Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография - Роб Уилкинс
Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография читать книгу онлайн
Перед вами официальная биография одного из самых любимых и известных во всем мире писателей, создателя феноменального цикла «Плоский мир» Терри Пратчетта. Начатая незадолго до смерти самим автором и законченная его помощником и добрым другом Робом Уилкинсом, эта история повествует о мальчике, который стал самым популярным писателем Великобритании. Опираясь на собственную память, воспоминания семьи, друзей и коллег писателя, Уилкинс показывает нам удивительную картину жизни Терри: детство, феноменальную писательскую карьеру, а также его борьбу с тяжелой болезнью.
Лаурет премий «Локус», «Хьюго» и премии Британской Ассоциации Научной фантастики.
Финалист Британской премии фэнтези.
Терри Пратчетт – писатель с международной славой, создатель феноменального цикла «Плоский мир», романа «Благие Знамения» и ряда других книг. Перед своей смертью Терри писал мемуары: историю шестилетнего мальчика, которому учитель предсказал отсутствие успехов, но тот решил доказать обратное. В итоге Пратчетт прожил жизнь, полную удивительных достижений: он стал одним из самых популярных и любимых писателей Великобритании, получил престижную медаль Карнеги и был удостоен рыцарского звания за литературные заслуги.
Мемуары, которые Терри, к сожалению, не смог закончить, дописал Роб Уилкинс, его помощник, друг, а ныне управляющий литературным наследием Пратчетта наравне вместе с его дочерью Рианной. Опираясь на собственную память, воспоминания семьи, друзей и коллег писателя, Роб раскрывает полную картину жизни Терри – от детства до заката его потрясающей писательской карьеры, а также рассказывает о том, как он встретил известие о болезни Альцгеймера и начал с ней отчаянную борьбу.
Перед вами единственная официальная биография одного из величайших авторов современности – глубоко трогательный и личный портрет удивительной жизни, запечатленный с непревзойденной проницательностью и наполненный забавными историями из жизни.
«Из всех умерших авторов в мире Терри Пратчетт – самый живой». – Джон Ллойд
«Легко читаемая, поучительная и честная книга. Она заставила меня скучать по настоящему Терри». – Нил Гейман
«Иногда весело, иногда болезненно и сокровенно… замечательно увидеть такую картину рабочей жизни писателя крупным планом». – Фрэнк Коттрелл-Бойс
«Из обыденности создается волшебство – в точности так, как это делал сам Пратчетт». – Telegraph
«Такая же откровенная, смешная и лишенная сентиментальности история, как и все те, что писал сам Терри». – Mail on Sunday
«Никто, кроме жены Пратчетта, Лин, и дочери, Рианны, не знал писателя так хорошо, как Уилкинс. У меня выступили слезы на последних 20 страницах, где великолепно показаны последние дни Терри – одновременно чувствительно и беспристрастно». – The Times
«Милая, забавная и передающая идеальное ощущение того, как Пратчетт сумел взять воспоминания своего детства в рабочем классе 1950-х годов… и превратить их во вселенную, безгранично богатую и изобретательную». – Mail on Sunday
«Дружба и привязанность между этими людьми чувствуется на каждой странице. Конечно, поклонники Пратчетта будут в восторге от этой книги… и даже случайные читатели получат удовольствие от рассказов про его уникальные пристрастия». – Independent
«Биография, почти такая же забавная и проницательная, как любой из романов Терри. Богатый, очень трогательный портрет уникальной личности. Приятно видеть, как этот автор возвращается к жизни, хоть и в техническом плане, в этом увлекательном и очень трогательном произведении». – Daily Express
«Трогательный и остроумный рассказ о волшебном уме Пратчетта и его болезни Альцгеймера, написанный человеком, который знал его лучше всех». – The Sunday Times
«Уилкинс имеет большое преимущество перед другими биографами: он не только хорошо знал своего подопечного, но и делал заметки для предполагаемых мемуаров еще при его жизни. В результате рассказ порой напоминает выступление чревовещателя, но при этом голос и личность Пратчетта звучат громко и отчетливо». – The Herald
«Это одновременно и больше, и меньше, чем обычная биография. Полная озарений и откровений, во многом именно такая, какую Пратчетт мог бы написать о себе, гордясь тем, что было сделано и честный в отношении процесса. История, написанная с умом и состраданием». – Кристофер Прист
«Довел меня до слез как от смеха, так и от сердечной боли». – Daily Mirror
«Живая и нежная, здесь нет ни критики, ни подхалимства. Пратчетт показан здесь блестящим и щедрым, но в то же время язвительным и с безжалостным чувством юмора». – i News
«Потрясающее дополнение ко всем книгам самого Пратчетта». – SFX
«Неудивительно, что больше всего в этой книге любят юморные рассказы из жизни, забавные или мрачные, а иногда и то, и другое одновременно. Она передает дух писательства Пратчетта, рассказывая суровые истины через приятный для чтения слог и вызывая поочередно ярость, смех и грусть». – The Sydney Morning Herald
«Использование первоисточников очень эффективно передает точку зрения самого Пратчетта на многие аспекты его жизни и карьеры, а дополнения Уилкинса и тщательная проверка фактов делают биографию легкой для чтения и очень приятной». – The AU Review
«Уилкинс – верный и точный документалист жизни Пратчетта… Трогательный и чувствительный». – Canberra Times
Но и это еще не все. У Терри явно сложилось представление, что его успех в каком-то важном смысле зависит от открытости: автограф-сессии, конвенты, письма, не говоря уже о переписке на alt.fan.pratchett. Он общался с читателями не только через слова на страницах, но и всеми перечисленными способами. И – как минимум, на его взгляд, – те читатели, которые ни разу не ходили на автограф-сессии или конвенты и не слали ему письма, все равно каким-то образом знали, что он может ответить, и воспринимали его соответствующе. Поэтому для него ответы на почту были практически суеверием: если хотя бы не стараться, то основное звено в цепи порвется и вся связь с читателями прекратится.
