Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова

рано уехал с банкета. Услышав нелестные слова в адрес Горького, Морозов тут же указал Баранову на его место. В ответ Баранов, не долго думая, подбежал и со всей силы ударил Морозова кулаком в лицо.

– Ах ты, мразь подзаборная! – вскочил Савва Тимофеевич и, нанося мощные удары профессионального боксера, моментально разбил в кровь Баранову нос и выбил зуб. Но артист и не думал сдаваться. Баранов и Морозов схватились не на шутку. Завязалась такая страшная потасовка, вовлекая все новых и новых участников, что со стола уже летала во все стороны посуда. Драка была жестокой. Актер, весь в крови, пытался отбиваться, но Морозов не отставал и, казалось, решил добить его окончательно. Попытки растащить их в разные стороны были бесполезны. Некоторые дамы кричали от страха, некоторые стали падать в обморок, а с Муратовой случилась истерика. Ольга в сопровождении Немировича тут же срочно покинула празднество.

– Подождите, Владимир Иванович, и я с вами, – выбежал за ними Вишневский.

– Нет, – отрезал Немирович. – Возвращайтесь в зал. Вы, как представитель дирекции, обязаны всех утихомирить. Только по-тихому. Чтобы ничего в прессу не просочилось! И без полиции!

– Да как же я их утихомирю?

– Прикажите вылить на Баранова и Морозова пару ведер холодной воды.

Когда коляска тронулась с места, Немирович грустно произнес:

– Ты заметила, что с приходом в наш репертуар пьес Горького атмосфера в театре стала сгущаться? Мы с Алексеевым почти не разговариваем. Хамство поперло из всех щелей. Да и публика в театр другая пошла. Рушится что-то! Чувствую, что рушится.

– И правда, от Горького одно беспокойство! Вот и Антон подал из-за него прошение о снятии с себя членства в Академии.

– Знаю. Неправильно это. Получается, если государь не утвердил Горького, так надо и всю Академию распускать? А между тем сами-то академики за принятие Горького в свои ряды проголосовали почти единогласно. Ведь там все сплошь порядочные люди…

– Антон сказал, что поступил так из справедливости. Я тоже не совсем понимаю этот его поступок, но что сделал, то сделал, и не будем его осуждать, – прервала Ольга учителя.

– А я и не осуждаю. Я рассуждаю, – ответил Немирович и обиженно замолчал.

Было около половины восьмого утра, но в это декабрьское утро на улице было еще совсем темно. Шел легкий снег, морозный ветерок пощипывал щеки, и Ольга надвинула капюшон своей новой шубки глубоко на глаза. На душе было нехорошо. И почему банкет так по-хамски закончился? Очень неприятный осадок. Как будто сами на это «дно» опустились. Вот даже и она сейчас так нехорошо прервала Немировича.

– Ты на мой тон не обижайся, – проговорила она, тронув Владимира Ивановича за рукав, когда подъехали к дому. – Это что-то нервное. Вероятно, от только что пережитого.

– Я не обиделся. А Баранова надо все-таки гнать из театра, – ответил Немирович и глубоко вздохнул. – Когда уже Чехов новую пьесу напишет? Душно в театре без его пьес!

Глава семнадцатая

В Ялте погода тоже не радовала. Дул холодный ветер с моря, тяжелые волны бились о гранитную набережную, временами шел легкий снег вперемешку с дождем, в печных трубах гудело. Афанасий топил по два раза на день, но в доме все равно было прохладно. Чехову писалось очень тяжело. Болезнь пожирала его. Кашель мучил нестерпимо. Душил.

– Нет. Определенно надо переезжать в Москву, – сказал он Маше, приехавшей, как обычно, на Рождество. – Вот и доктор Таубе говорит, что здешний зимний воздух слишком сырой и лишь разрушает мой организм.

– А здешний доктор Альтшуллер говорит, что тебе даже весной не надо покидать Ялту, – возразила сестра. – Почему ты больше веришь московскому врачу?

– Потому что он очень толковый немец. И я сделал вывод: лечиться лучше всего у немцев!

– А жениться только на немках?

– Опять язвишь, – проговорил Антон и закашлялся. На платке показалась кровь, но он быстро, чтобы сестра не видела, свернул платок и спрятал его в карман. – Этот дом надо продать и купить хорошую теплую дачу под Москвой.

Маша испугалась. Как это продать этот дом? Ведь по завещанию он принадлежит ей. Зачем же его продавать?

– И что? Ты на этой подмосковной даче собираешься жить со своей Ольгой? А где будем мы с мамашей?

– Тоже там будете, а где же еще, если мы продадим дом в Ялте?

– Нет. Мне это постоянное проживание с твоей Ольгой совсем не улыбается. Ты же видишь, что, как только мы все съезжаемся, возникает напряжение. Мама часто на нее обижается, когда она начинает руководить на кухне.

– Но Ольга права. Она беспокоится о моем правильном питании.

– Я тоже беспокоюсь, но делаю это не так бесцеремонно, как она.

– Напрасно ты так говоришь, – устало ответил писатель. – Просто от Ольги мамаша воспринимает это болезненно.

– Не хочу, чтобы ты продавал этот дом. – Маша поджала губы и пустила слезу для положительного воздействия на решение брата. – Я наш дом люблю и наш сад люблю. Здесь столько моих и твоих сил вложено! У нас так красиво, так уютно. Этой весной промажем в доме все щели. Заново стены отштукатурим. Печь переложим в твоем кабинете. Будет тепло зимой. Вот увидишь! А что в этом подмосковном раю? Когда ты там еще отстроишься? Где мы до этого жить будем? Тесниться вчетвером в одной московской квартире? Как ты все это себе представляешь? Не торопись. Отложи решение по этому поводу хотя бы до следующей зимы.

– Ладно, – закашлялся Чехов. – Посмотрим. А тот участок, что я купил в Кучукое, продавай. Он нам точно не нужен.

Этот раунд Маша у брата выиграла. Мать, как только узнала о намерениях сына, тут же встала на сторону дочери.

– Ты, Машенька, уж проследи, чтобы наш дом не продали. Уверена, это всё Ольгины идеи. Так и хочет нас с Антошенькой разлучить и по миру пустить.

⁂

А в это время Ольга, счастливая оттого, что муж согласился купить дом под Москвой, подыскивала уже имение как можно ближе к городу. Она радовалась тому, что тогда им не надо будет расставаться, что она уже не будет чувствовать себя виноватой, а будет иметь возможность постоянно ухаживать за ним, и при этом не надо будет порывать с театром. Да и писателю здесь будет жить веселее. Он сможет посещать выставки и премьеры в театрах, ходить на литературные кружки… Ведь он так скучает один в этой Ялте, оторванный от кипучего московского мира искусств! Он и сам называет Ялту ссылкой.

В свой отпуск Ольга всегда планировала куда-нибудь уехать с мужем вдвоем, а не