Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский

К сожалению, бо́льшая часть моего пребывания прошла в постели, другая же – в хлопотах и усиленной беготне в связи с разрешением на вывоз книг и возможностью их устройств. Т<аким> о<бразом>, я уезжаю совершенно разбитым и измученным и без толку проведя время здесь[128].

С Вами очень хотелось побеседовать по многим литерат<урным> и академ<ическим> вопросам. Теперь, ведь, неожиданно даже для меня самого, мне очень много приходится заниматься новой литературой и методологич<ескими> вопросами. В частности, мне хотелось побеседовать с Вами на тему о Ваших семинариях по Толстому.

Если б Вы были добры прислать мне хотя бы список Ваших тем по Толстому – очень бы обязали. Также я слышал, что Вы читали доклад о форме и содержании. Не напечатан ли у Вас этот доклад, – или, б<ыть> м<ожет>, хотя бы его конспект напечатан? Нельзя ли получить от Вас? Вообще, каждый Ваш оттиск был бы для меня и очень дорог, и очень важен. Ведь мы там работаем, оторванные от всех культурных связей[129].

Очевидно, к этому времени М. К. уже знал, что вскоре расстанется с Томском. К этому его подталкивали обстоятельства. Удушливая атмосфера в Томском университете, оказавшемся под жестким контролем местной власти, и закрытие историко-филологического факультета (летом 1921 г. он сливается с юридическим, образовав факультет общественных наук[130]) – все это побуждало его искать себе новое место. Точно так же покидают в то время Томск (или готовятся его покинуть) коллеги М. К.: Ю. Н. Верховский, А. А. Гвоздев, А. Д. Григорьев, С. И. Гессен, П. Г. Любомиров, С. И. Протасова… Короткий «золотой век» Томского университета был позади.

Желая поселиться ближе к родным и выбирая, должно быть, между Иркутском, Хабаровском и Читой, М. К. останавливает свой выбор на столице Дальневосточной республики, где в то время готовилось открытие Института народного образования. По-видимому, ему сразу же была обещана профессорская должность. Кроме того, он надеялся, что в независимой (формально) республике он получит относительную свободу действий и бо́льшие (по сравнению с Томском) издательские возможности. Оценив «за» и «против», М. К. вступает в переговоры[131] с товарищем министра народного просвещения Дальневосточной республики М. П. Малышевым, приезжавшим в 1921 г. в Советскую Россию для приглашения в читинский институт профессоров и преподавателей.

Вернувшись из Петрограда, М. К. подает в деканат историко-филологического факультета прошение, подкрепленное телеграммой из Сибирского отдела народного образования[132]. Факультет, а затем правление Томского университета удовлетворяют его просьбу, и уже в конце августа М. К. удается оформить официальное направление в Читу (правда, лишь на один осенний семестр 1921 г.). Получив разрешение Сибревкома на выезд из Советской России, он незамедлительно покидает Томск.

По дороге, задержавшись в Иркутске, М. К. встречается с друзьями и коллегами. Около 10 сентября он выступает перед членами библиографической секции Восточно-Сибирского научного комитета (Наукома) по исследованиям Сибири[133], рассказывая о деятельности томского Библиографического бюро. Члены секции (ее возглавлял П. К. Казаринов) обсуждали в то время план создания «Сибирского биобиблиографического словаря деятелей в области науки, общественной мысли, литературы и искусства», и М. К. рекомендует иркутянам связаться с Н. В. Здобновым, мечтавшим о создании аналогичного «Томского словаря» и уже начавшим собирать для него материал. Подтверждением состоявшегося выступления М. К. может служить официальное обращение П. К. Казаринова к Н. В. Здобнову от 14 сентября 1921 г. – предложение «сговориться о форме сотрудничества»[134]. К письму был приложен предварительный проект будущего словаря за подписью Казаринова и Н. С. Романова, заведующего Иркутским губернским книгохранилищем и членом библиографической секции[135].

Оба сибирских библиографических центра прекратили свое существование в 1922 г., когда в Сибири стали восстанавливаться отделы Русского географического общества. В августе того же года покинул Томск и Н. В. Здобнов, переехавший на постоянное жительство в Москву.

Глава XIII. Чита

Дальневосточная республика (ДВР), официально провозглашенная 6 апреля 1920 г., представляла собой государственное образование, охватывающее огромную территорию: Приморье, Приамурье и Забайкалье – фактически весь Дальний Восток от Тихого океана до Байкала. Занимая буферное положение между РСФСР и Японией, ДВР тем не менее была самостоятельным и «нейтральным» государством: имела свою конституцию, собственные органы власти, свою армию и валюту. В ее правительстве преобладала так называемая «крестьянская партия», ориентированная на сотрудничество с Москвой. В соответствии с новой экономической политикой в ДВР был восстановлен институт собственности, коммунисты сотрудничали с «буржуазией». В целом же общественно-политическая и культурная жизнь ДВР – особенно в течение 1921‑го и начале 1922 г. – была иной, нежели в Советской России, отличаясь большей свободой и бо́льшим разнообразием.

Столицей ДВР первоначально был Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ), а с октября 1920 г. – Чита.

Весной 1921 г. правительство ДВР учреждает в Чите новое высшее учебное заведение – Государственный институт народного образования (ГИНО, ИНО), для работы в который приглашаются профессора Иркутского и Томского университетов. Так, ректором ГИНО был назначен профессор В. И. Огородников (1889–1938; погиб в лагере), историк Сибири, декан историко-филологического факультета Иркутского университета в 1918–1920 гг.

Новосозданный институт в Чите состоял первоначально из двух факультетов – физико-математического и гуманитарного (гумфак)[1], образованного, в свою очередь, из двух отделений – историко-общественного и словесного. Институт существовал главным образом за счет ассигнований правительства ДВР; обучение было платным.

Деканом гуманитарного факультета становится поначалу профессор М. М. Рубинштейн, первый ректор Иркутского университета; но уже в октябре 1921 г. его сменил профессор П. П. Маслов (1867–1946), экономист, историк, один из первых русских марксистов (знакомый В. И. Ленина)[2].

Можно предположить, что еще летом 1919‑го и 1920 г., находясь в Иркутске, М. К. вступает в общение с В. И. Огородниковым и М. М. Рубинштейном. Во всяком случае, приглашение в Читу состоялось, скорее всего, при их посредничестве. Не случайным было и назначение М. К., избранного профессором ГИНО, заведующим кафедрой истории русской литературы.

Торжественное открытие института состоялось 9 октября 1921 г. и сопровождалось речами председателя правительства ДВР Н. М. Матвеева, министра народного просвещения К. С. Шрейбера и др. М. К. на этом торжестве не было: до середины октября 1921 г. он оставался в Иркутске.

В Чите М. К. и Надежде Павловне была предоставлена квартира в помещении Минздрава на Сунгарийской улице (ныне – ул. Костюшко-Григоровича) в доме А. И. Сабурова (55–7; 40). Позднее, когда к ним присоединились Вера Николаевна и Магдалина, местожительство Азадовских изменилось.

Переписываясь в 1950‑е гг. с Е. Д. Петряевым, в то время читинским жителем, М. К. пытался восстановить