Мемуары - Станислав Понятовский

Радзивилл отлично помнил, что возвратом своего благополучия он обязан Репнину, но, отдав те проблески света, которыми наделили его Создатель и скверное воспитание, им полученное, на потребу людям беспорядочным, им вертевшим, он в своём политическом поведении то и дело демонстрировал величайшие несообразности.

Северин Ржевуский, младший сын гетмана, был особенно заметен на сейме в Подолии: он не только произнёс речь, в которой критиковал намерения русской императрицы, но дошёл до того, что публично топтал ногами циркуляр, которым все грядущие сеймики призывались, от имени этой государыни, осуществлять её требования.

Таковы были настроения руководителей радомской конфедерации, когда они, сопровождаемые своими подручными, прибыли на сейм 1767 года. Карл Радзивилл, как маршал генеральной конфедерации короны, оказался и маршалом внеочередного сейма, а Бжостовский, староста Быстрицы, был в то время маршалом для Литвы.

Жена этого последнего была из рода Радзивиллов, а он сам, невзирая на весьма кроткую наружность, успел уже прославиться благодаря двум серьёзным инцидентам, и был личностью, способной на что угодно в интересах своей партии. Именно с помощью Бжостовского Репнин почти всегда держал Радзивилла пьяным. Своим колоссальным ростом, чертами лица и всем своим образом жизни Радзивилл более всего напоминал одного из древних ханов Копчаков — из рода Чингиз-Хана. Многим это импонировало, равно, как и его богатство, всё ещё весьма и весьма немалое, главное же, людям импонировало имя Радзивиллов, веками столь уважаемое в Литве.

II

Папским нунцием в Польше был в те времена Дюрини. Итальянец по происхождению, он почти всё своё воспитание получил во Франции, и был человеком, не слишком примерным в личной жизни, скаредным, но хорошим оратором, обладавшим кипучим темпераментом.

Исполняя, по своему положению, роль противоположную роли Репнина, Дюрини утром 5 октября, в день, намеченный для открытия этого внеочередного сейма, нанёс неожиданный визит Радзивиллу, и обратился к нему с пылкой речью, так сильно взволновавшей умы многочисленной аудитории, у Радзивилла находившейся, что конец речи сопровождался единодушным воплем и обращённым к нунцию требованием благословить от имени папы принимаемое всеми присутствующими обязательство помешать, даже и ценой своих жизней, если понадобится, тому, чего добивался от сейма Репнин.

Тот, немедленно обо всём извещённый, в свою очередь прибыл к Радзивиллу вскоре после ухода Дюрини. Тысяча голосов встретила его пожеланием не мешать свободному развитию событий на сейме и осуществлению его прав. Репнин холодно ответил, что он далёк от намерения чинить сейму препятствия и хотел бы, чтобы сейм выделил делегацию, способную обсудить с ним выносимые на сейм вопросы, но что действовать следует спокойно и не воображать, что успеха можно достичь при помощи криков — ибо, если уж начинать кричать, то он берётся перекричать все вопли, которые он только что слышал.

Эти немногие слова, произнесённые достаточно твёрдо послом, имевшим в своём распоряжении русскую армию, части которой находились в Польше и в самой Варшаве, остудили пыл собравшихся — и происходило это в то самое время, как Дюрини вручал примасу и королю грамоты Святого отца, аналогичные тем, что он передал Радзивиллу и соответствовавшие произнесённой нунцием у Радзивилла речи.

Затем сейм открылся, и Радзивилл на первом же заседании зачитал проект акта, ограничивавшего работу сейма, позволявшего отсрочить его заседания и наделить выделяемую сеймом делегацию правами не только обсудить с Репниным все вопросы, связанные с требованиями императрицы относительно диссидентов и гарантий, но и заключить с русским послом соответствующее соглашение.

Епископы Солтык, Турский, Залуский, архиепископ Сираковский, гетман Ржевуский потребовали, чтобы проект акта был сперва отпечатан и роздан для ознакомления, что и было решено; заседания сейма пришлось отложить на несколько дней...

Во время этого перерыва в работе сейма Радзивиллу посоветовали предпринять демарш, выглядевший вроде бы весьма великодушным, хотя в основе его был хитроумный ход, сделанный вот с какой целью.

За некоторое время перед тем канцлер князь Чарторыйский был вызван в суд конфедерации в связи с процессом, затеянным никем иным, как тем же Радзивиллом. Прекрасно понимая, что ждать правосудия от этого трибунала ему не приходится, канцлер решил, что даст осудить себя заочно. Такое решение освобождало его заодно и от необходимости присутствовать на заседаниях этого одиозного сейма, ибо, согласно декрету, неявка в суд лишает в Польше неявившегося права принимать участие в работе сейма; канцлер рассчитывал таким образом избавиться от необходимости компрометировать себя в деле о диссидентах — ему неизбежно пришлось бы принять либо сторону нации, либо сторону России.

И тут неожиданно Радзивилл, в сопровождении целого кортежа, наносит канцлеру визит, в ходе которого заявляет, что стремясь пожертвовать всем личным общественному благу, он хочет навсегда позабыть былые распри и с этой целью предлагает князю Чарторыйскому добиваться аннулирования декрета о неявке в суд, с тем, чтобы князь-канцлер мог принять участие в голосовании на сейме и помочь государству своими мудрыми советами.

Канцлеру ничего не оставалось, как выразить Радзивиллу свою признательность...

На последующих заседаниях сейма епископ Солтык снова выступил чрезвычайно резко против требований Репнина и предложил, помимо прочего, чтобы сейм направил к князю Репнину многих своих членов, способных изложить ему все причины, по которым сейм вынужден ему возражать.

Предупреждённый заранее о том, что епископ краковский внесёт такое предложение, Репнин поручил передать королю, что если подобная депутация действительно к нему явится, он особенно жёстко станет настаивать на полном тексте проекта, зачитанного Радзивиллом в первый день, и в частности на том, чтобы всё, что будет обсуждено и решено между послом и предложенной Радзивиллом представительной делегацией, стало законом — без последующей ратификации сеймом. Если же, напротив, визит членов сейма, предложенный Солтыком, не состоится, он готов считать делом решённым, чтобы в тексте акта, ограничивающего действия сейма, остались бы слова об апробации законов республикой — что хотя бы отчасти спасёт честь сейма и поддержит интересы республики.

Его демарш послужил причиной того, что король отклонил предложение епископа Солтыка, о чём в протоколе сейма сделана соответствующая запись.

Желая за время отсрочки изыскать дополнительные возможности посредничества, король отложил следующее заседание сейма ещё на несколько дней.

III

В дни этого нового перерыва епископ краковский проявлял большую активность — судя по всему, что-то готовилось.

Заметив, что князь Репнин как будто обеспокоен этим примас Подоски заметил, обращаясь к нему:

— Если вы не поручите вашим войскам арестовать епископа Солтыка, вы никогда не выполните полученного вами задания. Советник конфедерации Кожуховский,