Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова

Вишневскому. – Как я выдержу? Семнадцать спектаклей подряд по вечерам и еще три утренника! И роли-то непростые!

– А у меня разве по-другому? И тоже роли сложные, – отвечал Вишневский. – Но зато заработаем мы с тобой как пайщики совсем неплохо на этих названиях. И Антон Павлович за гастрольные спектакли получит, я думаю, не меньше трех тысяч.

– Тогда конечно. Вот и будут у нас с ним деньги на путешествие! – обрадовалась Ольга. – Антон хочет, чтобы мы летом поехали сначала в Швейцарию, потом в Италию на озеро Комо, а закончили бы отдых в Париже.

– Недурно!

⁂

Гастроли открыли «Дядей Ваней». Как всегда, публика кричала «браво», занавес поднимали и опускали много раз, актерам дарили цветы букетами и в корзинах. А вот на следующий день в репертуаре стоял спектакль «На дне». Все волновались. Как-то примет петербургская публика эту непростую пьесу, где почти гамлетовские вопросы решали отбросы общества?

– Всех билетеров в зале заменили на полицейских в штатском, – сообщил Вишневский, узнав об этом от администратора.

– А у театра-то что делается! – удивлялся Москвин. – Видели, сколько полиции? У меня такое впечатление, что у нас сегодня не спектакль, а какая-то нелегальная сходка.

⁂

Зал был битком. Верхние ярусы заполнили студенты. Первые два акта прошли довольно скромно. Публика реагировала совсем не так, как в Москве. Между актами хлопали вяло.

– Надо же, как петербургский зритель отличается от нашего! – удивлялись актеры в перерыве.

– А вы разве не почувствовали этого в прошлые наши гастроли? Здесь публика не такая открытая в своих эмоциях. Сдержанная.

– А по-моему, им просто пьеса не нравится.

В третьем акте Наташу, которую играла Андреева, обваривают кипятком, и она кричит. Подошли к этому моменту. Андреева закричала, и вдруг ее крик тут же подхватила какая-то женщина в зале, вероятно, решив, что актрису и вправду ошпарили, а за ней закричала другая. Как цепная реакция, истерика передалась по залу, и кто-то уже кричал: занавес! Но актеры, собрав всю свою волю в кулак, продолжали играть, и постепенно публика в зале утихомирилась и стала смотреть спектакль дальше. Что это было? Неужели так верили во все, что происходит на сцене, или только посочувствовали несчастной Наташе? Так или иначе, но потрясение от произошедшего у зрителей было настолько сильным, что в конце спектакля все это вылилось в бурные аплодисменты и крики «браво». Особенно неистовствовали студенты на ярусах.

– А ведь просто какая-то барышня не выдержала всех этих ужасов, что мы тут показывали, и завела всю залу. Вот тебе и успех! – говорил Вишневский. – Может, нам теперь каждый раз такую подсадку в зале делать?

– А кто-то говорил, что питерская публика более сдержанна на эмоции, – смеялся Лужский. – Я еле сдерживался, когда эта ненормальная закричала, ну а когда ее крик подхватили другие, то тут со мной от смеха чуть истерика не случилась.

– А я вовсю хохотала, – веселилась Ольга. – Сижу-то я в это время спиной к зрителям, так что могла и не сдерживаться. Даже слезы текли.

– А я вот сейчас подумал, – задумчиво произнес Москвин. – Может, в перерыве между актами публика потому так мало хлопала, что она была просто ошарашена картиной дна, куда опустились люди? Ведь вряд ли они даже подозревали, что где-то существует подобное. Тут и вправду нервы не выдержат.

⁂

Погода в Петербурге в начале весны была относительно безветренной, и Ольга звала мужа приехать, чтобы насладиться и встречей с ней, и тем успехом, что вновь выпал на долю его «Дяди Вани». «…Номер в гостинице у меня чудесный, большой. Мы бы пофлиртовали с тобой…» – писала она.

Маша, как обычно приехавшая на Пасху в Ялту, негодовала. Ведь знает же, что ему вреден сырой питерский воздух. Зачем зовет? Зачем дразнит? Черт знает какое поросячество со стороны этой Книппер! И в открытке с поздравлениями по поводу воскрешения Христа она написала Ольге, чтобы та не тревожила ее брата своими призывами.

Ольга на нее не обиделась, а только подумала о том, что Антон зря делится со своей сестрой тем, что пишет ему жена, и что надо бы обязательно сделать ему на этот счет небольшой выговор!

А Маша тем временем уже вернулась из Ялты в Москву и сама стала ждать приезда к себе брата и возвращения Ольги с гастролей.

Глава восемнадцатая

В Петербурге было еще холодно и даже кое-где в парках еще лежал снег, когда гастроли Художественного театра подошли к концу. В Москве же солнце уже согревало землю, появилась первая травка и на деревьях даже вот-вот должны были распуститься молоденькие листочки.

– В Москву! В Москву! В Москву, – шутили актеры текстом из пьесы Чехова «Три сестры», отыграв последний спектакль 25 апреля.

Чехов же решил появиться в Москве за день до возвращения Ольги.

– Сегодня же пойду в «Сандуны», – заявил он Маше, встретившей его на вокзале. – Как только приедем домой, сразу же собери мне белье и все необходимое.

Ему хотелось предстать перед женой в надлежащем виде. Ведь доктор Альтшуллер запретил ему мыться, и за всю зиму он ни разу не был в бане! Наконец-то, напарившись и намывшись при помощи расторопного банщика, Антон Павлович зашел там же в парикмахерскую, подстригся, привел в порядок свою бородку с усами и вышел из «Сандунов» абсолютно обновленным человеком.

– Прямо как молодожен, – воскликнула Маша, помогая ему снять пальто в прихожей. – И пахнешь прекрасно. Что за одеколон?

– Будет тебе насмехаться над старшими.

– Но мне правда нравится этот запах. Что за одеколон? Тот, что тебе Ольга со мной передавала?

– Нет. Это тот, которым меня брадобрей опрыскал.

– А что? Хороший одеколон!

⁂

Ольга, зная, что Антон уже ждет ее в квартире, торопила поезд ехать побыстрее, а потом еще и подгоняла кучера, что вез ее по улицам Москвы с вокзала. Вперед, вперед к нему. Скорее, скорее к нему. По лестнице в подъезде, которая была для Антона почти непреодолимым препятствием, Ольга вбежала как на крыльях, несмотря на тяжелый саквояж в руке. Возница, груженный сундуком, еле поспевал за ней. Вот наконец и входная дверь. Ольга перевела дух и дернула за шнурок звонка. Сейчас. Сейчас она увидит его дивные глаза, прижмется к его плечу!

– Антонка!!!

Встреча была жаркой и радостной. Маша, поняв, что совершенно сейчас лишняя, обиделась и ушла в свою комнату. Захотят – позовут. Но им было не до нее. О Маше вспомнила только кухарка, когда накрывала к обеду, а как только закончились занятия в гимназии, брат тут же отправил ее в Ялту присматривать за