Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

Реминисценции после «Пережитого»

(в размере популярной песни:

Я был батальонный разведчик,

А он – писаришка штабной.

Я был за Россию ответчик!

А он спал с моею женой.)

Нет, я не простая подлодка,

Я – крейсер, а может – линкор!

Коль будет «Смирновская водка»,

С латышкою прыгну в костер!

Мой род – адмиралы и графы

И шесть поколений Бенуа!

Лишь нет чернокожих арапов…

Санджанов и Юрьев – c’ est moi.

Меня воспитал Венедиктов,

Мне Райхер писал: «Вы – мой друг!»

Ах, скольких я слушал реликтов,

Стесняясь прорвавшихся брюк.

Пишу я печоринской ручкой,

Даю интервью сам себе

И лапоть с крестьянской онучкой[66]

Пристроил в фамильном гербе.

Остались все недруги с носом,

В герои я вышел один!

И больше не лезут с вопросом:

«Ты сколько имел десятин?»

Более чем двусмысленную позицию в вопросе о сохранении Союза занял Собчак, который предложил при голосовании воздержаться. Некоторое время спустя я его встретил в Москве. Выразив свое сожаление по поводу занятой им позиции, я, помнится, сказал: «Что вы делаете? Ведь Россия погибнет». Собчак с присущим ему апломбом ответил: «Юрий Кириллович, Россия не погибнет».

Ну что же, я буду только рад, если он окажется прав.

Избрание Ельцина Президентом РСФСР поначалу вселило некоторые надежды на то, что он будет сотрудничать с Горбачевым. Но очень скоро выяснилось, что двум медведям в одной берлоге никак не ужиться, и Ельцин действует так, словно Союза уже нет. Михаил Сергеевич сдавал одну позицию за другой, сопротивление его было довольно вялым. Дело шло к августу 1991 года. О своем отношении к событиям 19–21 августа и тем, которые последовали за ними, я подробно написал в «Страницах жизни». Во избежание повторения ограничусь лишь одним итоговым выводом: если путчисты пытались с помощью методов, которые не вписываются в конституционные рамки, сохранить существовавший на момент путча, хотя и изрядно подорванный государственный и общественный строй, то одержавшие над ними верх демократы, используя антиконституционные методы, этот строй ниспровергли. Поэтому обвинение в применении антиконституционных методов в равной степени может быть предъявлено как тем, так и другим. Власть предержащие не скрывают, что они поставили своей главной целью реставрировать в нашей стране капитализм, то есть строй, в котором будет доминировать частная собственность, а политики будут действовать в интересах класса частных собственников. Беда, однако, в том, что реставрации капитализма лица, стоящие у власти, стремятся достичь с помощью тех же самых большевистских методов, которые на протяжении семидесяти с лишним лет использовались во имя построения социализма. Что из этого вышло, мы хорошо знаем. Теперь, по существу, происходит то же самое. Доведенным до отчаяния людям предлагают потерпеть, обещая улучшение через шесть-восемь месяцев или к концу года.

Обещали, что цены вырастут в три-четыре раза, а они подскочили в десятки, а то и в сотни раз. Обещали сохранить на социально доступном уровне цены на хлеб и молочные продукты и тут же это обещание нарушили. И все это сопровождается пролитием крокодиловых слез и пустопорожними заявлениями о том, как людей жалко, а также выражением народу благодарности за терпение, напоминаниями о том, что наш народ закален в борьбе за выживание, и т. д. Когда же напрямую задают вопрос: «А не боитесь ли вы, что терпение народа лопнет?» – следует довольно циничный ответ, что народ-де не хочет пролития крови и до бунта дело не дойдет. Не правда ли, знакомые мотивы? Вспомним, что говорил Сталин, выступая 6 ноября 1941 года на торжественном заседании, посвященном 24-й годовщине Октябрьской революции: «Еще несколько месяцев, еще полгода, еще годик – и германский фашизм рухнет под тяжестью своих преступлений». Годик, обещанный дядей Джо, растянулся ровно на три с половиной года. Так и сейчас. По самым радужным прогнозам экономистов, для перехода к нормальной рыночной экономике потребуется не менее 25–30 лет, то есть в переводе на язык, к которому мы привыкли, не менее пяти-шести пятилеток.

Слышали мы и благодарность за терпение. Выступая по случаю дня Победы, тот же Сталин уже благодарил русский народ за стойкость, ясный ум и терпение. Он, однако, умолчал о том, что это терпение было привито небывалым чувством страха, которое несколько поколений в условиях диктаторского режима всасывали буквально с молоком матери. Похоже, что сейчас это не скрывают, когда говорят, что народ боится крови, что над ним можно проделывать какие угодно эксперименты, поскольку не менее 70 процентов взрослого населения пребывают в состоянии апатии, и т. д. Иными словами, нынешний режим свою социальную опору усматривает в рабской психологии, которой действительно охвачено наше общество. Но, в конечном счете, такой режим все равно бесперспективен. В строй цивилизованных народов с такой психологией и с правителями, которые на нее опираются, нам никогда не удастся войти. На память приходят бессмертные лермонтовские строки:

К добру и злу постыдно равнодушны,

В начале поприща мы вянем без борьбы;

Перед опасностью позорно малодушны

И перед властию – презренные рабы.

И еще:

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, послушный им народ!

Вспомним также о перекличке через целое столетие двух великих русских поэтов – Пушкина и Пастернака. Всем известно меткое замечание Пушкина о том, что нет ничего страшнее и бессмысленнее русского бунта. Куда менее известно, что писал об истоках русского бунта Пастернак. В поэме, посвященной лейтенанту Шмидту, он столь же метко заметил, что нигде не умеют доводить народ до бунта так, как в России. Думаю, что к этой перекличке двух великих поэтов стоило бы прислушаться тем, кто ныне стоит у кормила власти.

Во многих моих товарищах, достойно прошедших Отечественную войну, награжденных боевыми орденами и медалями, меня всегда поражала и поражает необычайная робость перед теми, в чьих руках находятся в данный момент рычаги власти. Долгое время никак не мог понять, почему те, которые не раз смотрели в лицо смерти, порой боятся высказать свое мнение по принципиальному вопросу, уходят в кусты, когда нужно проявить гражданственность. И вот какое объяснение этому широко распространенному феномену я в конце концов нашел. При этом отдаю