость. Как бы то ни было, я уехала довольно растрепанной и, по совету Л., сделала остановку в Льюисе, чтобы осмотреть дом на холме. Изысканность и чопорность коттеджей Суррея настроили меня против Уайт-хауса[1194], и я поплелась обратно в Льюис в не очень веселом настроении, учитывая, что мне предстояло провести там еще три часа. В попытках скоротать время и не более того я расспрашивала миссис Уичерли[1195] о домах, и она, вяло рекомендовав несколько и обрисовав трудности нынешней ситуации в целом, вдруг вспомнила об одном, недавно появившемся на рынке, маленьком и старом, возможно, немного простоватом для тех, кто привык жить в Эшеме, и расположенном почти в самом Льюисе коттедже. Я навострила уши, опасаясь, что мне говорят лишь то, что я хочу услышать. Я прошла по переулку и свернула у часовой башни на уходящую вверх дорожку, в конце которой увидела возвышающуюся крышу необычной конусообразной формы. Затем все пошло немного быстрее. Пожилая и скромная женщина, хозяйка коттеджа, показала мне дом. Насколько моя удовлетворенность маленькими комнатами, видом из окон, древними стенами, просторной гостиной, общей чудаковатостью и атмосферой места была результатом долгого и тщетного подбора подходящего, недорогого (£300 за право собственности) коттеджа, я не знаю, но по мере осмотра комнат во мне росло желание покончить с поисками, взять этот дом и сделать его своим постоянным жильем. Возможно, потом я повеселюсь, когда вновь прочту, как мои желания росли, пока не превратились в физический пыл, способный преодолеть любые препятствия. Мне понравился треугольный островок сада с видом на город; овощи с одной стороны, трава с другой; забавная дорожка вокруг дома; хозяева не обошли вниманием и нас. Короче говоря, подстегиваемая колебаниями Уичерли и намеками на другого покупателя, который, кстати, ранее уже успел отказаться, я взяла дом на месте. Льюис в тот день с его многочисленными деревьями и ракитником[1196], заливными лугами, сияющими на солнце домами с эркерными окнами и широкой Хай-стрит выглядел очень заманчиво и достойно. Финал истории, которую пора заканчивать, состоит в том, что мы купили Раунд-хаус[1197]; теперь нам есть где сидеть и спать до конца жизни.

10 июня, вторник.

Я должна воспользоваться оставшимися до ужина пятнадцатью минутами и восполнить большой пробел. Мы только что вернулись из Клуба; заказали переиздание «Пятна на стене» в «Pelican Press»[1198]; пили чай с Джеймсом [Стрэйчи]. Он сообщил, что из-за отвращения к условиям мира Мейнард подал в отставку[1199], стряхнул с себя канцелярскую пыль и теперь является академиком Кембриджа. Однако мне действительно нужно спеть дифирамбы самой себе, поскольку, вернувшись из Эшема, я обнаружила, что стол в холле завален заказами на «Королевский сад». Они усыпали весь диван, и мы периодически открывали их за ужином, ссорясь, к сожалению, из-за собственного волнения, приливы и отливы которого бушевали в нас обоих, разбиваясь, как волны, о критические нападки из Чарльстона. Все эти заказы — примерно 150 штук — от магазинов и частных лиц последовали после рецензии в ЛПТ, написанной, предположительно, Логаном, который одарил меня таким количеством похвалы, на какое я обычно претендую. А ведь 10 дней назад я стоически переживала полный провал! Радость успеха была значительно подпорчена, во-первых, нашей с Л. ссорой, во-вторых, необходимостью подготовить около 90 экземпляров, нарезать обложки, напечатать ярлыки, приклеить корешки и, наконец, отправить, на что ушло все свободное время и часть несвободного, включая сегодняшнее утро. Но какой же успех в эти дни! Кроме того, я неожиданно получила письмо от «Macmillan[1200]» из Нью-Йорка; их так впечатлил роман «По морю прочь», что им не терпится прочесть также «День и ночь». Кажется, удовольствие быстро приедается. Я люблю пить его маленькими глотками, но о психологии славы подумаю как-нибудь на досуге. Думаю, с небес на землю опускают друзья. В субботу у нас обедали Веббы и Литтон, и когда я рассказывала о своих триумфах, то вдруг увидела на лице Литтона как будто бы легкую тень, которая, конечно, тут же пропала, но не раньше, чем я закончила мысль. Что ж, мое отношение к его успехам было таким же. Мне не доставляло удовольствия слушать, как он разглагольствует об экземпляре «Выдающихся викторианцев», подписанном инициалами «М» или «Г» и поставленном на полку не то мистером Асквитом, не то его женой. И все же очевидно, что мысли об этом греют ему душу. Обед удался на славу. Мы накрыли стол в саду, и Литтон изящно вел беседу, вот только явно с большей уверенностью в себе. «Но меня не интересует Ирландия…».

14 июня, суббота.

Погода кажется незыблемой. Сегодня в саду распустились дельфиниумы[1201] и одна турецкая гвоздика; я застала Лотти за подметанием травы веником — она как будто расчесывала шерсть домашнего животного. Говорят, урожай клубники погиб. Это серьезный вопрос, ведь мы недавно купили 60 фунтов [≈ 27,2 кг] сахара и планировали приготовить много варенья. Клубника сейчас стоит 2 шиллинга за фунт, спаржа — 6 или 7 шиллингов, а вчера у Рэй [Стрэйчи] я впервые ела зеленый горошек. Провела замечательный день в Хампстеде: сначала навестила Марри, потом Адриана с Карин и, наконец, поужинала — еду подали только в 20:30 — с Рэй и Дороти Бюсси[1202]. В четверг в ЛПТ[1203] вышла очень суровая рецензия на Марри и Элиота. Учитывая общую вялость редакции, я не понимаю, почему они так обошлись с Марри, и предпочла бы, чтобы они так не поступали. Полагаю, с этим отчасти и связано их с Кэтрин уныние. Я же чувствовала себя сытой