Моя история - Джоан Лесли Мэлоун

Когда я пришел домой из школы, я открыл дверь и почувствовал резкий запах серы, как будто в доме взорвался фейерверк. Мама и Трейси были где-то не дома, поэтому я знал, что папа дома один. Я позвал его с лестницы.

«Здесь!» — крикнул он.

Я застал его стоящим посреди гостиной, окруженным картонными коробками, кусками бумаги и всевозможными инструментами, в том числе пилой.

«Что это за запах жженого попкорна?» — спросил я, нахмурившись.

Папа воспринял мой вопрос как приглашение. «Подожди, ты сейчас увидишь!» — сказал он. Он наклонился, поднял волшебную палочку, покрутил ее конец и протянул мне. «Давай, дотронься до кончика!»

Как только мой палец коснулся палочки, белый кончик затрещал и заискрился. Я вскрикнул и отскочил назад. Глаза папы загорелись. Его последний самодельный фокус был триумфом. Для него это означало еще один продуктивный день в «офисе», и в данных обстоятельствах его приподнятое настроение было кстати.

Папа был безработным уже пару лет, поэтому магия стала одним из творческих способов заработать на хлеб с маслом ( ), сочетая свои умелые руки с накопленными за всю жизнь знаниями из «Магического круга» (Magic Circle). Когда в округе разнеслась весть о его хобби, он начал получать заказы на детские дни рождения, поэтому и оттачивал свое мастерство и придумывал новые трюки. Такая активная реакция на безработицу была типична для папы — он всегда находил способ адаптироваться или вернуться в игру. Вместо того чтобы стать жертвой плохой ситуации, он пытался изменить ее. Я восхищался тем, как он засучил рукава и превратил хобби в источник дохода, каким бы незначительным ни был заработок фокусника.

В нашем доме все изменилось. Мама, вынужденная вернуться на работу из-за безработицы отца, теперь была главной кормилицей семьи, устроившись маникюршей в Revlon, где она поощряла женщин «сочетать губы и ногти», как гласила рекламная кампания. Придя домой, она открывала свой ящик с инструментами — красно-золотой чемоданчик, в котором хранилась коллекция помад и лаков для ногтей, от «Апельсинового щербета» и «Смертельного яблочного красного» до «Персидского дыни» и «Блеклого абрикоса». В моих глазах мама тоже творила чудеса.

По словам разных родственников, она была «лучшей маникюршей, которую они знали», что никого не удивляло, потому что мама обладала харизмой, отличным чувством юмора и умением ладить практически с любыми людьми. С работой пришла важность имиджа, и она всегда выглядела исключительно ухоженно — прическа безупречна , ногти идеальны, туфли блестят. Она была ходячей, элегантной рекламой Revlon.

Папа редко вставал, когда она уходила на работу, с трудом поднимаясь с постели, чтобы встретить очередной беспорядочный день. Когда он все-таки вставал, то сразу же забирался в сарай и превращал его в мастерскую фокусника, создавая небольшое рабочее место для своих трюков. Мне запомнились металлические кольца, которые таинственным образом разъединялись; деревянный ящик, окрашенный в черный цвет с большими красными точками, с двойным дном, в котором прятали белого кролика; и волшебная палочка, которая опускалась, когда он продевал через ее центр спрятанную веревку. Он хранил не только реквизит, но и волшебных питомцев — одного голубя и девять кроликов.

Голубку, которой подрезали крылья, чтобы она не улетела, держали в клетке в гостиной. Когда я возвращался из школы, я выпускал ее, и она садилась мне на плечо и сопровождала меня по всему дому: в туалет, в мою спальню, когда я читал книгу, и на диван, когда я смотрел телевизор. Мы назвали ее Суки, и она обычно терелась головой о мою шею, тихо воркуя мне на ухо. Когда она понимала, что я собираюсь провести долгий вечер перед телевизором, она спрыгивала вниз и устраивалась на диване. Когда я вставал, она снова прыгала мне на плечо и отвечала мне, как наш золотистый лабрадор Шэнди. В течение года, что Суки жила с нами, она была моим постоянным компаньоном и звездой папы, наряду с его девятью кроликами породы голландский карлик — самой маленькой породой кроликов, что делало их идеального размера для того, чтобы вытаскивать из черной шляпы.

Мы держали их в длинной клетке, которая тянулась вдоль одной стороны сада. Один из них, Спэнки, стал моим любимцем и следовал за мной почти так же, как Суки. Следить за Спэнки было моей обязанностью, а за остальными восемью — папы, о чем он, похоже, однажды забыл, когда они сбежали и начали грабить соседский сад.

В одну субботу утром нас разбудил отчаянный стук в входную дверь. Женщина из третьего дома была почти в истерике, когда кричала: «ВАШ ЧЕРТОВ СОБАКА И КРОЛИКИ В МОЕМ САДУ!». Следующее, что я помню, — я в пижаме и тапочках бегаю по ее заднему двору вместе с папой, пытаясь их поймать. Шэнди прорыл нору под забором и вырвался на свободу, а за ним последовала толпа, похожая на актеров из фильма «Волшебный конек». Какая это была авантюра — пасти девять кроликов, используя картонную коробку и лист с куриной сеткой в качестве средства для их направления. Когда их наконец поймали, папа начал извиняться перед соседкой за растоптанные клумбы, а я заметил Шэнди в гостиной женщины, делающего большую нужду на ковре. Я закричал. Женщина обернулась и закричала еще громче. А папа ругался как матрос.

Его магия, казалось, оставляла после себя беспорядок повсюду, и это сводило с ума маму и меня, потому что он не ограничивался своими фокусами в сарае; он предпочитал применять свои навыки мастера-самоделкина в доме, где у него было больше места для развертывания и репетиций. Но это означало, что наша гостиная часто была завалена его коробками, инструкциями и всякой всячиной — тем, что мама называла его «тутом». Иногда на ковре вокруг обеденного стола оставались гвозди, кусочки пластика и деревянные стружки, потому что он пилил и делал последние поправки. Я бегала с пылесосом, убирая за ним, потому что беспорядок вызывал у меня беспокойство. Я также переставляла вешалки в комнате мамы и папы, складывая простыни и полотенца аккуратными стопками и рядами. Клянусь, что постоянные «тс-тс» папы сделали меня немного обсессивно-компульсивной! Я не только была привередливым ребенком от природы, но и хотела, чтобы все было на своих местах, когда мама входила в комнату, иначе она бы на него набросилась. Я делала все, что могла, чтобы избежать конфликтов. С тех пор как папа потерял работу, их ссоры стали слишком частыми для моего вкуса, и его постоянная игра в