В тот день мы распечатали надиктованные письма на его огромном лазерном принтере – практически музейном, размером примерно с барабанную сушилку; он пыхтел и фыркал в углу кабинета. Скоро от такой интенсивной работы в нем кончилась краска. Терри натянул резиновые перчатки и научил меня пополнять из пластиковых бутылок грандиозный резервуар – процесс кропотливый и грязный, устаревший уже тогда. Я был впечатлен до глубины души. Вот он – менталитет гика, хорошо мне знакомый: использовать электронику намного дольше задуманного срока эксплуатации. Мы оба обожали технологии и следили за последними новинками. Но ретротехника, поддерживаемая в полностью рабочем состоянии назло неумолимому ходу времени, – это, вне всяких сомнений, лучшая техника на свете.
Поэтому Терри и пользовался факсом еще несколько лет после того, как о них все забыли. Последний факс, пришедший в Часовню по официальному делу, был от Колина Смайта где-то в 2002‐м. Машина впервые за много месяцев с дребезгом ожила, но чернила в картридже так затвердели, что на чистом листе бумаги остались только разрозненные строчки азбукой Морзе – не столько документ, сколько крик о помощи. Пришлось звонить Колину и спрашивать, что он нам послал, обессмысливая весь процесс. Но это было делом принципа: да, мир ушел дальше, все теперь сидят в электронной почте, но факс выжил и работает (не считая чернил), а значит, его никто не выбросит.
Увы, бедный многострадальный лазерный принтер оказался не столь стойким. Однажды, вскоре после моего приезда, он фыркнул и сплюнул в последний раз. Тогда Терри послал меня в Глостер к человеку, с которым познакомился в какой-то новостной группе; тот толкал принтеры НР по сниженным ценам – совершенно законно, нисколько не сомневаюсь. Я расстался с сотней фунтов из денег Терри и вернулся из того глостерского схрона сразу с тремя штуками в машине. Почему тремя? Чтобы разобрать два из них на запчасти и поддерживать жизнь в третьем, когда он неизбежно сломается, что случится, как только эту модель – равно неизбежно – снимут с продажи. Мне, как ретрогику на зарплате, приходилось готовиться ко всему. Та сделка в Глостере на какое-то время снабдила кабинет рабочими принтерами. Затем в 2003‐м Терри выиграл премию сети WHSmith за «Маленький свободный народец» в номинации «Выбор подростков» и – какая радость – решил потратить 500 фунтов призовых денег на принтер, который – прикиньте – печатал в цвете. Грандиозное пополнение кабинетного арсенала. С этого момента черновики Терри с их беспорядочными цветными пометками можно было, если понадобится, воспроизвести во всей красе.
Итак, мой первый день у Терри свелся к налогам и письмам. Моя вторая неделя – к рытью канавы. Канава была два фута[69] глубиной и фут шириной, тянулась на 150 футов по дуге от Студии к Часовне, и копал я по старинке – лопатой. В декабре, попрошу не забывать. Вот Аманда хоть раз копала 150‐футовую канаву для Джилли Купер? В декабре? А вы спроси́те, спроси́те.
Если вам интересно, это было не какое-то упражнение в армейском духе, которое Терри придумал для поддержания дисциплины. Я предложил провести связь между Часовней и Студией, где располагался его кабинет до того, как построили Часовню, и где теперь находились мастерская, второй кабинет и подсобка. Туда отправлялись умирать старые компьютеры – вернее, отправлялись жить дальше. Благодаря чуду современности по имени «кабель Cat 5» эти два места смогли сообщаться с помощью локальной сети и интеркома. Более того, тексты Терри автоматически бэкапились на компьютеры в Студии, что гарантировало спасение от любых грядущих оплошностей с дискетами, карманами рубашек и стиральной машиной. Конечно, то были времена до домашнего вай-фая – и тем более до домашнего вай-фая в такой глуши, как Чалк-вэлли. В те дни, если вы хотели, чтобы компьютеры разговаривали друг с другом, вам нужно было проложить между ними провода. А если вы хотели, чтобы провода тянулись через 150 футов сада и четырехфутовых каменных оград, вам приходилось рыть для них канаву. Терри сперва подумывал протянуть провода на миниатюрных телеграфных столбах – хотя бы из-за их внешнего вида. Мы немного поспорили. Я заметил, что тогда у молнии будет возможность поджарить компьютеры на обоих концах. Терри уступил – и мы выбрали канаву.
Для человека не то чтобы привычного к ручному труду это была тяжелая работа. Но я справился – и в пятницу Терри зашел в Студию, где я, как Александр Грэм Белл, испытывающий свой эксперимент в телефонии на мистере Уотсоне в соседней комнате, с гордостью продемонстрировал ему присланное сообщение: «Привет из Часовни». Терри смотрел с крайним скепсисом. «Ты мог это и здесь написать», – сказал он. И тогда
