Там, где живут книги. История книжных магазинов от Франклина до «Амазон» - Эван Фрисс

битвы, усеянное трупами. В Нашвилле остались лишь несколько «Барнс энд Ноубл» и «Миллион книг» (Books-A-Million). А «настоящих» книжных не осталось. По крайней мере, «настоящих» в представлении Пэтчетт.

Пэтчетт не хотела жить в городе без книжного магазина. Но не хотела и переезжать. Она не сомневалась, что жители Нашвилла поддержат независимый книжный. Ведь город славился своей культурой. Его называли «южными Афинами» и музыкальным городом, где умудрялись сосуществовать высокая и низкая культура: Университет Вандербильта и копия Парфенона, радиопередача «Старушка гранд-опера» и дешевые бары, высокая кухня и острый цыпленок.

Примерно в то же время, когда Пэтчетт начала строить планы, об открытии своего книжного задумалась Карен Хейс, торговый представитель издательства «Рэндом Хаус». Карен родилась на Аляске и переехала в Нашвилл, когда ей было двенадцать. В детстве любила научную фантастику (а не столовое серебро). В 1978 году устроилась специалистом по продажам в «Инграм», книготорговую компанию из Теннесси. Вскоре ей надоело сидеть в офисе; год она проработала няней, а потом вернулась в книжный бизнес и стала торговым представителем в издательстве «Бэллантайн». Торговые представители являлись связующим звеном между издателями и книгопродавцами. Их обязанности были схожи с обязанностями продавца книжного, только продавцы советовали читателям купить ту или иную книгу, а торговые представители – книжным магазинам взять на реализацию определенные наименования. Опытным специалистам удавалось выстроить доверительные отношения с магазинами и сделать так, чтобы новинки ждали с предвкушением. Они учитывали местные особенности розничной книготорговли и знали, какие книги будут продаваться в том или ином магазине.

Хейс обожала ходить в независимые книжные и встречаться с интересными людьми. Маленькие книжные почти всегда очаровывали своей атмосферой, за исключением немногих, принадлежавших «ворчливым старикам», которые плохо разбирались в книжном бизнесе, закупали слишком много книг и не уделяли должного внимания покупателям. С массовым закрытием книжных магазинов Хейс приписали новых клиентов. Теперь она сотрудничала с «Миллионом книг». «Я была несчастна, – призналась она. – По-настоящему несчастна». Но об открытии своего книжного она пока не задумывалась.

Хейс тяжело переживала закрытие «Дэвис-Кидд». По опыту работы торговым представителем она знала, что некоторые старые независимые книжные и успешные новички делают неплохую кассу (например, ее любимый «Кармайкл» в Луисвилле). Ничего невозможного в этом не было. Хейс взялась за бизнес-план. Ей нравилась идея кооперативного книжного. А потом она познакомилась с Энн Пэтчетт.

На самом деле их уже как-то представляли друг другу, но только Пэтчетт об этом не помнила. Во второй раз они встретились за обедом по приглашению общего друга. Пэтчетт выслушала Хейс и, просмотрев ее бизнес-план, подумала: «Кажется, она знает, что делает».

Вернувшись домой, Пэтчетт обсудила план со своим мужем Карлом. (Она вышла замуж во второй раз и была счастлива в браке.) Она решила рискнуть. Позвонила своей новой партнерше и настояла на одной важной детали: книжный должен быть частным; никаких кооперативов. Пэтчетт не хотела отчитываться перед советом директоров: «У писателей отсутствует корпоративный дух». К тому же они не нуждались в сторонних инвестициях: Пэтчетт согласилась вложить в магазин 300 тысяч долларов и сделать Хейс совладелицей, если та возьмет на себя рутинную работу. «Без Карен я бы никогда не открыла свой магазин», – признается она. А Хейс, может, и открыла бы свой книжный, но без Пэтчетт он был бы совсем другим. Они нуждались друг в друге. А ведь были едва знакомы.

Хейс выбрала название «Парнас» в честь книги Кристофера Морли. Героиня «Парнаса на колесах» давно казалась ей ее альтер эго. Пэтчетт оно не понравилось; она предлагала назвать магазин «Независимые люди» или «Красная птица». Звучные и простые сочетания, похожие на названия книг, запоминаются лучше всего, говорила она. Но поскольку именно Хейс предстояло находиться в магазине целыми днями, Пэтчетт согласилась. (А лозунгом магазина впоследствии стала фраза: «Независимый книжный для независимых людей».)

Пэтчетт много ездила по стране с книжными турами и начала присматриваться к различным мелочам в своих любимых магазинах: «Малапроп» в Ашвилле, «Пауэллз» в Портленде, «Тернроу» в Гринвуде, Миссисипи, «Эксплор» в Аспене. Она вспоминала, что больше всего привлекало ее в «Миллз», книжном магазине ее детства, где «книги и читателей ценили больше маффинов». Она восхищалась маленькими книжными, в том числе магазином «Три жизни и компания». «Может, все дело в том, что продавцы маленьких книжных всегда знают, где лежит та или иная книга. И они все их читали». Владельцы независимых книжных с радостью делились опытом. Например, Дэниел Голдин из «Босуэлл Бук Кампани» в Милуоки посоветовал разместить детский отдел в самой глубине зала.

Близилось открытие, а Пэтчетт по-прежнему считала, что ей неинтересно ни управлять книжным магазином, ни даже быть его хозяйкой. «Я делаю это не ради денег», – поясняла она и видела себя скорее филантропом, чем капиталистом. Она считала, что занимается охраной вымирающего вида.

«Парнас» открылся осенью 2011 года. «Такими книжные были раньше», – сказала Пэтчетт, сравнивая свой магазин площадью 230 квадратных метров с гипермаркетами в десять раз больше. Место для магазина выбрали совсем не живописное: в отличие от «Трех жизней», чья красная дверь выделялась на углу прелестной улочки в Вест-Виллидж, «Парнас» находился в торговом центре, возле которого была лишь вечно забитая парковка с потрескавшимся асфальтом. Само здание располагалось на Хиллсборо-Пайк с вечными пробками и слишком узкой обочиной; напротив стояли аптека, бензоколонка и молл. Типичная картина американского пригорода: пробки, ряды телефонных столбов, безликие здания. Таких мест по всей Америке сколько угодно, и все похожи друг на друга как две капли воды. Иногда книжные магазины открывают на первом этаже многоквартирных зданий; это является своего рода статусным символом, как «Старбакс». Хотя хозяйственной лавке на той же улице все равно, что за магазин открылся по соседству. Кроме того, книжные магазины обычно стараются размещать в пешеходных зонах, но рядом с «Парнасом» я не видел ни одного пешехода и даже велосипедиста. И хотя магазин находился в Нашвилле, вокруг напрочь отсутствовал местный колорит.

Зато внутри – настоящий книжный рай: убаюкивающие звуки разговоров и лестница на колесиках, с мягким щелчком останавливающаяся у стеллажей из теплого медового дерева. Когда я зашел, несколько продавцов поздоровались со мной и оставили в покое. В зале помогали сориентироваться броские указатели в виде грифельных досок с меловыми надписями. С высокого потолка свисали лампы. Я сел в одно из зеленых кожаных кресел. В магазине были комнатные растения и собаки. В углу стояло пианино. Как-никак мы были в городе музыки.

В день открытия магазин посетили три тысячи человек. Пэтчетт с именным бейджиком вскочила на стол. Поблагодарила Хейс (та никогда не стала бы скакать по столам) и пообещала, что «Парнас» всегда будет отличаться