Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

привести законодательство о прописке в соответствие с международными пактами о правах человека, участником которых является СССР. Как только это заключение было принято, в наш адрес посыпались упреки в том, что мы хотим законсервировать атрибуты феодально-крепостнической системы, идем на поводу у начальства, являемся ретроградами и т. д. Через некоторое время мы вновь вернулись к вопросам прописки и приняли более радикальное заключение, исполнение которого ознаменовало бы решающий шаг в переходе к регистрационной системе учета движения населения. И что же? Те же самые круги не преминули огреть нас оглоблей за то, что мы не учитываем остроту жилищной проблемы, ставим под угрозу снабжение городов – словом, чуть ли не подрываем устои нормального функционирования общества. Мэры Москвы и Санкт-Петербурга, которые до этого рядились в тогу демократов, прямо заявили, что заключение Комитета им не указ и они его исполнять не будут.

Вот в каких условиях приходилось работать!

Большое видится на расстояньи. Не сомневаюсь в том, что со временем, когда утихнут страсти, деятельность Комитета, несмотря на все препоны, которые ей ставились, будет оцениваться достаточно высоко. Интересно, что Конституционный Суд России, хотя он действует в куда более благоприятных условиях, по существу сталкивается с теми же проблемами, что и мы.

Теперь самое время рассказать о моем отношении к референдумам о сохранении Союза и об избрании Президента Российской Федерации. Первый проводился на общесоюзном уровне, второй – на республиканском. Выступая по Ленинградскому телевидению, я безоговорочно призвал высказаться за сохранение Союза. Распад Союза приведет к тому, что наша Родина откатится в разряд второстепенных, а то и третьестепенных государств. Что же касается избрания Президента России всенародным голосованием, то к этому нововведению я относился скептически, но изложить свое мнение по телевизору не успел ввиду нехватки времени. К моменту проведения референдума я круто изменил свое отношение к Ельцину. Подыгрывание с его стороны сепаратистским тенденциям в союзных республиках в целях расшатывания институтов союзной власти, поощрение шахтеров и работников других жизненно важных отраслей народного хозяйства к забастовкам в тех же целях, стремление прижать к ногтю оппозицию в парламенте, что проявилось особенно наглядно в травле так называемой шестерки, деструктивная позиция в вопросе о заключении Союзного договора, наконец, загадочная история в Подмосковье, услужливо спущенная на тормозах в общесоюзном парламенте, – все это, по меньшей мере, настораживало. Постепенно я склонялся к тому, что Б. Н. Ельцин оказался на гребне волны в силу случайного сцепления обстоятельств и пост Президента России ему будет явно не по плечу. Но по телевизору ввиду нехватки времени я всего этого не успел сказать. Высказался лишь за подписание Союзного договора и сохранение Союза. Каково же было мое удивление, когда некоторые из моих товарищей, которых доселе я считал своими единомышленниками, стали упрекать меня в измене демократическим идеалам, конформизме и прочих смертных грехах! От одного из них я получил на сей счет стихотворное послание. Вот оно:

Ю. (Г.) Толстому

по поводу исторического выступления по ЛенТВ

о предстоящем референдуме

О красный граф, о россиянин,

Невзоров голубых кровей!

Позволь, обняв тебя, боярин,

В шеренгу выстроить скорей

Людей известных и достойных,

Таких, как Павлов, Полозков,

Как Пуго и как Язов-воин

И сонм им равных…

Пусть волны бьются о гранит,

Ничто уж мир не удивит.

14/III-91

На открытке изображен новый микрорайон Тобольска.

Автор послания сопроводил это надписью: «Обновленный Тобольск!» Явный намек на то, что одно время после отречения от престола здесь содержался государь с семьей (есть даже ставшая раритетом книга «С царем в Тобольске»).

Интересно отметить, что автор этих стихов свыше тридцати лет назад подарил мне книгу «Очерки истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (1917–1922)» с надписью: «Дорогому Ю. К. Для ретроспективной дрожи и назидания».

Когда я показал эту книгу с надписью моей домоправительнице Варваре Федоровне, которая в свое время немало натерпелась от ВЧК – ОГПУ – НКВД, она, зная того, кто подарил книгу, сказала: «Как ему не стыдно! А я думала, что он человек порядочный». Тот же персонаж наделен от природы барской внешностью. Оно и неудивительно, так как в роду его купеческие корни. Как-то он говорил, имея в виду мою неказистую наружность: «Тебе хорошо, со своей рожей ты уцелеешь при любом режиме, а вот меня, если начнется заварушка, запросто выбросят в окно».

Книжку свою «Страницы жизни» я подарил ему с такой надписью: «Другу моему и брату любимому Александру от автора». Внимательный читатель может уличить меня в плагиате, так как точно такую же надпись сделал Сталин на подаренном Кирову экземпляре «Вопросов ленинизма».

Тот же мой приятель находился в дальнем родстве с В. Д. Бонч-Бруевичем, одним из близких Ильичу людей. Он рассказывал мне, что Ильич, прочитав заметки Суханова о нашей революции, задумался и сказал Бончу (так в верхах называли Бонч-Бруевича): «Неужели Суханов прав?» Суханов, как известно, считал, что Россия до социалистической революции во всяком случае не созрела. Того же мнения придерживался и Плеханов. Этот эпизод показывает, что иногда даже сам твердокаменный был обуреваем сомнениями.

В. Д. Бонч-Бруевич в бытность его управляющим делами Совнаркома жил в Кремле. Однажды к нему в кремлевскую квартиру пришла племянница. Владимир Дмитриевич, когда она пришла, сказал, что у него Владимир Ильич. Кроме Ленина, в квартире находился также один из его соратников, приехавший из Петрограда. Кажется, это был Зиновьев. Племянница услышала разговор, который между ними происходил. Приезжий из Питера, видимо, желая польстить Ильичу, говорил о том, что Петроград пора переименовать в Ленинград, на что Ленин возразил: «Это была бы историческая и политическая бестактность». Как видим, и Ленин был далеко не так прост, как его пытались (и пытаются) изобразить и лютые враги, и восторженные почитатели[64].

Чтобы более не возвращаться к приятелю, который одарил меня стихами после выступления в защиту Союза, приведу его же пародию, в основу которой положены мои вирши, опубликованные в «Страницах жизни». Вот она:

Услышал Бог твои молитвы.

Нет, не бежал ты поля битвы,

Остался там, где быть должон,

Под красным знаменем рожден.

Снаряды падают все ближе.

И вот… Собчак уже в Париже.

Тебя ж, ликуя, люд рабочий,

До всякой милости охочий,

Забыв себя, под вой и стон

За подагрические ноги

Ведет, не ведая дороги, —

На эшафот иль царский трон.

Но это так, к слову[65].

Еще более едкими стихами